— Не, — довольно протягивает второй, — Пусть сопротивляется, так прикольней, — запускает руку мне под бюстгальтер, пока первый справившись с моими джинсами, рвет на мне белье и запускает туда свои мерзкие руки.
Меня начинает трясти, тошнота подкатывает к самому горлу, вот-вот вырвет. Я не могу не сопротивляться: брыкаюсь, дергаюсь, не смотря на то что это их только разжигает. Животные, скоты, сволочи, но не мужчины. Ни один мужчина не опуститься до такого. С горечью понимаю, что кроме пули в висок их ничего не остановит.
— Стоять! — рев главаря действует похлеще пули. Один момент, и с меня исчезают чужие наглые руки.
— Я сказал, девку не трогать, пошли на хер отсюда, пока все дело не запороли, — кричит он. Двое остальных, злобно матерясь на главного, все таки решают не перечить и послушно отходят на некоторое расстояние. Главарь, же, подходит ко мне и долго стоит сзади в полном молчании. Я, упираясь головой о ствол дерева, стою нагнувшись в три погибели, лицом к земле, насколько это позволяют связанные руки. Изо рта вырываются судорожные всхлипы, но я почему-то не плачу.
— Послушай меня, — вдруг говорит он, а я подскакиваю на месте.
— Не знаю, что такого сделал твой хахаль нашему шефу, но целой тебе сегодня отсюда не уйти. Девка ты видная, так что дам тебе выбор. Либо ты по своей воле трахаешься со мной всю сегодняшнюю ночь, либо имеют тебя эти две обезьяны, и за твою целостность я не даю гарантий. Других вариантов нет. Завтра с утра ты свободна. Итак, как ты хочешь провести эту ночь? — последнее продолжение он произносит, подойдя ко мне вплотную, больно сжимая мои бедра.
— Прирежьте меня лучше, мрази! — кричу я и чувствую, что лавину несет. Слезы и истерика рвутся из меня словно водопад.
— Ну, ну, — он берет в захват мою голову, не давая возможности отвернуть лицо.
— Тише, девочка, я буду аккуратен, обещаю… но кто-то должен тебя поиметь. Спрашиваю в последний раз, — поизносит это нараспев, явно довольный собой, своей властью.
— Только не на улице. И наедине, — плачу я, повисая безвольной массой на злосчастном дереве.
— Хорошо, милая, сделаем, — он отходит от меня, и судя по всему отправляет двоих восвояси. А я понимаю, что сейчас у меня один шанс на миллион.
Он развязывает мне руки, я мешком падаю на землю. И когда он, уверенный в моей слабости и немощности, наклоняется поднять меня, я быстрым движением вытаскиваю из ботинка нож, подаренный Джеком и вложив всю силу, вбиваю в него.
— Ах ты сукааа! — ревет он, словно дикий зверь, кидаясь на меня, валя меня наземь. Нож торчит из его плеча, а ему хоть бы что. Он бьет меня кулаками по лицу. Бьет сильно. Так, что я слышу хруст костей. После второго удара заплывает правый глаз и я понимаю, что ничего у меня не вышло. Что еще удар и конец. Но левая рука, шаря по земле сама собой захватывает какой-то предмет и не думая не секунды я поднимаю ее и бью обидчика по голове. Раз, два, — когда он тяжело падает на землю, я отползаю от него на дрожащими руках. Вижу, что орудие, спасшее меня — здоровая дубинка. Он воет, катаясь по земле, держась руками за голову. Его лицо стремительно заливается кровью и пока сюда не вернулись остальные, мне пора делать ноги. Подскочив и кое-как натянув на себя джинсы, пускаюсь в бег. Правда раненый глаз уже потух и я действую больше на ощупь. Спустя минут пятнадцать непрерывного бега, выхожу на дорогу. Судорожно достаю из куртки телефон и набираю номер Андрея.
В ожидании спасения, сижу у дерева на обочине, спрятавшись как можно глубже в листве. Зубы нервно отбивают чечетку, руки ходят ходуном, все тело пробивает неконтролируемая дрожь.
— Оксан, — слышу голос Андрея, шарившего в поисках меня по обочине, и подскакиваю на месте.
— Господи, что с тобой? — ошарашенно глядя на меня говорит он. А я, не тратя времени на объяснения, не поднимая на него глаз, сажусь в машину.
— Быстро едем отсюда, — зябко обхватив себя руками, устало прислонившись лбом к прохладному стеклу двери, шепотом говорю я.
— Оксан, кто это сделал? — выехав на дорогу, практически у самого города, не выдерживает Андрей.
— Поехали быстрей, я домой хочу, — игнорируя его вопрос отвечаю я.
— Тебе в больницу надо, — не унимается он. А я чувствую легкий приступ раздражения.
— Мне домой надо, ты получил мои снимки? — забыв о травмах резко поворачиваю голову в его сторону и кривлюсь от сильного болевого спазма.
— Да, видел. Чем ты вообще думала, когда лезла туда? — кидая на меня яростный взгляд, возмущается Андрей. Вот только мне плевать на его злость.
— Это Дима тебя так? Он застукал вас? — не дождавшись от меня ответа, выдвигает он новые теории.
— Это не он, — устало прикрываю глаза и откидываюсь головой на сиденье.
