Алессандро не шелохнулся. Он отлично владел собой. Лишь глаза таинственно поблескивали, зажигая ответные искры в ее душе.
– Разумеется, – ледяным тоном ответил он. Несмотря на тепло сентябрьского солнца, Чарли поежилась. Казалось, он видит ее насквозь, читает все ее мысли.
Она тяжело вздохнула и на мгновение зажмурилась. Нет, она не может просто взять и расплакаться. Не сейчас. Никогда. Она навсегда покончила с рыданиями. Пришло время двигаться вперед, прокладывать новый путь. Назад дороги нет. Время, когда она представляла команду Себастьяна перед камерами, прошло. Хватит жить воспоминаниями – пусть этот человек и вытащил их за одно мгновение на свет божий.
– Думаю, вам стоит уйти, мистер Розелли. – Она вышла из его тени на солнце, выглянувшее из-за облаков. – Независимо от того, сколько добра вы намерены мне причинить.
Прищурившись, он смотрел, как Чарли разворачивается, чтобы уйти.
– Я здесь потому, что Себастьян попросил меня приехать.
Она помотала головой, стараясь справиться с эмоциями.
– И все же я хочу, чтобы вы уехали.
Ну, или ладно, пусть остается стоять столбом в ее драгоценном саду, она не возражает – она просто хочет убежать, укрыться от человека, который явно привык добиваться всего, чего ни пожелает – любой ценой.
Алессандро прикрыл глаза и вздохнул, когда Чарли через весь сад рванула к открытой двери коттеджа. Истерика не входила в его планы. Еще не хватало. Он решил развернуться и уехать как можно скорее. В конце концов, он выполнил часть обещания, данного Себастьяну. Правда, не добился своего…
– Проклятье! – выругался он вслух и направился вслед за Чарли, топча источавшую сильный аромат лаванду. Каждый раз, когда он оказывался в саду, среди цветов, он вспоминал, как ухаживал за сестрой, восстанавливавшейся после автоаварии. Н-да, сейчас ему эти воспоминания не помогут.
Первое, что он услышал, оказавшись у двери, было недовольное фырканье Чарли. Он не стал стучать, не стал мяться на пороге. Так просто она от него не избавится.
Эта упрямица отвергла приглашение брата приехать в Италию и увидеть автомобиль, над которым они работали, и это порядком его разозлило. Затем, сразу после несчастного случая, он предложил свою помощь и никак не ожидал ледяного приема.
Чарли стояла, опираясь руками о крышку стола, в отчаянии склонив голову:
– Как вы смеете?
Ее злые слова, казалось, не достигли цели – итальянец остался стоять на месте, держа удар с прямой спиной.
– Я смею, потому что пообещал Себастьяну сделать это. – Он подошел к маленькому столику, поближе к ней, пока между ними не осталась лишь одна преграда – табурет.
– Я уверена, Себастьян не мог заставить кого-то дать подобное обещание – приехать и докучать мне своим присутствием, – парировала Чарли.
Он смотрел, как двигаются ее пухлые губы, и вдруг поймал себя на мысли, что хочет поцеловать их, попробовать на вкус ее ярость и раздражение, стереть гневную усмешку своими губами, заменить злобу на страсть и желание.
– Докучать? – Он смотрел, как расширились зрачки ее зеленых глаз, как в их глубине заблестели золотистые искорки, напомнив ему об осени.
– Да, докучать. Преследовать. Изводить. Называйте, как хотите. Но вряд ли он желал мне подобной участи. – Сказала как отрезала. Раздражение заставляло ее говорить быстро и отрывисто.
От учащенного дыхания ее грудь вздымалась под футболкой, привлекая его внимание и запуская действие гормонов в тех местах, где это сейчас было вовсе ни к чему.
– Он заставил меня пообещать, что я привезу вас в Италию и привлеку к нашему общему делу. – Он сказал это резче, чем хотел, но, в конце концов, он совсем не был готов встретить такой яростный отпор. Это вовсе не была милая жизнерадостная девочка, о которой ему рассказывал Себастьян. Эта девушка была сексуальной, страстной, но при этом злой.
– Он что? – Чарли задвинула стул под старый сосновый стол и придвинулась к нему ближе.
Не самая лучшая идея. Не сейчас, когда его тело так живо реагирует на сексуальные изгибы ее фигуры. Хорошо бы вернуть чертов стул на место – в качестве барьера между ними. Тогда он быстрее вспомнит, зачем приехал сюда, а не будет томиться так долго сдерживаемой жаждой по женскому телу.
– Автомобиль пора выпускать на рынок. Вы нужны мне там. – Слова сорвались у него с языка быстрее, чем он успел подумать. Она словно околдовала его, лишив самоконтроля.
– Я вам нужна? – Ее голос зазвенел от возмущения, и он тут же понял, как прозвучали его слова. Она же считает его виновным в аварии… А он не может запятнать ее воспоминания правдой. Только не после данной им клятвы.
– Себастьян хотел, чтобы вы приехали. – Да что с ним такое? Эта женщина совсем не такая, как он ожидал. Она вовсе не кажется гламурной красоткой, и мысль, что до недавних пор она вела роскошную светскую жизнь, кажется совершенно невероятной.
Почему же эта упрощенная версия Шарлот Уоррингтон, растрепанной, грязной после работы в саду, так быстро возбудила его? Он не мог связно мыслить, его переполняло желание, требующее немедленного удовлетворения.
