как с таким сладишь!»
Ребус мог бы дать ему парочку советов, но с советами он и тогда, видать, опоздал.
— Ну так как же, Рэб? Позволяешь?
Фишер все глядел на него в упор, наслаждаясь моментом превосходства. Весь мир, казалось, ожидал его слова.
— Мне вот перчатки бы подошли… — вымолвил он наконец.
— Не эти, — сказал Ребус.
— А на вид ничего, теплые.
Медленно покачав головой, Ребус стал стягивать с руки перчатку, стараясь не морщиться. И поднес к его глазам руку — в пластырях и волдырях.
— Бери, если захочешь, Рэб, ведь внутри-то вот что было.
— Это уж слишком, ядрена мать, — заметил один из адъютантов.
— Почему и не захочешь их надеть. — Ребус надел перчатку, повернулся и пошел назад к такси. Влез, захлопнул дверцу. — Теперь поезжай, — распорядился он.
Такси опять тронулось. Ребус глядел прямо перед собой, хотя и чувствовал на себе пять пар глаз. Когда водитель набрал скорость, о крышу машины что-то ударилось и на дорогу упала половинка кирпича.
— И всего-то один камушек, — заметил Ребус.
— Вам легко говорить, шеф. Тачка-то не ваша.
Они выехали на шоссе и затормозили на красный свет. На встречной полосе у обочины стояла машина. Внутри ее горел свет и было видно, что человек за рулем склонился над картой.
— Вот недотепа несчастный, — сказал водитель. — Еще бы, кому охота здесь заблудиться!
— Вертай на встречную, — приказал Ребус.
— Чего?
— Развернешься и станешь вон там, перед той машиной.
— С какой стати?
— С такой, что я прошу, — отрезал Ребус.
Всем своим видом и своими телодвижениями водитель демонстрировал нежелание получать деньги за подобные прихоти. Когда зажегся зеленый свет, он просигналил правый поворот и подрулил к тротуару. Ребус уже приготовил деньги.
— Сдачу оставь себе, — сказал он, вылезая.
— Ей-богу, я ее честно заработал, приятель.
Ребус прошел назад к стоявшей машине, открыл дверцу со стороны пассажира и скользнул внутрь.
— Хороший вечерок для прогулки, — сказал он Шивон Кларк.
— А что, разве нет? — Карта уже исчезла, возможно, под сиденьем. Она следила за тем, как водитель, вылезши из такси, осматривает крышу своей машины. — А тебя как занесло бог весть куда?
— Приятеля навещал, — сказал Ребус. — Интересно, чем оправдаешься ты.
— Разве мне надо оправдываться?
Водитель, покачав головой и злобно покосившись на Ребуса, вернулся на свое место за рулем и, сделав обратный разворот, укатил в безопасную часть города.
— Какую улицу искала? — спросил Ребус. Шивон вытаращила глаза, и он улыбнулся: — Я видел, как ты изучала карту. Давай-ка погадаем: искала дом Ферстоуна, да?
Она ответила после паузы:
— Как ты догадался?
Он пожал плечами:
— Назовем это мужской интуицией.
Она вздернула бровь:
— Я под впечатлением. И в свою очередь, выскажу догадку: ты ведь тоже оттуда?
— Я навещал приятеля.
— А имя у приятеля есть?
— Энди Каллис.
— По-моему, мне он неизвестен.
— Энди был одним из наших. А сейчас он в отпуске по болезни.
— Ты сказал «был», что заставляет предположить, что из отпуска он не вернется.
— Теперь мой черед быть под впечатлением. — Ребус переменил положение, заерзав в кресле. — Энди перенес травму. Я имею в виду — психическую.
— И это необратимо?
Ребус пожал плечами:
— Я все думаю… ах, не важно!
— Где он живет?
— В Олнуикхилле, — ответил Ребус и тут же бросил недобрый взгляд на Шивон, поняв, что вопрос был неспроста. Она ответила ему улыбкой.
— Это ведь возле Хоуденхолла, да? — Сунув руку под сиденье, она вытащила карту. — Далековато отсюда!
— Ладно. Признаюсь, что на обратном пути сделал крюк.
— Чтобы взглянуть на дом Ферстоуна?
— Да.
Она удовлетворенно сложила карту.
— Меня обвиняют по этому делу, Шивон, — сказал Ребус. — Так что некоторое любопытство с моей стороны имеет основание. А с твоей?
— Ну, я просто думала… — Теперь роли переменились и выпутывалась она.
— Что ты думала? — Он поднял руку в перчатке. — Ладно, не имеет значения. Больно видеть, как ты стараешься что-то придумать. Скажу, что думаю я.
— Что?
— Думаю, что вовсе не дом Ферстоуна ты искала.
— О-о…
Ребус покачал головой:
— Ты хотела кое-что выведать. Посмотреть, не удастся ли провести собственное маленькое расследование, может быть, отыскать его друзей… Может быть, кого-то вроде Павлина Джонсона. Ну как, похоже на истину?
— Зачем бы мне это делать?
— У меня такое чувство, что ты не совсем веришь в смерть Ферстоуна.
— Опять мужская интуиция?
— Ведь ты на это намекала, когда я позвонил тебе по телефону.
Она закусила нижнюю губу.
— Хочешь, обсудим это? — негромко предложил он.
Она потупилась, глядя куда-то себе в колени.
— Я получила послание.
— Какого рода?
— Подписанное «Марти» и отправленное на Сент-Леонард.
Ребус задумался:
— В таком случае я знаю, как поступить.
— Как?
— Давай возвратимся в город, и я покажу тебе…
Показать ей он собирался Хай-стрит и открытую допоздна «Тратторию Гордона», где подавали крепкий кофе и пасту. Ребус и Шивон юркнули в одну из тесных кабинок и заказали по двойному эспрессо.
