ических законов и его особенности, возникновение и развитие категорий физики, взаимосвязь этих категорий и т.д.
Теория познания с точки зрения диалектического материализма не может быть не чем иным, кроме как подытожением истории познания, истории наук и практической деятельности людей, ибо только благодаря такому подытожению действительной истории, реального опыта познания могут быть решены коренные гносеологические проблемы, не говоря уже о тех вопросах теории познания, сама постановка которых непосредственно связана с определенными этапами развития научного познания и общественной практики.
Этим, собственно, и отличается теория познания диалектического материализма от психологического учения о познании, которое занимается исследованием соответствующих психических функций человека, а не изучением совершаемого человечеством исторического процесса перехода от незнания к знанию, от одного знания к другому, более глубокому. Диалектический материализм, конечно, не может игнорировать данные психологии и в особенности данные психологического учения о познании, имеющие громадное значение для диалектико-материалистической гносеологии. Однако отсюда, несомненно, следует, что изложение гносеологии диалектического материализма нельзя превращать в пересказ психологического учения об ощущении, восприятии, мышлении, как это сплошь и рядом делается во многих популярных брошюрах и статьях по теории познания.
То, что говорилось о теории познания, относится и к диалектической логике, категории которой представляют собой узловые пункты, основные ступени исторического процесса познания. Этот процесс подытоживается диалектической логикой с точки зрения выявляющихся и развивающихся в нем логических форм и категорий и их отношения друг к другу. Отсюда, правда, не следует делать вывод, что для диалектического материализма не существует специфических философских проблем материалистической диалектики как теории развития объективного мира, специфических проблем диалектической логики и теории познания. Однако эти специфические проблемы существуют лишь в рамках общего единства, поскольку одни и те же общие законы развития определяют материальные процессы и их идеальное отражение в познании, поскольку категории, отражающие наиболее общие связи и отношения объективной действительности, являются вместе с тем также категориями логики и гносеологии диалектического материализма. Эту последнюю сторону подчеркивал Ленин в «Философских тетрадях», материалистически истолковывая рациональные моменты в гегелевской идеалистической концепции развития как самопознания.
Таким образом, единство диалектики, логики, гносеологии не есть мертвое, абстрактное тождество, лишенное различий. И говоря вслед за Лениным, что не надо трех слов для обозначения одного и того же, мы имеем в виду лишь то, что диалектика, диалектический материализм есть не только учение о наиболее общих законах развития объективного мира, но вместе с тем и гносеология и логика.
В «Философских тетрадях» В.И. Ленин, материалистически перерабатывая гегелевскую концепцию закона, подчеркивает объективность закона как вне и независимо от сознания существующего отношения сущностей, а с другой стороны, столь же решительно указывает, что понятие закона, познание законов действительности есть определенная ступень исторически развивающегося познания, далеко не исчерпывающая познания явлений и существенных отношении вообще. Это значит, что любой закон науки, скажем, закон физики или химии, выражает объективные реальные существенные отношения, но выражает их относительно, соответственно имеющимся объективным условиям познания, и представляет собой, следовательно, хотя и объективную, но относительную истину, то есть определенную ступень, которой достигает познание и которую оно в дальнейшем должно превзойти.
Материалистически истолковывая гегелевскую концепцию причинности, Ленин в отличие от Гегеля указывал, что причина и действие – реальные моменты всеобщей связи явлений природы и общества. Подчеркивая рациональное в гегелевском понимании причинности, Ленин отмечал, что каузальность лишь односторонне, неполно, отрывочно выражает всесторонний, всеобъемлющий характер мировой связи явлений. «Каузальность, обычно нами понимаемая, – писал Ленин, – есть лишь малая частичка всемирной связи, но (материалистическое добавление) частичка не субъективной, а объективно реальной связи» («Философские тетради», стр. 136).
Эта характеристика каждой категории с точки зрения ее объективно-диалектического содержания и с точки зрения гносеологической, как определенной ступени в процессе познания, наглядно характеризует применение диалектическим материализмом принципа единства диалектики, логики и теории познания. Совершенно очевидно, что в таком своем применении этот принцип означает подлинно диалектический подход к изучению действительности и самого процесса познания, подход, исключающий всякий догматизм и какую бы то ни было абсолютизацию достигнутых результатов познания, всякие уступки абсолютному релятивизму, субъективизму, агностицизму.
