– В смысле?
– В прямом. Представиться вы не удосужились, а я, знаете ли, всех в лицо не помню. На планете два миллиарда обывателей, не имеющих ко мне никакого отношения. Поэтому давайте уж, побудьте для разнообразия воспитанным человеком, идентифицируйтесь.
Александрова несло. Копившееся с момента прилета раздражение обрело точку фокуса и, хотя адмирал понимал, что его поведение выглядит глупо, ничего не мог, да и не хотел с собой поделать. Черт побери! Он нарушил приказ и если не уничтожил, то поставил под нешуточную угрозу собственную карьеру. Но сделал это, привел свои корабли сюда, спас планету, которой, по большому счету, ничем не обязан. С которой его, если вдуматься, уже вообще ничего не связывает. Родители умерли давно, сам он бывал здесь от силы раз в год… А теперь какое-то мурло ему через губу цедить будет? И, хотя все обстояло не совсем так, накрутил адмирал сам себя моментально.
Сейчас все еще можно было исправить. Прояви хозяин дома необходимую толику уважения – и Александров, скорее всего, усмирил бы свой дурной характер. Не злой или свирепый, а именно дурной, резкий, не терпящий авторитетов, одновременно толкающий карьеру адмирала вверх и осаживающий ее из-за роста числа недоброжелателей. Однако реакция оказалась совсем не той, которая требовалась для создания нормальных деловых отношений.
– Молодой человек, вам не кажется, что того, кто вам платит, надо знать в лицо?
Адмирал встал, тяжело посмотрел в лицо собеседнику:
– Сурен как-вас-там. Вы мне не платите. И обращаться ко мне следует «Господин контр-адмирал». Еще вопросы?
– И сколько вы стоите?
Александров внимательно посмотрел ему в лицо. Он ведь не врет и не играет, мелькнула мысль. И в самом деле уверен, что может купить что угодно. Помашет пачкой банкнот – и прибежит к нему адмирал Александров, радостно гавкая и виляя хвостиком. Безнадежно.
Возможно, следовало смирить гордыню, возможно, что-то еще, но злость оказалась сильнее. Не для того он зубами цеплялся, выкарабкиваясь из болота бедных кварталов, чтобы стоять по стойке смирно перед этим чучелом. Э-эх, жаль, не парадная на нем форма – так снял бы положенные к ней перчатки да отхлестал этого слишком много возомнившего о себе слизня по морде. Адмирал презрительно усмехнулся:
– Сколько стою у вас нет, а сколько надо – сам возьму.
С этими словами он развернулся и, чувствуя спиной недоуменный взгляд собеседника, вышел. Небрежно усмехаясь, покинул дом и направился к боту. Перехватил взгляд стоящего рядом и разговаривающего о чем-то по коммуникатору Устинова, небрежно кивнул ему в сторону машины. Залез первым, позади него, пыхтя, захлопнул дверь маршал. Что же, делать ему здесь больше нечего.
– Поехали, Василий Викторович. И еще, – адмирал повернулся, взгляд его стал жестким и холодно-спокойным. – Если вы еще раз попытаетесь свести меня с подобным уродом, то получите в морду.
Александров отвернулся и уставился в окно. Настроение ему, конечно, подпортили. Не смертельно. И даже не слишком сильно – вот еще, тратить нервные клетки из-за чересчур много возомнившего о себе штафирки. Словом, не тот повод, чтобы отменить разглядывание пейзажа. Адмирал, конечно, был суровым космическим волком, но при этом втихую, чтобы никто не узнал, ценил красоту и даже рисовал на досуге картины. Бездарные, как он сам признавал, деликатно пряча их от чужих глаз, однако подобный способ релаксации не хуже любого другого. Так что пропускать мимо глаз красоту вроде той, которая сейчас проплывала под крылом их бота, казалось ему немыслимым расточительством. Успокаивало опять же…
За его спиной Устинов с трудом сдержал улыбку. Все получилось в точности так, как планировалось. Ну да почему бы и нет? Время и состояние Александрова выбраны идеально – он устал, не выспался, планы ему порушили, стало быть, раздражен. Плюс встречу ему организовали с человеком, который сам по себе, гарантированно, будет неприятен. Уж что-что, а предпочтения Александрова в общении маршал успел изучить. Плюс неполная информация, которую он дал Аванесяну. Причем тот, привыкнув, что все на свете покупается, воспринял ее, как должное. И попытался банально впихнуть взятку офицеру, для которого честь – не пустой звук. Все, теперь с той группой заинтересованных лиц у Александрова отношения ну никак не сложатся, и это радовало.
Планета Урал. Курорт Новая Ривьера. Через три дня
Вода была, словно молоко, такая же теплая и мягкая. Лежишь в ней, как на пуховой перине, и не прилагаешь никаких усилий. Здесь, на лучшем курорте планеты, соленость вод была очень велика, и утонуть в океане казалось нереальным. Некоторые, впрочем, ухитрялись сотворить эту глупость, но адмирал Александров был неплохим пловцом. А главное, он никогда не заплывал далеко, экстрима ему хватало и в космосе.
Отели, в которых они разместились, были лучшими. И все за счет правительства – этакое «извините». А куда деваться? Почти сразу же после того, как адмирал покинул дом Аванесяна (его фамилию Устинов сообщил по первому требованию, даже зубами клацать на маршала не понадобилось), последовал контр-демарш. И, как и следовало ожидать, самым доступным для банкира способом – все счета Александрова были заблокированы.
