Таким образом, умственный труд, интеллектуальное познание, деятельность, непосредственно не связанная с эксплуатацией человека человеком, впервые возникает лишь как отчужденная деятельность, противостоящая производительному труду и сознательно противопоставляемая последнему. Противопоставление теории практике порождено, следовательно, самой цивилизацией, возникающей вследствие частной собственности на средства производства и раскола общества на антагонистические классы. В условиях развитого капиталистического общества, когда теоретическая деятельность вполне выявляет свое значение для практики, что несомненно дискредитирует идеалистическое противопоставление познания практике, отчуждение познания находит свое мистифицированное выражение в реакционных философских учениях иррационалистического толка. А. Шопенгауэр, например, видит в самом факте специализированной познавательной деятельности извращение человеческой природы. Он пишет: «Познание становится главным делом, целью всей жизни; напротив, личное существование низводится на второй план, становится просто средством, следовательно, нормальное отношение вполне извращается»[786]. Нормальным отношением, с точки зрения Шопенгауэра, было бы существование познания лишь в качестве средства, подчиненного воле. Характерно, однако, что это извращение нормального отношения, которого, по-видимому, следует избегать, определяется как… гениальность. Высшее развитие интеллектуальных способностей человека, правда, не третируется, но рассматривается как явное уродство.
Противопоставление познания «жизни», принижение познания в его наиболее развитых, специализированных формах, выявившееся уже у Шопенгауэра, усугубляется такими близкими ему мыслителями, как Ф. Ницше и А. Бергсон, которые уже трактуют гениальность не как одностороннее развитие интеллекта в ущерб другим жизненным функциям, а как иррациональное господство жизненной стихии над якобы чуждой жизни «чистой» потребностью знания. Несостоятельность иррационалистического противополагания жизни познанию состоит в том, что противоположность между специализированной, ставшей профессией интеллектуальной деятельностью и многообразием человеческой жизни абсолютизируется вследствие антиинтеллектуалистской трактовки жизни. В действительности познание, идет ли речь о тех его неспециализированных формах, которые составляют существенное содержание жизни каждого человека, даже если он этого не подозревает, или имеются в виду его специализированные формы, предполагающие соответствующее образование и профессионализацию, становится делом все более возрастающей части населения нашей планеты. Крылатая фраза – девяносто процентов всех насчитываемых в науке ученых являются нашими современниками – впечатляюще характеризует этот процесс интеллектуализации человечества.
Познание даже в его специализированных формах, то есть преследующих особенные, в конечном итоге удовлетворяющие определенные потребности общественной практики задачи, представляет собой, конечно, не только средство, но и цель, то есть духовное развитие человеческой личности. Можно согласиться с А. Эйнштейном, что «продукт нашего труда не является конечной целью»[787]. Конечной целью для человека является, конечно, сам человек. И то обстоятельство, что в эксплуататорском обществе масса людей оказывается средством производства прибавочного продукта, как бы оно ни деформировало природу человека, не уничтожает ее основной определенности. Отчуждение человеческой сущности, в том числе и отчуждение познавательной деятельности, – исторически преходящая форма развития, обогащения сущности человека. Именно это подчеркивает Маркс, подытоживая развитие капиталистической формации: «На самом же деле, если отбросить ограниченную буржуазную форму, чем же иным является богатство, как не универсальностью потребностей, способностей средств потребления, производительных сил и т.д. индивидов, созданной универсальным обменом?.. Чем иным является богатство, как не абсолютным выявлением творческих дарований человека, без каких-либо других предпосылок, кроме предшествовавшего исторического развития, делающего самоцелью эту целостность развития, т.е. развития всех человеческих сил как таковых, безотносительно к какому бы то ни было заранее установленному масштабу»[788].
Человеческое познание, как и богатство развитой человеческой природы вообще, беспредельно и вместе с тем ограничено по меньшей мере своими собственными достижениями. Для человека, человечества нет ничего непознаваемого, но познанное является лишь частью непознанного. Животное в известном смысле может быть названо завершенным, законченным, совершенным творением природы, человек же по природе своей несовершенен и поэтому всегда сохраняет способность быть более совершенным существом. Совершенствование, прогресс – специфическая характеристика уникального человеческого бытия.
Разум как развитое, развивающееся и обогащающееся новым знанием мышление присущ только человеку. Однако только разумное существо способно совершать неразумные дела. Только человек обладает способностью выбора, и эта способность, возвышая людей над всеми другими живыми существами, делает их ответственными за сохранение жизни на Земле. М.С. Горбачев заключает Политический доклад ЦК КПСС XXVII съезду партии следующими, имеющими громадное мировоззренческое значение словами: «В нынешний тревожный век наша социальная и, я бы сказал, жизненная стратегия нацелена на то, чтобы люди берегли планету, небесное и космическое пространство, осваивали его как новоселы мирной цивилизации, очистив жизнь от ядерных кошмаров и до конца раскрепостив для целей созидания, и только созидания, все лучшие качества такого уникального обитателя Вселенной, как Человек»[789].
Современное развитие человечества превращает основные проблемы человеческой жизни в глобальные, общечеловеческие проблемы. Осознание этого факта помогает постигнуть единственную альтернативу современной, угрожающей существованию человечества исторической ситуации, в которой (пусть это не покажется парадоксом) также нашла свое беспрецедентное выражение уникальность человеческого бытия и познания.
60. 1988 № 12 (стр. 15 – 18).Диалектика точного и неточного в современном научном познании
От редакции. Предлагаем вниманию читателей материалы «круглого стола» на тему «Диалектика точного и неточного в современном научном познании». В его работе приняли участие философы, психологи, филологи, представители естественных наук. Вынося на обсуждение данную тему, редакция руководствовалась прежде всего следующими соображениями.
Вопрос о точности и неточности человеческого знания все более приобретает в последнее время мировоззренческий характер. До недавних пор базой его было резкое разграничение наук на точные и неточные. Но в связи с тем, что сейчас в философии и науке идет интенсивное формирование нового идеала рациональности, вопросы об определенном и неопределенном в научном познании, отношении между ними, об особенностях понимания, строгости в естественных и гуманитарных науках становятся весьма актуальными. В познании и культуре обнаруживается ряд новых явлений. Происходит распространение точных методов на науки о человеке. В то же время наметилась тенденция к гуманизации естественнонаучного знания. Следствием всего этого оказывается рост интереса к диалектике однозначности и многозначности научных понятий, уяснению границ их четкости и размытости, взаимодействию обыденного и специализированного языков в естествознании и науках о человеке, диалектике точного и неточного в плане взаимодействия фундаментального и прикладного знания. Именно эти и другие близкие к ним вопросы стали предметом обсуждения за «круглым столом».
Т.И. Ойзерман: Проблема точности в равной мере является как гносеологической, так и практической, в особенности научно-технической проблемой. Этой констатацией я хотел бы вместе с тем ограничить круг поставленных на обсуждение вопросов, так как, по моему убеждению, точность не относится к явлениям природы, существующим безотносительно к познанию и практике. Мы, конечно, можем сказать, что Солнце восходит в такой-то день, в такое-то время, в таком-то месте с точностью до ничтожных долей секунды. Но речь в этом случае идет не о пунктуальности Солнца, а о точности астрономических измерений. Пчелиные соты, как известно, разделены на ячейки, и специалисты утверждают, что ни один математик не смог бы использовать площадь сот с большей рациональностью, точностью, чем это делают пчелы. Однако я полагаю, что такого рода факты не относятся к обсуждаемой теме, поскольку мы имеем в виду человеческие действия, осуществляемые сознательно, планомерно, соответственно предварительному расчету. Поэтому переносить понятие точности на природные процессы, совершающиеся без вмешательства человека, значит обсуждать уже другую проблему, например, проблему целесообразного устройства и функционирования живых организмов, их приспособленности к среде обитания. Конечно, ученому, занимающемуся, скажем, бионикой, нередко приходится констатировать весьма совершенные устройства в живых организмах, но поскольку эволюция, выработавшая такие «механизмы», не является сознательным, целеполагающим, планомерным процессом, понятие точности к ней не может быть применено. Если мы, конечно, не придадим ему иного, нового значения.
Итак, проблема точности есть прежде всего гносеологическая проблема, так как точность созданных людьми механизмов, техники измерения и т.д., несомненно, предполагает все более глубокое постижение закономерностей, процессов, на основе которых изобретаются, конструируются все более точные технические устройства и средства измерения. Атомные часы измеряют время с точностью, которая в миллион раз превосходит точность обычных механических часов. Но ясно, что такие совершенные часы могли быть созданы лишь на основе современной физики, открывшей законы внутриатомных процессов, законы взаимодействия элементарных частиц и т.д. Впрочем, и атомные часы, хотя их показания, как утверждают специалисты, независимы от отсчета времени, основанного на астрономических наблюдениях, не являют