Чарли упрямо помотала головой:
– Нет, он не мог попросить об этом. Он бы вообще не умер, если бы не вы и ваш дурацкий автомобиль.
– Вы же знаете, что он жил ради машин, ради скорости. В этом он был настоящий профессионал. – Сандро отбросил в сторону воспоминания об аварии, весь ужас первых минут после автокатастрофы, которая, как выяснилось спустя несколько часов, оказалась для Себа смертельной. Он мог понять боль Шарлот, посочувствовать ее горю, но он не позволит перекладывать вину за случившееся на него.
Он хранил тайну от целого света, от желтой прессы из уважения к молодому гонщику, который так быстро стал его другом. А теперь настала пора выполнить последнее желание Себастьяна. Он хотел, чтобы его сестра участвовала в презентации автомобиля, чтобы она одобрила его, – и он исполнит последнюю просьбу друга во что бы то ни стало.
– Из-за этого он и умер. – В голосе Чарли сквозила грусть, ее плечи поникли. Она что, плакать собирается? Его охватила паника.
Пока Чарли пыталась овладеть собой, Алессандро окинул взглядом маленькую кухоньку, типично английскую и, казалось, совсем не под стать хозяйке. С балки под потолком свисали сушеные травы, а свежие травы украшали подоконник. Среди них в маленькой рамочке стояло фото Себастьяна и Чарли.
Он протянул к нему руку и поймал напряженный взгляд Чарли. Но она ничего не сказала, когда он взял фото и стал его разглядывать. Женщина на снимке была та самая, которую он знал по публикациям в прессе, но никогда не встречал. Та самая, которая сейчас так странно на него воздействовала – или же дело в нем самом, в шутках подсознания?
На фотографии ее глаза светились счастьем, пухлые губы были растянуты в улыбке. Она прислонилась к спортивному автомобилю, а брат бережно обнимал ее, такой же счастливый и безмятежный.
– Рим. Два года назад, – сказала она шепотом и подошла к нему ближе. – До того, как он попал в ваш проект и забыл о нас.
Сандро втянул ноздрями воздух, пытаясь уловить ее запах, легкий цветочный аромат, жасмин и земля – напоминание о проведенном в саду времени. Он аккуратно вернул снимок на подоконник, проигнорировав выпад в ее последней реплике. Не время для споров.
– Вы с ним похожи, – заметил он.
– Были, – поправила Чарли.
Он снова почувствовал укол вины – вины, которая – как он повторял себе снова и снова – лежит совсем не на нем. Он-то думал, что ему наконец удалось себя убедить. Стоило догадаться раньше, что приехать сюда, посмотреть в глаза этой женщине будет совсем непросто. Что это только усугубит его чувство вины, а не излечит от душевных мук. Тот факт, что он до сих пор свято хранит мрачную тайну Себастьяна от всех на свете, как-то не спасал от терзаний.
Он посмотрел на Чарли, на ее печальные зеленые глаза, и она показалась ему такой хрупкой, такой уязвимой, что в груди что-то сжалось и ему захотелось защитить ее, избавить от боли, вернуть счастливую улыбку на эти чувственные уста.
– Он действительно хотел этого, Шарлот, – мягко сказал Алессандро, не в силах отвести от нее взгляд.
– Чарли. Никто не зовет меня Шарлот. Кроме моей матери, – прошептала она.
Какой сексуальный шепот! Таким голосом обычно женщины шептали ему на ушко всякие милые глупости после страстного секса. Сандро затопило пьянящее желание, когда он представил Чарли лежащей в его постели, мурлыкающей от удовольствия.
– Чарли, – повторил он, ощущая, как его волной захлестывает дикое желание. Пора уже прекратить гонять в голове мысли о сексе. Это только усложнит его миссию. Уж за кем ему лучше не гоняться, не рассматривать как объект желания, так это Шарлот Уорингтон. – Себ и впрямь хотел, чтобы вы приехали.
– Не могу, – ее голос с хрипотцой продолжал воздействовать на него, обостряя желание.
– Можете, – сказал он и, не медля ни минуты, подошел и провел тыльной стороной ладони по ее лицу. Кожа была мягкой и теплой. Глаза потемнели от древнего, как мир, желания.
Чарли медленно повела головой в сторону, проведя щекой по его пальцам. Он сжал зубы, напоминая себе, что не стоит смешивать работу и удовольствия. А эта встреча – все-таки бизнес.
Алессандро вспомнил недавнюю встречу с ее отцом. Вспомнил, какие обещания ему дал. Это связало его по рукам и ногам еще больше, чем клятва, которую выудил у него умирающий Себастьян.
– Ваш отец в этом уверен, – добавил он.
Его слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Она отскочила от него, ножки задетой табуретки нещадно заскрипели по полу. Глаза Чарли пылали гневом.
– Мой отец? Вы говорили с моим отцом? – воскликнула она.
Ее голос, полный ярости, вернул его с небес на землю.
Чарли же онемела от удивления и возмущения. Да как он смел разговаривать с ее отцом? И почему отец не рассказал ей об этом? Почему не предупредил, что Алессандро Розелли, владелец одной из крупнейших итальянских автомастерских, разыскивает ее, хочет принудить ее к тому, к чему она пока не готова? Они же виделись только вчера. Он должен был сказать ей, подготовить ее к этой встрече!