Мы приезжаем домой, Андрей отпускает меня в душ, но сам ждет моего возвращения на кухне с четким намерением допросить с пристрастием. Не знаю как, но я держусь. Ни одной слезинки не падает с моих глаз. Даже когда, увидев себя в ниглеже, в зеркало не чувствую к себе ни капли жалости. оже, какая это ерунда, по сравнению с ним. С его жизнью и свободой. Недели две точно дома сидеть придется, — вздыхая думаю я, осматривая синяк под глазом. Нужно будет что-то придумать для Ромы, если все получится и его выпустят. Ни каких если, — поправляю тут же саму себя. Его выпустят.
Оксан, — слышу Андрея и выхожу из ванной закутавшись в халат.
Он стоит в коридоре взволнованно глядя на меня с прижатым к уху мобильным.
— Рома, — передает он мне трубку, а я от волнения на ватных ногах подхожу к нему и беру телефон в руки.
— Чертенок, — его взволнованный уставший, но такой долгожданный и родной голос словно удар под дых. Хочется реветь в голос. Но я держусь. Та Оксана: маленькая и нежная, версии «до ареста Ромы» разревелась бы тут же в три ручья, но не я настоящая.
— Привет, любимый — слетает с губ, насильно растянутых мной в улыбке.
— Ты в порядке? Скажи, тебя никто не обидел?
— Все в полном порядке, сижу дома и жду тебя.
— Мне послание поступило, что если я не соглашусь, тебя… что тебя, — его тихий голос срывается и он не может закончить фразу.
— Все в порядке, ничего такого, я все время рядом с Андреем как ты и просил. Ни на шаг от него, — не давая ему закончить, спешу успокоить любимого.
— Хорошо, — облегченно вздыхает он.
— Пожалуйста, будь осторожна.
— Ты тоже, родной, я тебя очень жду, — из последних сил держу жизнерадостную интонацию в голосе.
— Только это и помогает мне держаться, малыш, только это. Ладно время заканчивается, мне пора, — он кладет трубку, а у меня руки ходуном.
Андрей молча, зло глядя на меня забирает телефон и просит пройти следом за ним. Мы сидим за кухонным столом, он заварил чай с коньяком и требует чтобы я выпила его.
— Почему ты не сказала? — через минут пятнадцать нашего молчания, спрашивает Андрей.
— Это сломает его. Он столько вытерпел, не хочу, чтобы из-за меня все зря было, — отставляя подальше уже пустую кружку тихим, уставшим голосом говорю я.
— Оксан, — мнется Андрей, не зная с какого боку подойди к волнующей проблеме.
— Андрей, ничего со мной не сделали, не успели, я сбежала, — отмахиваюсь от него, глядя на теребящие пояс халата пальцы.
— Они ведь могут прийти опять за тобой, — не сдается он.
— Ты за меня не переживай, ты лучше поскорее реши Ромин вопрос и все остальное решиться само по себе, — стальным голосом, твердым взглядом убеждаю его.
— Ксюш… скажу тебе честно, я мало верю в то что это поможет. Пойми, там все куплены, у них установка уничтожить его, — устав со мной бороться, он трет лицо руками и вздыхает от бессилия.
— Всех он не купит, я до президента дойду если надо будет. Главное, чтобы факты на нашей стороне были. А без этих доказательств все тщетно.
— Хорошо, я все сделаю… не забывай, он мой лучший друг, я за него все отдам. Точно также как и ты.
— Вот и я о том же, Андрей, не забывай об этом, — киваю я.
Через полчаса, более или менее успокоенный Андрей уезжает к Саше. Я же, стараясь не о чем не думать кроме завтрашнего дня, достаю из шкафа Ромину не стиранную футболку, до сих пор хранящую родной запах и обняв Левку, забираюсь в постель под теплое одеяло. Медленно и неумолимо сон склоняет меня. Но сон этот беспокойный, тревожный.
Глава 16
Ну кто тебя просил
Мне не понятна ложь
Ведь мне нужна лишь ты
А не какой — то дождь
Ну кто тебя просил?
ну всё сегодня зря…
Я выбился из сил
Я не люблю тебя…
Весь следующий день приходится отсиживаться дома, лечась всевозможными мазями и примочками. Не только лицо, но и все тело покрыто жуткими синяками. Обрабатывая ссадины и раны, не испытываю ни капли жалости к себе. Что мои синяки по сравнению с тем, что переживает он день ото дня. Когда каждая ночь может стать последней.
Ближе к вечеру ко мне наконец-то заезжают Андрей с Сашкой. Та, как и следовало ожидать, волнительно прячет глаза тщетно пытаясь сдержать слезы. Но держится, не хочет меня злить. К сожалению, новости, принесенные Андреем, особой надежды не вселяют. Следователь. занимающийся Роминым делом даже выслушивать Андрея не стал. А спустя целые сутки, Дима конечно же, смог попасть домой и догадаться откуда растут ноги исчезновения его ключей. Не будучи полным дураком, давно уже перепрятал доказательства. Получается все зря было. Услышав новость, я отворачиваюсь от друзей, прося их уйти. Чувствую, как злость и отчаяние вытесняют все живое, все человеческое из меня.
Два часа одиночества и разбитая посуда, словно устланный ковер под ногами. Выплеснув накопившийся гнев, оставшись абсолютно без сил, я сползаю по стеночке на пол, поджав под себя ноги. Выхода на самом деле нет.
На следующий день, припухлость на глазу немного уменьшается. Я замазываю насколько могу синяк и одев солнечные очки отправляюсь в институт. Мне нужно чем-то занять себя. Нужно что-то делать, чтобы окончательно не сойти с ума. Едва я успеваю подняться по ступенькам в фойе, меня чуть ли не сбивает с ног стремительно приближающаяся фигура Джека.