ых продуктов рассматривается именно как производство, какие особенности связаны с тем, что это именно духовное производство. В более общей статье «Производство» никак не отражено то обстоятельство, что в новое издание включено понятие «духовное производство». В статье «Способ производства» верно сказано, что это понятие нуждается в конкретизации в соответствии с «историческим своеобразием вариантов», однако даже не упоминается марксово понятие «азиатский способ производства» (оно не введено и при характеристике общественно-экономических формаций).
Нуждается в доработке и статья «Деятельность», которая выглядит пока не вполне доказательной, несмотря на ряд уточнений, внесенных в нее по сравнению с предшествующим изданием. Статья «Гносеологические и классовые корни идеализма», которая должна стать обобщением достаточно глубокой современной разработки данной проблемы, пока такой задачи, на наш взгляд, не выполняет. В ней содержатся и упрощения. Например, категорически сказано, что объективный идеализм преувеличивает, абсолютизирует роль понятий, абстрактного мышления, а субъективный идеализм – роль восприятий, ощущений. Подобное разделение противоречит реальной, куда более сложной картине: известны формы субъективного идеализма, которые, подобно неокантианству, абсолютизируют роль понятий и абстрактного мышления. Еще существеннее то, что слишком общо и упрощенно характеризуются социальные корни идеализма.
В статье «Развитие» неудовлетворительным, с нашей точки зрения, является слишком общее, лишенное differentia specifica, определение развития как «существенного, необходимого движения, изменения во времени» (стр. 308).
В словаре, в целом хорошо отражающем философско-методологические проблемы современного естествознания, тем важнее доработать статьи, еще сохраняющие неясности, противоречия, согласовать их по уровню и по формулировкам с лучшими статьями на близкие темы. Например, в статье «Протяженность» вопреки центральной идее статьи «Время и пространство» дано такое определение: «Протяженность – одна из основных характеристик пространства, выражающая его размеры» (?!). В статье «Сохранения энергии закон» необходимо учесть философский смысл понятия энергии (мера движения материи), хотя бы кратко привлечь современные данные науки.
Есть отдельные недочеты в статьях, в целом ясных и глубоких. Так, статья «Теория» определяет формальные исчисления и содержательные интерпретации как две части физических теорий, хотя точнее было бы (что и делается в статье дальше) считать их двумя аспектами теории.
Статью «Эксперимент» лучше было бы уточнить таким образом, чтобы из нее не могло вытекать впечатление – а сейчас оно возможно, – будто теория как бы надстраивается над совершаемым или совершенным экспериментом, лишенным теоретических оснований, предпосылок, методов. Ведь эксперимент – деятельность, так или иначе «пронизанная» теорией, что признает и автор статьи, говоря о «сложных формах эксперимента».
Ряд тем, традиционных для философии, освещается в словаре без обращения к историко-философскому материалу. Такова, например, статья «Единство и многообразие мира». Хотя в ней цитируются известные слова Энгельса о том, что единство мира добывается «длинным и трудным развитием философии и естествознания», «длинный путь» не охарактеризован ни одним словом. А рядом почти такая же по объему статья «Единства и борьбы противоположностей закон», где марксистская теория вопроса удачно дается в единстве с историей философской мысли.
В словаре встречаются статьи (главным образом, краткие), замысел которых интересен, но они пока еще недостаточно ясны – особенно для читателей, не обладающих специальными философскими знаниями (таковы, например, статьи «Реальность», «Действительность», «Становление» и др.).
Статьи, посвященные философии стран Востока, в целом дают общее представление о ее развитии, необходимый для ее понимания набор имен и понятий. В ряд статей внесены уточнения, преодолены недостатки, упрощения, которые имелись в прежних изданиях словаря (более удачны теперь статьи «Даосизм», «Локаята» и др.).
Вместе с тем некоторые статьи по этим темам еще нуждаются в доработке. Например, обобщающие статьи о китайской, индийской, японской философии, статьи по мусульманской философии следует обновить, дополнить характеристикой более поздних (в том числе современных) этапов в развитии восточной философии. Можно подумать о включении в словарь новых для него понятий и персоналий, касающихся восточной философии (нужны хотя бы небольшие специальные статьи, посвященные Конфуцию, Лаоцзы, Книге перемен, Бхагаватгите и др.).
