– Х-ха. Такое впечатление, что эта сопля тебе понравилась, – ухмыльнулся вдруг маршал.
– Как человек – да, – не стал спорить Александров. – Умная, решительная… Многие ли рискнули со своими идеями на тебя выходить? А ведь твой центр тебе же напрямую и подчинен, возможностей хватало. Не-ет, из этих ребятишек надо воспитывать смену, а не из той коричневой массы, что в Верховном Совете места по наследству получает.
Что ответить на это, Устинов нашелся не сразу, а потом стало поздно – адмирал, попрощавшись, отбыл на свой линкор. Следующие несколько часов ему было не до разговоров, все время заняли последние приготовления. Через три с половиной часа эскадра снялась с орбиты и, построившись в боевой ордер, отправилась в путь.
Курс был проложен таким образом, чтобы достигнуть Нового Амстердама в максимально короткий срок. Бустерные ускорители подстегивали этот процесс, разгоняя звездолеты почти вдвое быстрее обычного. Если бы не гравикомпенсаторы, подобный разгон доставил бы экипажам немало проблем, но сейчас неудобства казались вполне терпимыми – так, ходить стало чуть тяжелее.
Неудобств, впрочем, и без того хватало. Боевые построения бывают разные, но у всех имеется одно и то же отличие от походного – их значительно труднее удерживать, идя через гиперпространство. Там, где один корабль проходит легко, группа буквально рвет ткань мироздания. Флуктуации в момент входа в многомерность и выхода из нее могут как раскидать корабли на приличное расстояние друг от друга, так и, наоборот, сблизить на опасно малые дистанции. Конечно, негативное воздействие гипера можно было нивелировать работой маневровых двигателей, но это требовало филигранной работы экипажа, хорошо отлаженных двигателей и высококлассных пилотов, способных более интуитивно, чем на основании данных компьютеров управлять хаотично болтающимися в космосе звездолетами.
Именно поэтому уже давно был разработан походный ордер, позволяющий, с одной стороны, не допустить неприемлемо большого разброса, а с другой – снижающий риск столкновения кораблей до разумного минимума. Главный его минус – неудобство для ведения огня и некоторое время, требуемое для перестроения в боевой порядок, – роли обычно не играл, поскольку безопасная зона выхода располагалась, как правило, на приличном удалении от звезды и, соответственно, места предстоящего сражения. Вот только сейчас адмиралу Александрову требовался эффект внезапности, а потому он решил скопировать, творчески развив, недавно примененную врагом тактику. Соответственно ему приходилось теперь полагаться на мастерство своих людей и качество звездолетов, но риск он счел не запредельным. В конце концов, получилось у восточников – получится и у него. К тому же неуклюжие транспорты под охраной двух крейсеров шли во втором эшелоне и должны были выйти в трехмерность на приличном удалении от звезды, не мешая боевым кораблям маневрировать.
Скорость звездолетов достигла критической отметки и продолжала увеличиваться. С этого момента уже можно было начинать гиперпереход, но адмирал еще некоторое время медлил. Выше скорость – меньше затраты энергии на прыжок, а она еще пригодится, да и реакторы лишний раз напрягать не стоило. Вот расчетные показатели энергозатрат вошли в пределы эллипса оптимизации, приблизились к минимальному пороговому значению… А вот и бустеры начали практически одновременно отключаться, выработав топливо. Пора! Адмирал махнул рукой, старший пилот уверенно вдавил традиционно неуклюжий на вид рычаг тяги до упора, перебрасывая энергию на двигатели пробоя. Еще миг – и громадная туша линкора провалилась во тьму гиперперехода, чтобы спустя каких-то несколько часов вывалиться в трехмерность совсем в другой точке космоса.
Система планеты Новый Амстердам. Спустя шесть часов
Флота уральцев здесь не ждали и имели на то основания. Согласно выводам, сделанным штабными аналитиками, первые звездолеты Конфедерации смогут появиться в системе не раньше чем через две недели. И, с большой долей вероятности, это будут разведчики, а не полноценное ударное соединение. Вариант, что угроза будет исходить с Урала, а корабли сумеют разогнаться в полтора раза быстрее, чем считается технически возможным, не рассматривался даже теоретически. Минус аналитиков Ассоциации Восточных Народов – их менталитет. Если чего-то не может быть – значит, этого не может быть, и точка. Александров про эту их слабость прекрасно знал, потому и торопился. И вот сейчас неумение расширить границы восприятия сверх вбитых с рождения рамок сыграло с оккупировавшими Новый Амстердам злую шутку.
Поведение восточников соответствовало раскладам. Пара корветов, судя по невероятно завершенным и в то же время унылым обводам сошедших с корейских стапелей, несла рутинную дозорную службу на ближних подступах к планете. Все правильно, для того, чтобы прикрыть всю систему, у эскадры восточников попросту не хватило бы кораблей. Они решили эту проблему вполне предсказуемо – на высокой орбите неспешно вертелся корабль дальнего локационного дозора. Александров на их месте поступил бы точно так же. Утыканный антеннами самых немыслимых форм и размеров корабль позволял увидеть любой объект массой от сотни тонн на расстоянии до десяти световых часов. Вполне достаточно, чтобы эскадра изготовилась к бою, вышла навстречу и перехватила нахалов. Конечно, радары планетарного базирования были и мощнее, и чувствительнее, но вряд ли они достались в руки захватчикам. В конце концов, такие системы – объекты, подлежащие безусловному уничтожению в случае угрозы захвата противником, и военные наверняка постарались выполнить свой долг.
