— Ром, может не сейчас? — пытаюсь вразумить его, понимая к чему ведут его ласковые поглаживания моих бедер.
— Как никак нас Андрей там ждет, да и вообще время не походящее, — отрываюсь от него, заглядывая в глаза.
— Чертенок, не будь такой жестокой, — хнычет Рома и снова накрывает мои губы поцелуем. Снова отрываясь от его губ, я провожу кончиками пальцем по его лицу, наблюдая как вода смывает кровь с его лица, падая к нашим ногам багровыми потоками. Слегка дотрагиваюсь до гематомы на скуле. Он ойкает, и смотрит на меня доверчивым взглядом. А потом дотронувшись до моего подбородка оттягивает нижнюю губу из захвата зубов. Я и не заметила, что кусаю ее до крови.
— Все хорошо, Оксан, не плач, я ведь обещал, — целует он меня, смывая ручейки влаги с лица. А я отдаюсь в его власть, не думая ни о чем. Рома словно забывает о своих ранах, крепче прижимая меня к себе. Он ласков и нежен. Подсаживает меня на руках, а я обвиваю его талию ногами. В этот раз у нас нет долгих прелюдий и нежности. Он входит в меня быстро и на полную мощность. Именно так, как хочется нам обоим. Для того чтобы прийти в себя от случившегося ужаса. Он ищет во мне убежище, а я, не жалея себя даю его. К моменту оргазма, я уже теряю себя во времени и пространстве, так что роме приходится накрыть мой рот ладонью, дабы нас не услышали. Меня накрывает стремительно, мощно и сокрушительно. Впрочем как и его. Отдышавшись в течении нескольких минут, я беру в руки мочалку и гель для душа. Аккуратно, обстоятельно вымываю мочалкой его тело. После чего, закутавшись в полотенце, подаю ему. После долгого, благодарного поцелуя, посвежевший и повеселевший Рома вытягивает меня в гостиную. Я успеваю одеться, а он всего лишь в набедренной повязке из полотенца. Проходим к своему месту на диване под подозрительный улыбающийся взгляд Андрея.
— Андрюх, принеси аптечку, — командует ему Рома, на что тот молча встает и уходит из комнаты. Через пару минут возвращается пластиковым коробом. Ставит его передо мной на столик и садится на прежнее место. Достав нужные медикаменты, я аккуратно, обрабатываю гематому и царапины на лице, руках и груди. Рома героически терпит мои процедуры, только изредка морщится от боли. Делаю я это, с замиранием сердца. Чувствуя, что вот — вот расплачусь, отворачиваюсь от Ромы, говоря ему что все готово. Сделав вид, что не заметил моей слабости, рома тихо благодарит меня и встав с дивана направляется к своей сумке. Выудив оттуда свежую футболку и чистые спортивные штаны, переодевается. Я целую его и оставив мужчин наедине, отправляюсь на кухню для приготовления ужина.
Кухня у Андрея очень просторная, выполнена по последней моде. Открыв холодильник, несколько минут молча изучаю содержимое. Он, оказывается, очень запасливый парень. Чего тут только нет… полный холодильник разнообразных продуктов. Обдумав план действий, вытаскиваю из морозилки тушку цыпленка, и, поставив ее в микроволновку на режим разморозки, начинаю заниматься овощами. Из-за непрекращающейся дрожи в руках, готовка протекает медленней, чем хотелось бы. С ножом вообще история грустная. Два порезанных пальца по итогам нарезки овощей на салат. Поставив курицу и картофель в духовку для запекания, решаю немного отвлечься и набрав маму, объясняю ей сложившуюся ситуацию. Мама, крайне негативно высказывается насчет моих ночных отсутствий дома, но в итоге все равно сдается и дает мне свое разрешение на еще одну ночь. Сашке решаю не звонить, потому что с подругой двумя совами не отделаешься. написав ей сообщение, кладу телефон на столешницу, а сама отправляюсь в коридор проверить как там ребята. По пути в гостиную слышу обрывок их разговора. Знаю, что так нельзя, но любопытство сильнее совести.
— Вот это он тебя отдела хорошо… Из-за малой? — слышу голос Андрея и останавливаюсь, затаившись на середине коридора.
— Да… если вкратце у него теперь нету сына… — хмыкает Рома, стараясь придать своему голосу пренебрежительный тон. Но тут и слепой увидит насколько ему тяжело.
— Может зря ты так, сгоряча?
— Не зря. Надоело мне марионеткой быть. У него бизнес, а мне с крокодилихой потом всю жизнь свою провести… — нервно смеется Рома.
— Не с крокодилихой, а с ведьмой рыжей, — уточняет Андрей и заливается смехом.
— А если серьезно… ты бы видел его рожу удивленную, когда ответку от меня выхватил. Я ему хорошо так заехал, — довольным тоном говорит Рома.
— Представляю. Слушай, впервые же отпор дал. Со скольки он тебя колотит?
— С рождения наверное, — грустно смеется Рома.
— Да, помню как в одиннадцатом классе ты лицом ступеньки считал, когда твой батя пришел раньше домой и застукал нас прогульщиков с пивом, — протягивает Андрей, а у меня мурашки по коже табуном и сердце кровью обливается.
— Да, частенько хотелось из дома уйти, — столько грусти в его голосе.
— Блин, чувак, хреново…
— Забей, теперь это в прошлом.
— Мужик, — хохочет Андрей и судя по звуку, дает «пять» Роме.
