В дальнейшем всех высланных из Петрограда князей решили перевести в Екатеринбург, куда они и были доставлены 8 мая 1918 года.
11 мая 1918 года из Перми в Екатеринбург под охраной и в сопровождении представителя ВЧК Соловьёва прибывает Великая Княгиня Елизавета Фёдоровна. И тотчас же в Москву в адрес ВЧК (понимай, на имя Ф. Э. Дзержинского!) летит телеграмма за подписью А. Г. Белобородова, докладывающая о её принятии.
К этому времени в Екатеринбурге оказались почти все сосланные на Урал Романовы. Посему по предварительной договорённости А. Г. Белобородова с Председателем Алапаевского Совдепа Г. П. Абрамовым было решено отправить их всех в Алапаевск. В этот же день Президиум Исполкома Уральского Облсовета выносит постановление о переводе «бывших великих князей» (так уральские большевики стали называть всех высланных из Петрограда Членов Дома Романовых) в этот маленький городок Верхтурского уезда Пермской губернии.
Узнав об этом, Великий Князь Сергей Михайлович посылает на имя В. И. Ленина и Я. М. Свердлова телеграмму, в которой, ссылаясь на плохие климатические условия (ранее ему уже приходилось бывать в этом городе) и плохое самочувствие, просил перевести его обратно в Вятку и Вологду[105].
Вслед этой телеграмме А. Г. Белобородов тут же посылает заведомо лживую, в которой информирует центральную власть о том, что уже все «бывшие великие князья» хлопочут об «оставлении их в Екатеринбурге»[106].
17 мая 1918 года из Москвы на имя Сергея Михайловича Романова была получена телеграмма за подписью Я. М. Свердлова, в которой тот сообщал, что его ходатайство о переводе отклонено[107].
Уже на следующий день «бывшим великим князьям» была предъявлена бумага с текстом Постановления Уральского Облсовета об их высылке в Алапаевск, на котором каждый из них расписался лично.
Что было дальше – хорошо известно.
19 мая 1918 года все проживающие в Екатеринбурге Романовы были посажены на поезд и доставлены в Алапаевск. Размещённые в помещении бывшей Напольной школы, первое время они жили в условиях относительной личной свободы передвижения по Алапаевску и его окрестностям, а также имели возможность регулярного посещения церковных служб. (Воспользовавшись этим обстоятельством, Князь В. П. Палей даже записался в местную библиотеку, так как начинал в то время работать над трудом, посвящённым жизни и творчеству М. Ю. Лермонтова.) А затем, начиная с 20 июня 1918 года (после похищения и убийства группой местных большевиков сосланного в Пермь Великого Князя Михаила Александровича, исчезновение которого было преподнесено общественности как его побег), переведены на тюремный режим.
Протестуя против произвола местных властей, Великий Князь Сергей Михайлович 21 июня 1918 года шлёт на имя А. Г. Белобородова телеграмму, в которой от имени всех узников ходатайствует «о снятии с нас тюремного режима»[108].
В этот же день Алапаевский Совдеп телеграфирует в Уральский Областной Совет запрос о том, как им следует поступить в отношении прислуги Романовых: считать таковую на положении арестованных или же разрешить выезд?[109] (Под прислугой подразумевались крестовые сёстры В. Яковлева и Е. П. Янышева, а также Управляющий делами Великого Князя Сергея Михайловича Ф. М. Ремез и слуга Князя В. П. Палея – Ч. Круковский.) В своём ответном послании от 22 июня 1918 года А. Г. Белобородов разрешил поступить с прислугой на усмотрение алапаевских товарищей, приказав никому из Романовых выезда не позволять: в Москву – без разрешения Ф. Э. Дзержинского, в Петроград – Урицкого и в Екатеринбург – Облсовета. Сергею Михайловичу он велел объявить, что их заключение «является предупредительной мерой против побега [в] виду исчезновения Михаила [из] Перми»[110].
В тот же день А. Г. Белобородов посылает телеграммы по трём адресам: ВЧК – Ф. Э. Дзержинскому, Совнарком – Управделами В. Д. Бонч-Бруевичу (понимай, В. И. Ленину!) и ВЦИК – Я. М. Свердлову, в которых сообщал, что из «Екатеринбурга Елизавета Фёдоровна переведена [в] Алапаевск» и что в связи с побегом Михаила Романова в «Алапаевске нами [по] отношению всех содержащихся лиц Романовского дома введён тюремный режим»[111]. (В этот же день телеграмма аналогичного содержания ушла в Петроград на имя М. С. Урицкого.)
Финал этой истории всем также хорошо известен. В ночь с 17 на 18 июля 1918 года все алапаевские узники (за исключением Княгини Елены Петровны и Е. Янышевой) были убиты самым безжалостным способом – после нанесения несовместимых с жизнью травм посредством удара тупым предметом в височную область, все они были сброшены в шахту.