Однако этим не исчерпывается применение вышеуказанного принципа, поскольку задача заключается не только в том, чтобы, вскрыв объективное содержание данной категории, подчеркнуть ее относительность как ступеньки познания, но и в том, чтобы действительно определить ее место среди других категорий, ее отношение к этим категориям. Когда речь идет, например, о категории причинности, следует определить ее отношение к таким категориям, как необходимость, взаимодействие, основание и т.д. Равным образом мало указать, что категория «действительность» имеет такое-то объективное содержание и является определенной ступенью в процессе углубления познания. Для того, чтобы эта объективно-диалектическая и гносеологическая характеристика была научно правильной, следует показать, в каком отношении находится категория действительности не только к категории возможности, но и к таким категориям, как существование, необходимость, явление и сущность, противоречие, развитие и т.д.
Анализируя отношение между категориями, а тем самым определенную систему категорий, находящихся в отношениях координации и субординации, мы неизбежно должны рассматривать движение понятий, их взаимопереходы, то есть формулировать понятия диалектически, не как застывшие, а как подвижные, гибкие, способные переходить в другие понятия. Недостаточно, следовательно, рассматривать категории лишь с точки зрения их взаимной связи, взаимозависимости. Необходимо и к категориям подходить с точки зрения движения, изменения, развития. Поэтому, материалистически истолковывая идеалистическое учение Гегеля о саморазвитии понятия, Ленин писал: «Диалектика вообще есть „чистое движение мысли в понятиях“ (т.е., говоря без мистики идеализма: человеческие понятия не неподвижны, а вечно движутся, переходят друг в друга, переливают одно в другое, без этого они не отражают живой жизни. Анализ понятий, изучение их, „искусство оперировать с ними“ (Энгельс) требует всегда изучения движения понятий, их связи, их взаимопереходов)» («Философские тетради», стр. 237).
Весьма характерно, что диалектическое требование подвижности, изменчивости, короче говоря, диалектичности понятий, Ленин рассматривал как последовательное проведение принципов материализма в гносеологии и логике, ибо материализм, как известно, требует соответствия сознания бытию, отражения сознанием, мышлением, понятиями бытия, которое диалектично по самой своей природе. Как известно, метафизический материализм не мог последовательно провести этот принцип отражения в гносеологии. Что же касается Гегеля, то он в извращенной, идеалистической форме вскрыл единство движения в мышлении (в понятиях) и в бытии. В этом смысле Энгельс говорил, что философия Гегеля – поставленный на голову материализм. И Ленин в «Философских тетрадях» именно в связи с гегелевским учением о понятии подчеркивает правильность и глубину этой мысли Энгельса.
Указывая на значение гегелевского положения о движении понятий, Ленин отмечает, что последовательное проведение материалистического принципа отражения неизбежно приводит к этому положению: «…Если все развивается, то относится ли сие к самым общим понятиям и категориям мышления? Если нет, значит, мышление не связано с бытием. Если да, значит, есть диалектика понятий и диалектика познания, имеющая объективное значение» («Философские тетради», стр. 239).
Ленин видит заслугу Гегеля не только в том, что он доказал объективность и существенность внутренних противоречий, всеобщий и существенный характер движения, изменения, развития, гениально угадал наиболее общие законы развития, но и в том, что он сумел выразить эту объективную диалектику в логике понятий, то есть дать диалектическую логику. Ведь начиная с древнегреческой философии многие философы, обнаруживая противоречия движения или процесса познания, приходили к метафизическому отрицанию движения, к агностицизму, к иррационализму. Конспектируя «Историю философии» Гегеля и рассматривая знаменитые апории Зенона Элейского, Ленин с полным основанием отмечает: «Вопрос не о том, есть ли движение, а о том, как его выразить в логике понятий» (там же, стр. 240). Гегель ответил на данный вопрос, поставленный еще античностью. Этим ответом было создание диалектической логики, обоснование единства диалектики, логики и теории познания.
Известно, что система Гегеля в противоположность его методу носила консервативный, догматический характер. В своей логике, философии природы, философии духа Гегель претендовал фактически на исчерпание всего человеческого знания, во всяком случае в отношении его принципов, теоретических основ. И это неизбежно вытекало из исходных положений абсолютного идеализма, поскольку история познания (и вся история вообще) сводилась в конечном счете к постепенному осознаванию «абсолютной идеей» своей собственной сущности и всего заключающегося в ней – вне времени и пространства – богатства и многообразия развития.