Несколько слов о соотношении статей по объему и об объеме всего издания. Обобщающие статьи (примером их может служить статья «Исторический материализм») задумываются таким образом, чтобы их воспринимали вместе с соответствующими поясняющими статьями, к которым даются отсылки. Но ведь целое не сумма частей. (И читатель, к тому же, не всегда может сразу прочитать все статьи, тяготеющие к одной общей теме.) Вряд ли оправдано то, что статья «Античная философия» почти равна по объему статье «Аристотель», а статья «История философии» – статье «Гегель». Это не значит, что надо сократить статьи «Аристотель» и «Гегель», принадлежащие к числу лучших в «Философском словаре». Но обобщающие статьи по фундаментальным проблемам, несомненно, следует расширить. Сравнительно небольшое увеличение объема позволило бы устранить многие из отмеченных недостатков, сделать статьи более доказательными и ясными. Словарь и тогда не перестал бы быть достаточно компактным для универсального справочного издания по философии. А тот, кто ищет совсем небольшую по объему информацию, имеет в своем распоряжении «Краткий словарь по философии» – справочник, вполне добротный по охвату проблем и по своему качеству. Иными словами, надо постоянно иметь в виду различные по характеру потребности в информации и создавать целую «семью» обобщающих справочных изданий по философии. Сейчас готовится к печати солидное издание – энциклопедический словарь по философии. Думается, что назрела необходимость и в новом издании пятитомной «Философской энциклопедии», которая приобрела заслуженную популярность читателей, превратившись в своего рода библиографическую редкость.
Что же касается нового «Философского словаря», то его выход, как мы пытались показать, – важное событие в нашей философской науке. Он будет стимулировать дальнейшую работу, направленную на развитие марксистско-ленинской философии и ее распространение в массах. И уже сегодня пора начинать работу над следующим – надеемся, расширенным – его изданием.
40. 1981 № 11 (стр. 107 – 119).Проблема активности познания в философии И. Канта
От редакции. 27 – 28 октября 1981 г. в Риге состоялся Международный симпозиум «„Критика чистого разума“ И. Канта и современность». В работе симпозиума приняли участие свыше 120 философов, в том числе представители НРБ, ГДР, ЧССР, а также философы ряда капиталистических стран (Англии, Голландии, Мексики, ФРГ, Японии). На двух пленарных и пяти секционных заседаниях обсуждение проблем немецкой классической философии проходило в духе научного осмысления теоретических источников марксизма, в тесной связи с насущными общечеловеческими задачами борьбы за мир, мирное сосуществование и научно-культурное сотрудничество между народами.
Публикуемая статья Т.И. Ойзермана написана на основе доклада, сделанного им на пленарном заседании данного Международного симпозиума.
Парадоксальной особенностью современного идеализма является… отрицание идеализма. Это, конечно, мнимое отрицание; оно касается исторически определенных, преимущественно рационалистических форм идеалистической философии. Но в сознании идеалистов нашего времени это отношение выступает как тотальный разрыв с идеалистической традицией вообще.
Нетрудно понять, что третирование идеализма как нонсенса исключает понимание его содержательности, его реального места в духовном развитии человечества, его определенного вклада в теорию познания. Мнимый антиидеализм новейших идеалистов свидетельствует о том, что они порывают не с идеализмом, а с тем, что было в нем рационального.
Марксизм – последовательный противник идеалистического философствования. Однако марксизм несовместим с нигилистическим отрицанием идеализма, его реального гносеологического содержания и исторического значения. Маркс считал главным недостатком предшествующего материализма непонимание им субъективной стороны познания. Познание предполагает субъекта познания, оно не может быть сведено к взаимодействию объектов, как это иной раз пытаются представить некоторые авторы, неправильно интерпретирующие кибернетику. В этом смысле познание есть субъективный процесс, как бы ни были объективны его содержание и конечные результаты. Между тем старый материализм истолковывал познание главным образом как результат воздействия предметов внешнего мира на сознание людей. Такое воздействие – необходимое условие познавательной деятельности, основу которой образует, однако именно практическая деятельность познающего субъекта, преобразующего внешние предметы не только физически, но и идеальным образом. Объекты познания интериоризируются, субъект познания экстериоризируется. Этого не видел домарксовский материализм. «Отсюда и произошло, – писал Маркс, – что деятельная сторона, в противоположность материализму, развивалась идеализмом, но только абстрактно, так как идеализм, конечно, не знает действительной, чувственной деятельности как таковой»[411].
В.И. Ленин настаивал на том, что диалектический идеализм ближе диалектическому материализму, чем старый, метафизический материализм[412]. Ленин, как и Маркс, имел в виду недооценку субъективной, деятельной стороны познания. Познание невозможно как непосредственное отражение действительности. Опосредование же, поскольку оно специфическим образом характеризует познание, есть субъективная деятельность, которая подчиняется определенным закономерностям. Чувственные восприятия представляют собой субъективные образы. В еще большей мере это относится к абстрагирующему мышлению, которое непосредственно не связано с предметами. Ленин соглашался с Гегелем, писавшим, что «познание, желающее брать вещи так, как они