— Я и так живу одним днем. И ради будущего, — хотел добавить «только не моего», но промолчал.
— Вот и славно, — отозвался родной с благодушием. — Знаю, что сложно, но ты справишься. Я после смерти бабули тоже думал, что никогда не посмотрю на другую, но все раны заживают, даже самые глубокие. Если они, конечно, не приводят к смерти.
— Тебе не хотелось тогда… — я запнулся, а дед все понял.
— Умереть? Еще как. Я думал в гроб с ней лягу, усну и очнусь в обнимку со своей старушкой на небесах, а оно вон как… еще десять лет без нее прожил. Тебя поднял на ноги. Разве это не стоило того, чтобы жить дальше?
Я задумался. Если бы не дед, неизвестно, что было бы дальше. Да и смерть бабушки ударила и по мне тоже — она мне маму заменила, которой у меня никогда не было. Если бы не ответственность за больного деда, который таял на глазах, я бы тоже тогда сломался, но это дало мне пинка под зад. Я научился терпеть боль и идти дальше. Вот только смерть Валери буквально умертвила во мне все живое…
— Я вряд ли проживу такую долгую и качественную жизнь, как ты, — сжал губы и поменял положение тела — спина затекла, а под ребрами заныли старые раны. — Свадьба — просто выгодный проект. Ты прекрасно это знаешь. На любовь и счастье я давно не рассчитываю.
— Что-то ты не договариваешь, Рен, — голос деда понизился.
— Мы все что-то скрываем.
— Согласен, — он снова откашлялся, не так долго, как в первый раз, но я успел несколько раз глубоко вдохнуть и медленно выдохнуть. Дед продолжал: — Значит, дай девочке то, что нужно любой женщине, а она подарит тебе то, что принесет тебе облегчение.
— Дед! Хватит! Сам знаю, что делать.
Он сухо рассмеялся в трубку.
— Не натвори делов, Ренат. Не вздумай Есению силой брать, а то по голосу чувствую, что ты что-то задумал. Слышишь меня? Мы с тобой договаривались, что все будет по-правде.
Я жевал губы и молчал, давясь своей никчемностью и беспомощностью. Знал бы он, что времени у меня почти нет, не топтался бы по самому больному.
— Слышу, — буркнул и, услышав наверху голоса, повернулся.
Есения замерла около охранника, будто боялась идти дальше. Она окинула взглядом ночное небо, задержала взгляд на городских щедрых огнях, приглушенных сейчас непогодой и, заметно дернув плечом, стала осторожно спускаться. Девушка переоделась в белое пальто до колен. Высокие сапожки из темно-коричневой кожи подчеркивали ее стройные ноги. Порывистый ветер подхватил светлые кудри, что выглядывали из-под голубого берета.
Пока она спускалась, я, кажется, не дышал. Выглядела жена потрясающе. Нежная, рослая, не приторно разодетая, а скромная — глаз не отвести. А зная, что под изысканной одеждой прячется идеальное тело, я судорожно сглотнул.
— Рен?
— Дед, мне пора. Завтра перезвоню, — я быстро отключил связь и подошел ближе к трапу. Есения как раз почти спустилась. Она смотрела под ноги, а когда ступила на последнюю ступеньку, подняла голову и столкнулась с моим взглядом.
— Извини, что заставила ждать, — прошептала, подрагивая от холода, и, соприкоснувшись в моей протянутой ладонью своей перебинтованной рукой, слабо улыбнулась. Я старался не сжимать, но девушка все равно поморщилась от боли. — Не могла второй чулок найти в чемодане.
Находясь выше меня, Есения немного выставила ногу и приоткрыла пальто. Платье-футляр сочного бордового цвета обнимало и подчеркивало узкую талию и приподнимало налитую грудь. Жена отодвинула край юбки свободной рукой и немного потянула его вверх. Показался кружевной край черных чулок, а меня качнуло назад.
Такие же чулочки носила Валери. Я их срывал зубами в порыве страсти, чтобы после хорошего секса, заехать в магазин и купить с десяток новых.
Глава 14
Есения
— Андрэ, помоги, — я встала подальше от окон и приложила на всякий случай ладонь к трубке. Не хотела, чтобы меня слушал весь самолет, если в нем кто-то еще остался. Говорила на французском, так как мой друг русского не знает. Разве что пару матов и несколько услышанных от меня ярких выражений.
— Эния? — он произносил мое имя на западный манер, почти как мама, но с его уст звучало приятнее. Наверное, это предвзятость к матери за измену, но последнее время я почти не могла ее выдерживать рядом. Хорошо, что сейчас она далеко и не раздражает.
— Пожалуйста, мне нужна твоя помощь. Вернее, совет, — протараторила я. — Не разбудила?
— Я не ложусь в такую рань, ты что, всего-то полночь, — Андрэ тепло засмеялся. — Что-то произошло, лань моя ненаглядная?
— Ты только мужу моему так не говори, — я хмыкнула и, выглянув в окно, убедилась, что Ренат стоит на улице, под лапой фонаря, отвернулся и смотрит в небо. Я не думала, что усну рядом с ним, но после грозы буквально выключилась. Это что-то очень личное — спать в присутствии человека, который вызывает в тебе злость и даже легкую ненависть — будто спать на тлеющих углях.
— Ты все-таки сделала это? Вышла замуж за того, кого не видела никогда? — Андрэ умолк, но после натянуто и мрачно добавил: — Не закончится это добром, zadnicey чувствую.
