Громады линкоров медленно надвигались на них, похожие на кашалотов, решивших пообедать парой растерзанных в схватке кальмаров. На экранах, принимающих сейчас информацию с камер видеонаблюдения, хорошо было видно, как на искореженном звездолете вращаются уцелевшие башни противоракетной обороны, выглядящие, по сравнению с главным калибром линкоров, откровенно жалко. Второй авианосец закутался в силовое поле и старательно не подавал признаков жизни. Похоже, они там молятся, цинично подумал адмирал, с усталой снисходительностью наблюдая за обреченными кораблями.
– Связь, – коротко приказал он, когда изображение стабилизировалось. Последнее означало, что скорости кораблей уравнялись и сейчас они дрейфуют неподвижно относительно друг друга. Не то чтобы это было хоть сколь-нибудь важно, просто спешить некуда, а общаться, зная, что никаких маневров уже не будет в принципе, заметно комфортнее.
– Слушаюсь, – дежурный оператор защелкал старомодными клавишами на пульте. Один из вольготно раскинутых по рубке виртуальных экранов пошел на миг рябью, после чего на нем появилась картинка из рубки авианосца. Судя по строчке пояснений в углу, того, покалеченного. Второй по-прежнему ни на что не реагировал, только защитное поле стало чуть более ярким, потихоньку и незаметно, как, наверное, думали восточники, пользующиеся менее чувствительными сенсорами, наливаясь энергией.
А вот человек, который оказался по другую сторону экрана, Александрову не понравился совершенно. Высокий для узкоглазых рост, седые волосы, широкие, мощные плечи, словно вырубленное из цельного куска гранита лицо, не сильно отличающееся чертами от европейского, ну и, разумеется, взгляд. Усталый, но спокойный и уверенный. Японец! Черт, похоже, по ту сторону фронта успели сменить не только адмиралов и сделали это крайне оперативно.
– С кем имею честь? – холодно поинтересовался командир авианосца.
– Контр-адмирал Александров.
– Капитан первого ранга Морисита. Чем могу быть полезен, адмирал?
– Я предлагаю вам сдаться, – без вступления сказал Александров. – Вам будет сохранена жизнь, условия содержания гарантирую, может, не на уровне семизвездочного отеля, но вполне человеческие.
– Согласитесь, это невозможно, – Морисита вежливо улыбнулся. – Жизнь – это хорошо, но честь дороже.
Ну вот, как раз то, чего Александров и опасался. Китаец бы принялся торговаться, а эти… В офицеры у них попадают почти исключительно потомки самураев, и чаще всего их молодняк делает из своего кодекса Бусидо своеобразный фетиш. Кое у кого с возрастом это проходит, но далеко не у всех. С такими твердолобыми героями опасно иметь дело, но именно они, в конечном итоге, и составляют основу японского командования среднего звена, от капитанов третьего ранга до контр-адмиралов. Выше их, как правило, стараются не пускать, ибо там надо иметь еще и незашоренные глаза, однако в бою такие космические волки надежны, будто скалы.
Адмирал вздохнул. Рядом с такими хорошо идти в атаку. Давно, когда отношения между сверхдержавами еще выглядели безоблачными, как-то пришлось совместно гонять пиратов. Отличные специалисты, храбрые, дисциплинированные, надежные… А когда враги, еще и смертельно опасные. Черт!
– Я не буду и дальше занимать ваше драгоценное время, – японец вежливо улыбнулся, и адмирал вдруг отстраненно подумал, хватило бы ему самому мужества на такое поведение в последние секунды жизни. – Прощайте.
Если бы не автоматика, успевшая затемнить оптику, они ослепли бы, а так осветивший рубку пронзительно-белый свет остался в пределах болевого порога. Если бы не защитные поля, то потоки излучения вполне могли покалечить, а то и убить экипажи линкоров. А так… Что же, в любом случае, это была хорошая попытка.
– Проклятье, – простонал кто-то. Судя по голосу, из молодых. – Что это было?
Ему тут же объяснили, что узкоглазый взорвал реактор своего корабля, чтобы не сдаваться в плен. Еще выдали салаге несколько рекомендаций по тому, как следует себя вести в рубке. Тот огрызался, и адмирал лишь усмехнулся мысленно – перед рейдом на Шелленберг им подкинули кучу молодняка. Только из училищ, ускоренный выпуск… В бою они по малолетству не трусили, держась иногда как бы не лучше ветеранов, но адаптация свежеиспеченных лейтенантов еще не завершилась.
Воспитание молодежи – это, конечно, правильно, но сейчас адмирала куда больше волновал второй авианосец. Впрочем, цыкнуть на излишне разговорившихся офицеров и без него нашлось кому. Лурье, вспомнив, наконец, о своих прямых обязанностях, живо всех построил и выстроил. Ну и тем лучше. Адмирал вновь повернулся к оператору:
– Связь!
– Не отвечают.
– Не надо мне отговорок. Связь давай.
– Я через их поле…
– Пробей направленным, на седьмом уровне, – вмешался кто-то более опытный, и Александров подумал, что новичков в команде его флагмана все же многовато. Впрочем, секунд через тридцать общения на столь заумном профессиональном сленге, что остальные перестали их понимать сразу же и лишь посматривали уважительно, техник сумел настроить канал и получить от авианосца какой-то отклик. Увы, лишь подтверждение контакта в автоматическом режиме – люди по-прежнему молчали.