Справедливость – удел слабых. Сильным справедливость ни к чему. Видимо, Аванесян считал себя самым крутым на планете – и ошибся. Никто не стал униженно ползать перед ним на коленях. И подставляться, наводя на его дом орудия своего линкора, тоже не стал. Во-первых, банкира там наверняка уже не было, а во-вторых, такое здесь вряд ли поняли бы. Вместо этого Александров объявил об отходе эскадры в метрополию. Вот тут-то все и взвыли.
Когда над вами нависает внешняя угроза, а единственный щит вот-вот уберут, люди на многое начинают смотреть иначе. И за все в такой ситуации надо платить. Конкретно для Аванесяна его конфликт с адмиралом обошелся в место в Верховном Совете и оплату курортного отдыха для всего личного состава эскадры. Ну и еще премию для всех, включая самого адмирала. Александров не был мстителен, но и свое упускать не привык, так что кошельку одного из ведущих банкиров планеты он, по самым скромным подсчетам, устроил кровопускание миллиарда на три, не меньше. Ибо – не хрен. Так единогласно решило общественное мнение. Не мнение общества вообще, оно ни о чем и не узнало, а мнение тех, кто руководил планетой. И спорить с ними Аванесян не рискнул, хотя зло наверняка затаил. Ну и пес с ним. В конце концов, этот умник сам решил поиграть во взрослые игры, за что и был бессовестно ограблен. Ибо совесть – хорошо, а деньги лучше.
Сложные танцы вокруг флота вообще и его скромной персоны в частности нравились адмиралу все меньше и меньше. Политика не была его коньком, собственно, из-за неумения выстраивать нормальные отношения с вышестоящими проблем у адмирала хватило бы на троих. И потому сейчас он хотел держаться ото всех как можно дальше. Ну и подвесить над планетой несколько своих кораблей – так, не всякий случай. Все равно застрял он тут надолго, ремонт наиболее поврежденных крейсеров грозил затянуться на месяц, а то и более.
Хорошо еще, экипажи его эскадры по отношению к местной элите особого пиетета не испытывали. Причем не только те космонавты, что были призваны на службу в метрополии, но и, так сказать, местного происхождения, коих было подавляющее большинство. Все же те, кто позволил собрать под рукой уральского адмирала уральских же парней, оказались не слишком дальновидны, но и не глупы. Уральцы пошли защищать родную планету следом за авторитетным земляком, даже не задумываясь. Однако при этом остались подчиняющимся ему подразделением.
А главное, набранные большей частью по трущобам не очень-то любили тех, кто вкусно ел, мягко спал и от рождения имел то, о чем они и не мечтали. Сейчас Александров дал им возможность плевать на всех с высокой орбиты, а подобное не забывают ни те, кто плюнул, ни те, в кого попало. Вот потому-то, а не только в силу собственного авторитета, Александров и был уверен: в случае чего его ребятишки бомбанут здесь по любому, у кого не хватит мозгов сидеть тихонько и держать ротик на замке. И потому он мог спокойно слетать и хоть пару дней отдохнуть – копившееся в течение последних месяцев напряжение требовало выхода. Солнце, море, пляж и женщины вкупе с алкоголем подходили для этого идеально. Главное, не переборщить.
Фыркнув, как дельфин (здесь нечто подобное тоже водилось, хоть и заметно тупее земных аналогов, но зато более дружелюбное), адмирал перевернулся на спину и, неспешно загребая, поплыл к берегу. Хватит, во всем надо знать меру, в том числе и с заплывами. Пляж манил его горячим белым песком и возможностью хоть немного позагорать, а то белизна кожи космонавтов уже давно стала поводом для анекдотов. Под защитой корабельной брони, конечно, неплохо, но аристократическую бледность, которой позавидует любой вампир, зарабатываешь махом. И некрасиво, с чем можно смириться, и для здоровья совсем не полезно, это уже хуже. Такой вот побочный эффект защиты от всех известных видов излучения, и потому Александров спешил воспользоваться оказией. Времени не так много, уже вечером надо быть на корабле, и воспользоваться им следовало с толком.
Толк появился минут через пять, когда адмирала попыталась склеить чуть полноватая блондинка лет тридцати, из тех, что ищут приключений на свои вторые девяносто. Ну, или сто двадцать, как навскидку определил Александров. Впрочем, почему бы и нет? Он здесь для того же, поэтому стоило воспользоваться моментом. Дамочка не вполне в его вкусе, но разнообразие еще никому не вредило. И вот потому, когда они уже направились с пляжа в сторону отеля и запиликал сигнал экстренного вызова на коммуникаторе, адмирал испытал острый приступ раздражения. Увы, дело прежде всего…
Планета Земля. Где-то на Аляске. Это же время
Не было ни классических (ну, если верить авторам детективных романов) темных комнат со звучащими словно из ниоткуда голосами. Не было и ресторанов, как в не менее классических фильмах про суперагента Джеймса Бонда, сто восемьдесят восьмая серия приключений которого как раз вышла и уже с треском провалилась в прокате. Обычный, ничем не примечательный охотничий домик на берегу озера со всеми положенными такому заведению атрибутами вроде пышущего жаром камина (снаружи под вечер становилось прохладно), оленьих рогов на стене и кучей раритетных ружей, крест-накрест развешенных где только можно.