— Давай не будем, — я вернулась к кровати и присела на край. Эти несколько минут без Рената и его пристального взгляда позволили мне выдохнуть. Хоть немножечко. И сердце после жуткого полета больше не колотилось, не мешало дышать, разве что глухо билось в ребра, предчувствуя, что ночь еще не закончилась. — У меня выбора не было. Расскажу при встрече, если захочешь, сейчас у меня сил нет на подробности.
— Да когда я тебя увижу теперь! — Андрэ порывисто выдохнул в трубку, а я заулыбалась. Он лучший не только в моде и нарядах от кутюр, но и в умении понимать женщин.
— Как насчет завтра? — предложила.
— Ты в Париже? Серьезно? — голос друга изменился в тоне. Посветлел, раскрылся в высокий обертонах.
— Да.
— Так бы сразу говорила! Может, сегодня? Соскучился ujasnah!
Я искренне и широко заулыбалась, сдавила трубку, но боль в руке отрезвила, и я ослабила хватку, а потом вспомнила, что жизнь моя поменялась, и придется с этим считаться.
— Сегодня у меня муж по графику, а завтра я попытаюсь вырваться из его медвежьих лап, — украдкой обернулась, снова встала к окну, но смотрела наискось, чтобы меня никто не заметил. — Андрэ мне нужно соблазнить его. Так, чтобы ползал на коленках и слюни пускал. Но я же… совсем в этом профан. Я не сумею. Что делать?
— Что бы я тебе помог мужа совратить? С ума сошла? Я же спать не смогу, ты же знаешь, что тащусь от тебя.
— Мы это обсуждали несколько лет назад. Мы друзья, сладенький. Прости, пожалуйста, но я не твоя ягодка.
Он засмеялся.
— Да шучу, красотка. Заезжай ко мне завтра в любое время, я тебя так подготовлю, что ни один мужик не сможет глаз отвести.
— Договорились. А сейчас, что делать? Pizdec, я, кажется, сильно влипла, Андрэ. Муж еще до церемонии заявил, что будет только детей плодить, а любить меня не собирается. Это унизительно, понимаешь?
— Странный какой-то, — протянул задумчиво друг. — Зачем жену брал тогда? Только ради потомства? Так суррогатную мать бы нанял, и никаких проблем. А звать его как? Я пробью по своим связям.
— Волгин Ренат. В сети почти ничего нет, словно почистили. Отчество не помню. У меня такой мрак в голове, я будто с обрыва упала и все еще валяюсь на дне, ошарашенная и сломанная. И еще. Мне нужна информация о его бывшей жене. Скорее всего, покойная.
— Драму прячет твой муженек, — Андрэ был сосредоточен, отвечал коротко и быстро. — Все. Я записал. Завтра жду.
— Стой… А сейчас… Что мне делать сейчас?
— Никаких штанов, только юбки. Белье кружевное, а лучше вообще без него. Из косметики только легкие румяна и помада, чтобы на губы твои смотрел. А там есть на что посмотреть, детка.
— А он меня не изнасилует, если я так разоденусь? Мне страшно. Я хочу его измучить, но не позволять.
— Какая коварная Эния. И рыбку съесть…
— Андрэ! — я оборвала его пошлую поговорку и решила, что стоит объясниться. — Он просто за живое меня зацепил. Не прощу такое отношение к себе и моей семье. Вынудил на себе жениться, будто вещь купил, шантажировал, что выгонит родителей на улицу. Я это так не оставлю. Оставлю муженька без гроша, пусть не думает, что если молода — у меня нет зубов. Сожру, медведя плешивого, и косточки повыплевываю.
— А сам он какой?
— Ну… — я прижала трубку к уху, чтобы расслабить обожженные пальцы и не дергать лишний раз ладонь, прикрыла веки. — Харизма у него есть — мощная и для меня необъяснимая, я не понимаю, чем он берет. Как посмотрит — у меня все внутри сжимается. Не сказать, что красавец, но с шармом, притягивает взгляд. Русый, глаза светлые, подбородок будто из камня, тяжелый. Плечи широченные, ладони большие и шершавые, пальцы теплые… Да и сам он на мишку похож.
— Высокий?
— На голову выше тебя.
— Все, я не конкурент, понял, — наигранно надулся Андрэ. Скажи, Эния, он тебе понравился? Не ври.
Я закусила губу и устремила взгляд на улицу. Пора бы уже выйти, я так и ждала, что муж залетит в каюту и заставит меня идти с ним. Но он все еще стоял возле трапа и бороздил взглядом звездные скопления над головой.
— Да… он интересный, — хрипнула, чувствуя, как к щекам приливает кровь. — Но если я ему нужна, как дорогая кукла, а не человек, пусть купит другую. Поможешь?
— Ха, обижаешь. Это ведь так интригует, даже интересно, чем все закончится. А что дальше? Ну влюбишь его в себя, а потом?
— Разведусь.
Дизайнер замолчал, а потом расхохотался.
Я перехватила телефон другой рукой и снова выглянула в окно. Меня будто тянуло наружу, так хотелось понять, что муж думает, услышать, что говорит. Волгин топтался у трапа и, поглядывая в сторону самолета, говорил по телефону. Ничего, пусть подождет, не замерзнет.
— Чего ты смеешься, Ан?
— Нет-нет, это просто… будет эпично.
— Что-то я боюсь…
— Чего?
— Что мне будет противно его соблазнять.