– А может, их того? – поинтересовался Вассерман. Поглаживая живот (как только активная фаза боя закончилась, артиллерист тут же зажевал стресс бутербродом и тот, судя по слышимому даже через скафандр урчанию, встал в нем колом), профессор неодобрительно рассматривал чужой звездолет, наверняка уже продумав варианты быстрого и качественного вскрытия этой излишне упрямой консервной банки.
– Того можно было и сразу, а я надеюсь, что…
Озвучить эту мысль до конца адмирал не успел. Замигал сигнал вызова – похоже, кто-то с той стороны решил все же, что висеть под прицелом корабельных орудий – занятие бесперспективное, и сам вышел на связь. Александров выждал приличествующую случаю паузу, потом небрежно щелкнул ногтем (ноготь был надежно запакован в перчатку боевого скафандра, но это было уже вторично) по клавише:
– Слушаю.
Появившийся на экране кадр мало походил на командира первого авианосца. Скорее, он был наглядной иллюстрацией к тезису, что жрать куда интереснее, чем худеть. Во всяком случае, служить в космофлоте с этакой филейной частью попросту неприлично. Да и званием он, откровенно говоря, не вышел. Если верить причудливым погонам и надеяться, что не отшибло память и умение разбираться в чужих знаках различия, то всего лишь капитан-лейтенант. Для мостика корабля первого класса мелковато.
– Адмирал Александров?
– Ну я, я. С кем имею честь?
– Капитан-лейтенант Чжан. От имени команды авианосца «Пекин» прошу дозволения обсудить условия капитуляции.
– Вот как? – Александров с интересом приподнял брови. – А где командир вашей посудины?
– Капитан первого ранга Касиваги арестован при попытке взорвать корабль и находится под арестом в корабельном карцере…
Вот и ответ на все вопросы. Команда авианосца неплохо видела, что произошло со вторым кораблем, и повторять судьбу его экипажа не слишком жаждала. Состояла же она в основном из китайцев, перед походом на звездолете поменяли только нескольких старших офицеров. В нормальной ситуации этого более чем достаточно для того, чтобы заставить экипаж воевать, как надо, однако когда все пошло наперекосяк… В общем, стать участником пиротехнического шоу в качестве цветовой присадки экипаж не захотел, и потому японцев частью скрутили (они сопротивлялись, но в соотношении один к ста не очень-то повоюешь), частью просто перестреляли, и теперь авианосец «Пекин» готов был сдаться кому угодно. Просто его экипаж хотел жить. На любых, каких угодно условиях, главное – жить!
Когда боты с десантом взяли авианосец на абордаж и пришло подтверждение того, что все системы корабля под контролем уральцев, Александров украдкой перевел дух. Все получилось так, как он и рассчитывал. Там, где японцы дрались бы с остервенением загнанной в угол крысы, китайцы просто спустили флаг. Но Великий Космос, представить страшно количество нейронов, безвозвратно сгоревших за последний час в адреналиновом пламени.
Зато приз у них и впрямь ценнейший. Вполне современный авианосец, не уступающий большинству аналогов Конфедерации. А главное, его боеспособность можно было восстановить в приемлемые сроки. Красота! Наконец-то эскадра Александрова превращалась в полноценный, хотя и не вполне сбалансированный флот.
– Командир, вас вызывают…
Неуставное обращение… Ну и черт с ним. Адмирал махнул рукой:
– Переключай на мой канал.
Секунду спустя перед ним вспыхнул еще один экран, на котором маячила круглая, как луна, рожа Игоря фон Корфа. Потомок немецких баронов, лихой офицер и командир «Измаила» был явно чем-то озабочен. И это что-то было достаточно серьезным, иначе человек, налетавший больше десяти тысяч часов только в дальних рейдах, предпочел бы разобраться с вопросом самостоятельно.
– Говори, Игорь Иванович, слушаю тебя внематочно.
– Тебе бы все шутить, – фыркнул барон.
– А почему бы и нет? Шутки победителя всегда удачны.
– Ты-то победитель, а вот что мне делать прикажешь?
– Решу после доклада. Так что слушаю тебя, Игорь Иванович… внематочно.
Корф подумал секунду и доложил. Максимально коротко и с использованием ненормативной лексики. И, выслушав его с каменным лицом, адмирал в душе кисло усмехнулся. Вот оно – то, чего он ждал изначально. Именно то, из-за чего его могут запросто объявить военным преступником. Смешно, формально-то он вроде бы в своем праве, но наверняка ведь найдутся крючкотворы, которые задним числом навесят ярлык просто ради того, чтобы состричь на сенсации лишнюю копейку. И ведь дурное прилипает так, что не отмоешься. А впрочем, хрен бы с ними!
– Жги их к черту, Игорь. Считай, это приказ, так что совесть твоя чиста. Нечего со всякой швалью валандаться.
Очевидно, Корф ожидал чего-то в этом духе, поскольку недовольно скривился, но даже не пытался перечить. Лишь резко кивнул и отрубил связь. Все, процесс пошел, и восточникам адмирал теперь не завидовал.