— Мне бескофеинного, — вовремя вспомнила Шивон.
— А чем же плох обычный? — поинтересовался Ребус.
— Стараюсь ограничить себя в кофеине.
Он принял это к сведению.
— Что-нибудь съешь или это тоже verboten?[4]
— Я не голодна.
Ребус же посчитал, что голоден, и заказал пиццу с морепродуктами, предупредив Шивон, что ей придется ему помочь. В глубине траттории стояли ресторанные столики, но занят был только один — шумная компания за ним всерьез нагружала желудки, щедро лакируя еду выпивкой. Там же, где расположились Шивон с Ребусом, в кабинках возле двери, подавали лишь легкие закуски.
— Итак, повтори-ка, что говорилось в том послании.
Вздохнув, она повторила.
— А марка была местная?
— Да.
— Дорогая или подешевле?
— Какая разница?
Ребус пожал плечами:
— Ферстоун, судя по всему, пользовался бы дешевыми марками.
Он внимательно смотрел на нее.
Она выглядела усталой и в то же время нервно-деятельной — потенциально опасное сочетание. Перед ним, непрошеный, возник образ Энди Каллиса.
— Возможно, Рэй Дафф прольет некоторый свет, — говорила тем временем Шивон.
— Если кто-то и в состоянии это сделать, то только Рэй.
Прибыл кофе. Шивон поднесла к губам чашку:
— Завтра они собираются приняться за тебя, да?
— Возможно, — сказал Ребус. — Но при любом раскладе ты не должна в это лезть. А это значит, не искать встреч с дружками Ферстоуна. Если Отдел жалоб тебя на этом застукает, они заподозрят заговор.
— Ты определенно считаешь, что Ферстоун погиб в огне?
— Нет причины считать иначе.
— Кроме письма?
— Это не его стиль, Шивон. Он не стал бы посылать письмо, а прямиком направился бы к тебе, явился бы лично, как делал уже не раз.
Она поразмыслила над этими словами.
— Понятно, — сказала она наконец.
Разговор замер, и оба занялись кофе — крепким и горьковатым.
— Ты точно в порядке? — вдруг спросил Ребус.
— В полном.
— Точно?
— Мне что, расписку дать?
— Я хочу услышать правду.
Глаза ее потемнели, но она смолчала. Принесли пиццу; Ребус разрезал ее на куски и уговорил Шивон взять себе один. Ели они опять в молчании. Пьяная компания за столом потянулась к выходу — они шумели и гоготали, пока за ними не захлопнулась дверь. Проводив их, официант возвел глаза к небу, благодарный за вновь установившуюся тишину.
— У вас все в порядке?
— Все хорошо, — ответил Ребус и поглядел на Шивон.
— Все хорошо, — повторила она, выдержав его взгляд.
Потом Шивон сказала, что отвезет его домой. В машине Ребус взглянул на часы — одиннадцать.
— Может, новости послушаем? — предложил он. — Узнаем, будет ли Порт-Эдгар среди них главной.
Она кивнула и включила радио.
…где проходит сегодня всенощное бдение. Наш корреспондент Дженис Грэхем с места события.
«Сегодня потрясенные жители Саут-Квинс-ферри обрели голоса. Прозвучат псалмы и гимны, и сослужить местному пастору шотландской церкви должен школьный капеллан. Со свечами, однако, может возникнуть проблема, так как с Ферт-оф-Форта дует сильный ветер. Несмотря на это, уже сейчас у школы собралась большая толпа. Среди прочих, ожидающих начала бдения, — член шотландского парламента Джек Белл, чей сын пострадал в этой трагедии. Мистер Белл надеется получить поддержку в начатой им кампании по легализации некоторых видов оружия. Вот что было сказано им ранее…»
Бдение проводилось возле школы. Несколько свечей ухитрилось не потухнуть, но большинство собравшихся проявили осмотрительность, принеся с собой фонари. Шивон поставила машину во второй ряд возле фургончика журналистов программы новостей. Те были с головой в работе: возились с телекамерами, микрофонами и импульсными лампами. Но их толпа меркла перед количеством участников и просто любопытствующих.
— Здесь, должно быть, человек четыреста, — заметила Шивон.
Ребус кивнул. Дорога была полностью перекрыта толпой. Несколько констеблей в форме, рассредоточившись по периферии, стояли заложив руки за спину — очевидно, в знак уважения. Ребус увидел, как группа журналистов увлекла в сторону Джека Белла — он начал что-то говорить им, видимо, излагая свою платформу, а те деловито кивали и записывали, заполняя одну за другой страницы блокнотов.
— Уместный штришок, — заметила Шивон.
Ребус понял, что говорит она о траурной повязке на рукаве Белла.
— Тонко задумано, — согласился он.
В этот момент Белл поднял глаза, увидел их и, задержав на них взгляд, продолжал выступление. Ребус стал проталкиваться в толпе и тянуться на цыпочках, пытаясь разглядеть, что происходит впереди. Там был священник — молодой, высокого роста, с хорошим голосом. Рядом с ним стояла женщина, гораздо ниже его, но такая же молодая. Ребус сообразил, что это и есть капеллан Академии Порт-Эдгар. Кто-то тронул его за плечо, и он увидел, что слева от него стоит Кейт Реншоу; закутанная от холода, она прикрывала рот розовым шерстяным шарфом. Кейт улыбалась и кивала ему. Двое мужчин рядом, певшие с большим увлечением, но фальшиво, казалось, пришли сюда непосредственно из ресторана одной из гостиниц. От них несло пивом и сигаретами. Мужчина толкнул другого в бок и указал подбородком на повернутый в их сторону объектив передвижной телекамеры. Оба подтянулись, выпрямились и запели еще громче.