Остальные корабли эскадры с кажущейся хаотичностью распределились на орбите. С кажущейся потому, что наверняка в позиции каждого из них имелся какой-то смысл, однако стороннему наблюдателю уловить закономерности было крайне сложно. А с другой стороны, так ли уж важно, почему выбрана та или иная орбиты? Александров прибыл в систему Нового Амстердама для того, чтобы врага бить, а не гадать о высоком философском смысле его построений.
Эскадра вышла из гипера даже ближе, чем в прошлый раз получилось у восточников, да еще и за пределами плоскости эклиптики, что облегчало навигацию и, соответственно, разгон. Разумеется, идеальный строй кораблям сохранить не удалось, но все же разброс получился в пределах разумного. Пилоты и штурманы, да и механики, разумеется, тоже, сработали выше всяких похвал, еще раз подтвердив свой высокий профессионализм. Корабли оказались сразу же на почти идеальном расстоянии от противника и немедленно открыли огонь, благо здесь и сейчас можно было не учитывать искривление пространства, гравитационные искажения, звездный ветер и еще кучу величин, оказывающих влияние на точность работы с предельных дистанций. Ну и противник на парковочных орбитах – идеальная мишень. Единственные минусы – распределить цели они уже не успевали, били по тем, которые первыми попадались на глаза, а часть промахов неизбежно зацепляла атмосферу планеты, но это было небольшой платой за достигнутый эффект внезапности.
Глядя на противника, адмирал с трудом сдерживал довольную ухмылку. Он успел! Рискуя и отказавшись от положенной в таких случаях разведки, он выиграл главное – время. Ничего похожего на организованную систему орбитальной обороны у противника еще не было. Восточники потеряли инициативу даже не с первых секунд, а намного раньше. И первый залп выстроившихся «стеной» ударных кораблей лишь ставил в процессе жирную точку, как молоток по шляпке гвоздя.
Хотя мишени каждый выбирал самостоятельно, что порождало определенные накладки, результат оказался вполне успешным. «Суворов», «Ушаков» и «Апраксин» обстреляли крайне удобно висящий на орбите линкор противника. Залпы получились не совсем синхронными, но это уже не играло никакой роли – звездолет восточников буквально вбило в атмосферу, причем в виде обломков. «Кутузов» и какой-то из линейных крейсеров вдребезги разнесли авианосец. Остальные корабли «стены» довольствовались мишенями попроще. Атмосфера планеты и пространство вокруг нее окрасились огненными сполохами.
Еще несколькими залпами эскадра вдребезги разнесла все, что висело на орбите и не прикрывалось серовато-зеленой тушей планеты. Это было просто до безобразия – на вражеских кораблях даже не успели дать ход. Страшные для орбитальных крепостей, мониторы оказались совершенно беззащитны перед орудиями линкоров. Толстая броня и мощные силовые поля давали некоторые шансы пережить одиночные попадания, но для противодействия сосредоточенному огню их явно не хватало. Чего уж говорить о кораблях полегче. Чуть в стороне крейсера гонялись за патрульными корветами, и минуты последних были сочтены. Крейсера Александрова, быстро обгоняя основные силы, разворачивались в сферу, реденькую, скорее формальную, но способную перехватить уцелевшие корабли противника, если те попытаются вырваться из системы. Эскадра восточников перестала существовать как соединение, не успев даже ударить в ответ.
Однако бой был еще не закончен. Эскадра погибла, но несколько кораблей пока уцелели и сдаваться явно не собирались, намереваясь дорого продать свою жизнь. И первым это почувствовал на собственной шкуре, точнее, на броне своего флагмана сам Александров, когда один из уцелевших противников высунулся на пару секунд из-под защиты планеты, дал залп и тут же спрятался обратно.
Кто бы ни командовал линкором восточников, дело свое он знал туго. От страшного удара в лобовую полусферу громада «Суворова» вздрогнула и завибрировала, как барабан, по которому с размаху врезали дубиной. Силовая защита линкора выдержала, но, приняв и погасив чудовищный импульс энергии, звездолет разом потерял восемь процентов скорости. Недостаточно, чтобы нарушить строй, глухо взревевшие двигатели тут же восстановили статус-кво, но те немногие, кто вместо того, чтобы согласно уставу и здравому смыслу сидеть, наглухо пристегнутыми к противоперегрузочным креслам, стоял или ходил, попадали, словно сбитые кегли. Некоторые даже получили легкие травмы, а на головы восточников обрушились водопады сочной русской брани, тем более заслуженной, что дать ответный залп «Суворов» попросту не успел.