– Мы – не они, – жестко вмешался Коломиец. – И вообще, мы сейчас в автономном плавании. Так что поступим, как считаем нужным. Но все же, почему шесть?
– Потому что пойдут они вот так, – Александров ткнул пальцем в голограмму, зажигая точки в узлах трассы. – Я, пока сюда ехал, посчитал. Пройдет. Почти на пределе, но сумеет, штурман у них неплохой. А держаться стандартных трасс с населенными планетами им нет нужды. Получится и намного быстрее, и… в общем, лишние бустеры сейчас и нам не помешают.
– Риск…
– Они военные, или почему? В мирное время гражданские нас содержат, но когда начинается война, ответственность за ее результат полностью на нас. И риск в данном случае входит в нашу профессию. Так, Отто Оттович. Мне надо по четыре бустера на линкоры и линейные крейсера, столько же на транспорты. И по два на все остальное.
– Но…
– Я понимаю и не требую невозможного. На что хватит. Но склады выгребите под ноль. Пускай у нас будет меньше кораблей, но мы должны нанести удар раньше, чем восточники заподозрят неладное. Ускорение, как у корвета, мы на четырех бустерах все равно не выдадим, но даже с этим выиграем минимум сутки. И готовьте планету к обороне. А заводы – к эвакуации и уничтожению. Если мы не вернемся, следующий удар будет по Уралу, и его вряд ли удастся долго удерживать. Промышленность нашей планеты не должна достаться врагу.
– Но, возможно, лучше сыграть от обороны? – Коломиец не возражал, он всего лишь спрашивал, и потому Александров спокойно, без лишних эмоций ответил:
– Оттянем конец, но и только. По Новому Амстердаму они могли ударить только вот отсюда, – палец ткнул в услужливо вспыхнувшую точку голограммы. – Их система расположена так, что дальности прыжка большинства кораблей попросту не хватит, чтобы дотянуться до них. Я не говорю про курьеры или разведчики, но обычные корабли имеют весьма ограниченный радиус броска. Минус – от нас к ним можно попасть лишь с Урала. Мы в той же ситуации, разница лишь, что от Конфедерации до нас можно достать много откуда, а вот со стороны восточников единственная точка – Шелленберг, которую мы так позорно профукали. Но сейчас таких точек будет две, вторая – захваченный восточниками Новый Амстердам. Стало быть, у них появляется масса дополнительных возможностей для атаки. Зато если купировать эту угрозу, то все вернется к патовой ситуации. Поэтому единственный шанс действовать быстро. Еще вопросы?
Вопросы наверняка имелись, но собравшиеся предпочли их не озвучивать. По одной-единственной причине – от них ничего уже не зависело. И, когда адмирал, раздав указания, выходил, его провожало лишь гробовое молчание. Лишь Громова, выдержав паузу, встала и решительно двинулась следом. У дверей обернулась и, отвечая на невысказанный вопрос, сказала:
– Простите, но… я хочу с ним поговорить. Чтобы быть спокойной, насколько это вообще возможно в наше смутное время.
Двадцатью этажами ниже. Пять минут спустя
– Адмирал! Владимир Семенович!
Александров, облокотившийся на дверь своей машины и задумчиво изучавший облака, неспешно повернулся.
– Добрый день еще раз, Хелен Валентиновна. Я, признаться, ждал вас.
– Ждали? Именно меня?
– Ну, что это будете именно вы, я не сомневался ни секунды. А насчет ожидания… Я решил подождать десять минут. Если ошибся – не такая большая потеря. Стало быть, вы захотите поговорить в следующий раз.
– Гм… оригинально. И все же, почему именно я?
– Ну, причин несколько. Например, такая: женщину не пошлют далеко и надолго. Мы хоть и в Конфедерации, но все же не в центре женской эмансипации вроде Третьего Вашингтона. Согласны?
– А еще? – Громова хитро прищурилась.
– Еще? Еще вы – мозговой центр всей этой теплой компании, ее координатор. Это легко вычисляется.
– Каким образом?
– Ну, например, таким образом. Все серьезные встречи и хоть сколь-либо серьезные разговоры так или иначе затрагивают четверых – вас, Берга, Коломийца, Устинова. Остальные так, статисты. Сегодня их вывели – и они не протестовали. Кстати, я не ошибусь, если предположу, что финансовые круги Урала не слишком довольны тем, что их оставили за кадром?
– Не ошибетесь.
– Во-во. Кстати, как вы смогли убедить их выделить финансы, необходимые для выплаты премии за трофейные корабли? Наверняка они были очень-очень против, зачем платить, если корабли уже захвачены?
– У меня тоже есть свои маленькие секреты, – мило захлопала глазами Громова. Получилось на удивление приятно, и это несмотря на приличный возраст женщины и ее не самые выдающиеся внешние данные.
– Не буду требовать раскрывать карты, тем более, это вторично, – кивнул Александров. – В продолжение разговора. Итак, вы четверо… Разумеется, может быть кукловод, сидящий где-то в тиши кабинета и дергающий за ниточки, но маловероятно. Как правило, места встреч защищены от прослушивания-подглядывания, а руководствоваться услышанным с чужих слов зыбко и ненадежно. Сразу вмешивается субъективность восприятия, появляются искажения… Так что один из вас. А дальше – методом исключения. Берг не всегда присутствовал, он чистый технарь. Устинов… Его вес, насколько я знаю расклады, пока недостаточен. Остаетесь вы с Коломийцем. Коломиец всегда на виду и громче всех орет, вы – в основном слушаете, но после каждой вашей реплики ход разговора меняется. Есть и другие моменты, но достаточно и этих. Вы удовлетворены, госпожа Серый Кардинал?