По одной из весьма распространённых среди исследователей версий, куратором этого убийства был Г. И. Сафаров, который, якобы, накануне приезжал в Алапаевск, чтобы «проинструктировать» на сей предмет членов местного Совдепа. Бытует также и версия, что поначалу А. Г. Белобородов будто бы был в полной уверенности, что «бывшие великие князья», действительно, сбежали. И, как свидетельствовали «очевидцы», сев в аэроплан, улетели…
Но это было совсем не так… Г. И. Сафаров действительно приезжал в Алапаевск и, причём, дважды. Но не один, как это было принято считать ранее, а вкупе с А. Г. Белобородовым и Н. Г. Толмачёвым. Так, по свидетельству бывшего Алапаевского Комиссара юстиции Е. А. Соловьёва, первый раз эта троица посетила Верхотурский уезд в первых числах июня 1918 года. Однако их приезд был связан вовсе не с содержанием в Алапаевске знатных арестантов, а с агитационной работой среди рабочих местных заводов (Алапаевского, Верхне-Синячихинского и Нейво-Шайтанского) по привлечению их в красногвардейские отряды в связи с началом, так называемого, мятежа Отдельного Чехословацкого Корпуса.
Второй раз Г. И. Сафаров и Н. Г. Толмачёв посетили Алапаевск в начале июля, но, по свидетельству Председателя Верхне-Синячихинского Совдепа Е. Л. Серёдкина: «…товарищи приехали, поговорили на митинге и уехали»[112].
На самом деле, – я просто в этом уверен! – алапаевские узники были уничтожены по секретному указанию А. Г. Белобородова, который принял таковое решение самостоятельно, не посвящая в него даже своё ближайшее окружение: Ф. И. Голощёкина и Г. И. Сафарова, отомстив им тем самым за «спектакль», устроенный ими в день расстрела Романовых 17 июля 1918 года. (Об этом будет рассказано в главе 9 «Как происходило убийство Царской Семьи, и кто, всё-таки, произвёл тот самый “исторический” выстрел?»)
После убийства Царской Семьи и Её верных слуг многие их личные вещи, а также вещи прибывших из Тобольска в Екатеринбург царских слуг, арестованных по постановлению Президиума Уральского Облсовета, оказались в руках А. Г. Белобородова и Ф. И. Голощёкина, после чего были ими просто присвоены. Это имущество хранилось в корзинах и чемоданах в бывшей золотосплавочной комнате Волжско-Камского Банка, в помещениях которого во время нахождения большевиков у власти разместился Уральский Областной Совет. Большинство имущества составляли вещи, ранее принадлежавшие Царской Семье, которые ими под видом всякого рода «сувениров» охотно раздавались либо особо доверенным лицам, либо, по протекции последних, их жёнам или любовницам. Так, арестованный по делу об убийстве Царской Семьи и содержащийся в Верх-Исетской волостной тюрьме П. И. Лылов, служивший при большевиках в Уралсовете сторожем, будучи допрошенным 4 сентября 1918 года Инспектором 1 Отдела Екатеринбургского Уголовного Розыска Смоленским, в частности показал, что: «… много вещей было в комиссарских столах. В то время, когда большевики убегали, то из чемоданов было всё опорожнено и таковые были заполнены деньгами. Сделали это председатель Совета Белобородов, товарищ его еврей Сафаров и члены – двое братьев Толмачёвых, и секретарь прапорщик Мутных. Эти же лица увезли много тогда ценного и из тех вещей»[113].
Накануне падения Екатеринбурга весь аппарат военной, политической и исполнительной власти эвакуируется сначала в Пермь, а затем в Вятку. После сдачи Перми в декабре 1918 года А. Г. Белобородов, как член Уральского Обкома партии, принимает участие в составлении доклада в ЦК РКП(б), в заключении которого говорилось, что: «Уральский областной комитет партии категорически настаивает перед ЦК о назначении немедленного партийного следствия над всеми ответственными коммунистами из Военного Совета 3-й армии, командирами, ответственными работниками всех военных учреждений и Уральским областным комитетом для выяснения всех обстоятельств поражения»[114].
С лёгкой руки А. Г. Белобородова такая комиссия была назначена, и в качестве таковой в Вятку 5 января 1919 года прибыли Ф. Э. Дзержинский и И. В. Сталин. 19 января 1919 года по инициативе означенной комиссии состоялось объединённое заседание членов Исполкома Уральского Областного Совета, Уральского Обкома РКП(б), а также исполнительной и партийной власти Вятской губернии. Председательствующий А. Г. Белобородов предложил создать в Вятке «твёрдую власть», так как главная причина всех военных неудач, приведших к пермской катастрофе, виделась ему в предательстве военспецов и прочих ответственных работников из числа, так называемых, «бывших».
В соответствии с этим был избран Военно-Революционный Комитет, главной задачей которого стала борьба с контрреволюцией и организация обороны. Не трудно догадаться, что во главе этого нового органа власти встал А. Г. Белобородов, с молчаливого согласия и под покровительством которого в Вятке стали твориться страшные беззакония. (Достаточно вспомнить рассматриваемое в Верховном Суде Р.С.Ф.С.Р. «Дело о незаконных действиях Вятской Губернской Чрезвычайной Комиссии по ответственности Медведева и других в расстрелах и истязаниях арестантов».) Не забывал Александр Георгиевич и своих старых товарищей, выдвижению которых всячески способствовал, а в случае преследования их властями за незаконные действия, всячески помогал уйти от ответственности. Так, благодаря его покровительству, сумели избежать ареста и наказания за свои преступления, совершённые в ходе Красного Террора, многие бывшие сотрудники Уральской ОблЧК (Г. Айзенберг, М. А. Медведев (Кудрин), И. И. Родзинский, В. М. Горин и др.).