Я тихонько ухожу на кухню, бесшумно глотая слезы. Это же каким надо извергом быть чтобы над ребенком своим так издеваться? Неужели у него так все детство было? А его мать? Куда смотрела эта женщина? Боже, теперь я понимаю, что он имел ввиду тогда в машине после нашей ссоры, говоря о том, что отец так просто его не отпустит… Я ведь и представить себе не могла, что он будет угрожать ему физически. Закончив приготовление ужина, накрыв на стол, я бегу в ванную и судорожно привожу себя в порядок, чтобы не было и намека на слезы. После чего, появившись в гостиной, зову ребят к столу. Улыбаюсь им, а про себя даю зарок быть сильной, и не расклеиваться.
При словах об ужине, Ромка, словно и не был ранен, бежит с Андрюхой на перегонки в сторону кухни. Словно голодные чайки, буквально за минут десять они уничтожают все съедобное на столе, после чего их лица озаряет довольная, сытая улыбка. Чему я несказанно рада. Андрюха, который как я поняла питается исключительно едой быстрого питания, сокрушается на тему того, как хорошо иметь дома под рукой такую хозяйку. На что я ему говорю, что можно наконец поумнеть и завести себе постоянную девушку. В ответ друг удостаивает меня только пренебрежительным смешком и фразой: Да что ты понимаешь вообще в свободе? Ромка, сидя рядом и слушая наш спор, только тихонько посмеивается и ленивыми движениями поглаживает мою спину.
После ужина, мы перемещаемся в гостиную к телевизору. Включив какой-то боевик, ребята разговаривают о работе, я же уставшая и вымотавшаяся за такой сложный день, уютно примостила голову на Роминых коленях и только что не мурлычу от его пальцев, массирующих мою голову.
— Чертенок, — тихий шепот Ромы у самого уха вырывает меня из блаженного забытья, я тут же подскакиваю, не в силах сориентироваться в пространстве. А он смотрит на меня и хихикает. Но увидев мою недовольную физиономию, поцеловав говорит:
— Пошли спать, Андрюха на вызов уехал, уступил нам спальню.
Согласно кивнув я послушно следую за Ромой. Мы падаем на кровать, и притянув меня к себе, он начинает медленно меня целовать. Его губы двигаются не спеша, несмело. Он словно в очередной раз хочет убедиться, что я здесь и никуда не делась. Несмотря на то что с виду он спокоен и уверен в себе, я чувствую сердцем его замешательство, переживания по поводу сегодняшней ситуации.
— Мы справимся, мы ведь вместе, — говор я, когда он оторвавшись от губ долгим задумчивым взглядом смотрит мне в глаза. Не тратя силы на разговоры, улыбнувшись мне, он проводит по очертаниям моего лица нежными пальцами рук, будто пытаясь запомнить, заклеймить в памяти каждый сантиметр. А потом нежно, едва касаясь, оставляет поцелуи на моих ресницах, на висках. А когда дело доходит до моих губ, я вкладываю в поцелуй всю имеющуюся у меня нежность. Перевернув его на спину, прохожу легкими, едва касающимися поцелуями по его груди, спустившись к животу, целую, пробую на вкус каждый кубик твердых мышц. А когда мои губы смыкаются на его достоинстве, с его губ слетает неконтролируемый стон. Он запускает руку в мои волосы, сжимая их в знак одобрения. Я делаю это впервые в жизни, неумело и несмело. Но по мере того, как вижу меняющееся выражение его лица, напряженные руки и напряженное то что во мне, отдоюсь инстинктам, понимая, что все делаю верно. Мне приносит нереальное удовольствие осознание того, что я могу сделать ему хорошо. Так же хорошо, как он делает мне. И пускай у него были сотни женщин, более умелых и искусных в этом, для меня сейчас это не имеет никакого значения. Он мой — так чувствует мое сердце. А я его. Я целенаправленно, сознательно стираю себя, растворяюсь в нем, потому что только так я чувствую себя счастливой и цельной.
После, он тянет меня к себе наверх и уложив на грудь, целует долго, отчаянно, говоря спасибо. Мы еще долго лежим молча, осознавая всю значимость последних событий. Через некоторое время его дыхание выравнивается. Уставший и обессиленный, он проваливается в сон. А я еще долго лежу рядом, прижатая к нему его сильной рукой. Смотрю на подрагивающие во сне длинные ресницы, на плавные изгибы пухлых губ. Слушаю его дыхание и вдыхаю его запах. Он — мой герой. И что бы не случилось в нашей жизни, он навсегда останется лучшим что было у меня. Никто никогда не сравниться с Ромой. Пробегаюсь пальцами, едва касаясь его ран, понимаю, что ради его счастья сделаю все. Этот мужчина забрал мое сердце. И если будет необходимо, я вырву его из груди и отдам ему. И пусть кто-то скажет что все это громкие пустые слова и обещания. Но только тот, кто по-настоящему, до судорог, до озноба, до слез любил другого, тот меня поймет.
Глава 14
— Черт, Ксюха! Мы совсем забыли про индейку! — внезапный визг подруги заставляет меня поперхнуться. И поставив бокал на стойку, я словно туберкулезник, несколько минут давлюсь жутким кашлем. Сашка же тем временем, соскочив со стула несется к духовке и открыв дверцу вытягивает дичь, успевшую к этому времени хорошенько подрумяниться.