– Гм… А вы умнее, чем иногда хотите казаться.
– Я вырос в не самом лучшем районе, мадам. И с детства привык, что умение смотреть, замечать и делать выводы не менее важно, чем умение драться и бегать. Поэтому сейчас я адмирал, а не сижу в тюрьме за мелкую кражу или поножовщину.
– Поня-атно, – задумчиво протянула Громова. – В таком случае, вы можете уделить мне полчаса? Это не скажется на ваших планах?
– Нет. Все необходимые приказы я отдал еще на корабле. Остальные – вот сейчас, пока мы выходили. Людей я воспитал грамотных и инициативных, да и Лурье неплох. Пока что они справятся и без меня. Я потребуюсь, – адмирал посмотрел на встроенный в наручный коммуникатор хронометр, – примерно через два часа, может даже, через два с половиной. Сейчас же просто не стоит им мешать.
– Приказы отдали еще на корабле? – поразилась Громова. – Вы что же, решили все заранее?
– Нет, просто многие действия были бы одинаковы вне зависимости от принятого решения. Итак, где мы будем разговаривать?
Громова ни на миг не задумывалась:
– Здесь, неподалеку, есть одно милое заведение. Не из самых дорогих, и публика… специфическая.
– Специфическая?
– Богема. Каждый уверен в собственной гениальности, без томика Ахматовой под мышкой вообще зайти страшно… Последнее место, где нас ждут.
– Вы прямо гений конспирологии.
– А еще, там легко защититься от прослушки, – вбила последний гвоздь в крышку гроба Хелен. – Глушилка у меня с собой.
– Хорошо, пусть будет ваша гламурная забегаловка. Показывайте дорогу, Хелен Валентиновна.
Женщина кивнула и бодро зашагала, впрочем, не особенно ускоряясь – бег на каблуках вообще сложный вид спорта. Александров молча шагал рядом, внимательно, хотя и незаметно, глядя по сторонам. Здесь было спокойно и безопасно, вот только привычка – вторая натура. А привычку эту ему вырабатывала не только улица, но и суровые инструкторы во время службы в десантно-штурмовой бригаде, еще до того, как будущий адмирал попал в военное училище. Так что хочешь, не хочешь, а смотреть и видеть в подобных ситуациях получалось само по себе, без осознанных усилий.
Кафе оказалось и впрямь рядом, хотя и расположено было так, что, не зная точно, где оно, найти не сумеешь. Всего-то десяток шагов от проспекта – и вот она, тихая улочка, деревья, бросающие тень на стены домов, и оформленный в старинном духе фасад с парой могучего сложения голых мужиков по бокам. Камень, разумеется, местный, но все равно на земные оригиналы весьма похоже. Александров окинул взглядом декорации, печально усмехнулся:
– Раньше атланты небо держали, а сейчас – балконы. Мельчает народ…
– Бывает и хуже – безразлично отозвалась Громова, толкая сделанную под старину тяжелую, из потемневшего дерева створку, открывающую за собой небольшой зал. Александров шагнул следом, механически пригнувшись, хотя высоты проема хватало вроде бы с избытком, огляделся:
– Да… А неплохо тут. Прямо будто и впрямь этому заведению лет полста, не меньше. И с момента строительства ничего не перестраивали.
– Да я сколько себя помню, здесь так было, – пожала плечами женщина и чему-то ностальгически вздохнула. – Только лица меняются. Одни уходят, другие стареют, кто-то новый периодически, а так – все застыло, как муха в янтаре.
Александров кивнул и двинулся следом за спутницей по скудно освещенному (так, похоже, и задумывалось) помещению с мягко колышущимися в углах тенями, стенами, на которых были развешены картины в стиле какого-то невероятного авангарда, со столами, расставленными в художественном беспорядке… Людей почти не было – очевидно, народ сюда подтягивался позже, это ведь место встреч, разговоров и, разумеется, высокоинтеллигентных пьянок, а не какой-то ресторан, куда ходят банально пообедать. Хотя, можно не сомневаться, цены здесь могут заставить вздрогнуть даже человека с очень крепкими нервами.
– Военный…
Голос был такой, словно полуразложившийся зомби вылез с кладбища и начал вдруг что-то вещать. Александров обернулся, рефлекторно кладя руку на кобуру. Из угла все так же прохрипело:
– Военный… Убийца… Что тебе здесь надо?
Наконец адмирал смог рассмотреть говорившего. Пьян, похоже в хлам, вот и не вынесли нежные интеллигентские мозги этилового удара, потекли. А может, там кроме спирта еще что-нибудь бултыхалось, в подобных заведениях по жизни баловались всякой дрянью. Как природной, так и синтетической, благо и того, и другого за последние века расплодилось невероятное количество. Вот и этот… Наверняка какой-нибудь непротивленец злу в своем репертуаре. Александров сплюнул, не стесняясь запачкать пол: