Во времена Канта различные вероисповедания в рамках христианства обычно противопоставлялись друг другу, что порождало отчуждение между верующими, фактически принадлежащими к одной и той же религиозной вере. Это противопоставление, даже в рамках одного и того же вероисповедания (христианского, мусульманского и т.д.) не изжито и в наше время. Кантовская этикотеология убедительно выступает против этого противопоставления, а тем самым против всякой религиозной нетерпимости, которая, как свидетельствуют современные факты, сохраняется, несмотря на формально провозглашаемую свободу совести.
Говоря о единой религии всего человечества, религии, в которой с наибольшей полнотой воплощены нравственные принципы, образующие, по учению Канта, глубочайший источник религиозного сознания, Кант указывал, что именно христианство является такой мировой религией. Цель христианства, утверждает Кант, – споспешествовать любви к осознанию своего долга. «Свободный способ мышления – равнодалекий как от раболепия, так и от распущенности – вот благодаря чему христианство завоевывает сердца людей, рассудок которых уже просветлен представлением о законе их долга»[1017].
Современное значение кантовской этикотеологии состоит также и в том, что она путем систематического исследования доказывает: нет и не может быть противоречия между знанием и религиозной верой, понимаемой как вера чистого разума, моральная вера в Бога. Предмет религиозной веры, обосновываемый этикотеологией, не может быть предметом научного исследования, а предмет последнего не относится к той области, на которую распространяется вера. Следовательно, религиозная вера и научное знание, поскольку они осознают свои границы, не должны вступать в споры друг с другом. Религиозная вера не претендует на то, чтобы оспаривать научные положения, а наука постигает невозможность научного опровержения религиозной веры. С этой точки зрения, не может быть научного атеизма; атеист не вправе считать свои убеждения научно обоснованными. Эту истину убедительно обосновывает экзистенциализм (в особенности его атеистическое направление).
Наука может, конечно, критически исследовать определенные тексты, относимые к Священному писанию, в котором верующие видят откровение божие, но каковы бы ни были научные выводы, они не затрагивают существа религиозной веры, как ее понимал Кант. Это отнюдь не означает, что вера сверхразумна или иррациональна. Напротив, как следует из кантовской этикотеологии, религиозная вера в высшей степени разумна, ибо она есть вера чистого разума. Это – основная идея этикотеологии Канта, которую Кант недвусмысленно подчеркивает в работе «Религия в пределах только разума»: «всеобщий человеческий разум следует признавать и почитать в естественной религии христианского вероучения высшим повелевающим принципом»[1018].
Великие мыслители тем-то, собственно, и велики, что их идеи не канут в реке забвения. Кантовская религия чистого разума является в настоящее время более современной религией, чем она была в эпоху Канта. И именно то, что она выступает как моральная религиозная вера, придающая первостепенное значение человеческой совести, свободному разумному выбору, делает ее особенно актуальной и непреодолимо привлекательной.
72. 1997 № 8 (стр. 23 – 25).Журнал вчера и сегодня(Встреча в редакции)
В.А. Лекторский (доктор философских наук, академик РАО, главный редактор журнала «Вопросы философии»).
На нашу встречу собрались те, кто работал в журнале в разные годы. Юбилей журнала – хороший повод для того, чтобы не только вспомнить о том, что мы пережили, но и для того, чтобы осмыслить роль журнала в философии и культуре страны в прошлом и настоящем, для того чтобы порассуждать о том, что было и что есть в нашей философии. Ведь историю журнала нельзя отделить от развития отечественной философии в последние десятилетия.
Т.И. Ойзерман: Я понимаю особую важность отмечаемой нами даты, которая отражает не только историю главного философского журнала нашей страны, но и развитие нашей философской (и не только философской) мысли на протяжении полувека. Чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить первые номера журнала, вышедшие в 1947 – 1948 гг., с номерами текущего или прошлого года. Различие тематики, идейной тональности и даже языка бросается в глаза. Можно с удовлетворением констатировать, что с каждым годом (а тем более десятилетием) журнал становится все более содержательным, интересным, научным.
Отмечать юбилей журнала следует, на мой взгляд, с учетом всего политического, идейного, духовного развития нашего народа в течение второй половины этого столетия. Речь должна идти не только о пятидесятилетии «Вопросов философии», но и о полувековом развитии общественной мысли в нашей стране.
Первый номер журнала, как известно, представляет собой публикацию материалов философской дискуссии 1947 г. по книге Г.Ф. Александрова «История западноевропейской философии». Очень важно осмыслить последствия этой дискуссии. Ведь она фактически была нацелена против философии, в особенности против истории философии, в частности, против изучения немецкой классической философии, а также современной западноевропейской и американской философии. С этой точки зрения публикация в первом номере журнала материалов дискуссии является достаточно парадоксальным фактом. Правда, это было осознано с большим опозданием.
Я хочу подчеркнуть, что журнал начал выходить в далеко не благоприятной для философии духовной атмосфере. Пресловутая философская дискуссия была как бы продолжением идеологического наступления, предпринятого КПСС. Затем последовала кампания против так называемых космополитов, постановление ЦК о «формализме» в музыке, постановление той же верховной инстанции, осуждающее творчество М. Зощенко и А. Ахматовой. Сессия ВАСХНИЛ, на которой в поддержку обскурантизма Т.Д. Лысенко выступили наши именитые философы М.Б. Митин и З.Я. Белецкий, явилась как бы кульминацией этого процесса.
Такова была идеологическая атмосфера, в которой приходилось существовать журналу. Стоит в этой связи полистать номера журнала за вторую половину 50-х гг. Подавляющее большинство статей убедительно показывает, что журнал занимал достойную, научную позицию. Неудивительно поэтому, что уже первые номера журнала вызвали резкие критические нападки, которые, несмотря на свою необоснованность, привели к отстранению главного редактора журнала Б.М. Кедрова.
В чем только не обвиняли журнал! В уступках идеалистическому толкованию достижений современного естествознания, в отсутствии должной партийности в критике современной западной философии, в отрыве философской теории от практики социалистического строительства и т.д. и т.п. Между тем, надо сказать, что недостатки, которые были присущи статьям, печатавшимся в журнале, были совсем иного рода. Я вспоминаю статьи, подвергавшие критике неотомизм, неопозитивизм, экзистенциализм и другие новейшие идеалистические учения. Недостатком этих статей (это относится и к моим статьям) было, как правило, отсутствие анализа позитивных моментов в этих учениях, их порой огульная критика, которая делала совершенно непонятным факт их влияния. Однако к чести нашего журнала надо отметить, что эти недостатки постепенно преодолевались в последующих публикациях и, можно сказать, что они уже в принципе отсутствуют в статьях, напечатанных в журнале за последние два десятилетия.
Научный уровень журнала, который становился из года в год все более убедительным, вновь и вновь вызывал огульно-критические нападки так называемой партийной общественности, а проще говоря, тех философских работников, которые были не в состоянии подняться до уровня журнала, стать его авторами. Показательно в этом смысле обсуждение журнала в АОН при ЦК КПСС в 1974 г. Члены кафедры философии АОН превратили «обсуждение» работы журнала в его злобное охаивание. Однако показательно то, что все эти критики ни разу не представили в наш журнал своих статей. Они, эти критики, оказались в своем подавляющем большинстве неспособными к творческой философской работе.
Отмечая пятидесятилетие журнала, нельзя не подчеркнуть, что он с первых дней своего существования работал в союзе с философски мыслящими естествоиспытателями. Статьи этих ученых, печатавшиеся в журнале, свидетельствовали о том, что основное направление журнала находит живейший отклик в умах наших физиков, биологов, химиков и других ученых.
Юбилейная дата может послужить хорошим поводом, чтобы вспомнить о тех иностранных авторах, статьи которых публиковались в нашем журнале. Это были не только философы-марксисты, но и философы, стоявшие на иных, немарксистских позициях (достаточно вспомнить статью А. Айера «Философия и наука», опубликованную в нашем журнале в 1962 г.).
В.С. Семенов поднял здесь вопрос об отношении нынешнего журнала к авторам-марксистам. В этой связи я хотел бы отметить, что журнал не вполне удовлетворяет интересы преподавателей философии, которые испытывают потребность в том, чтобы по-новому осмыслить свое отношение к материализму, к диалектике. Журнал, который на протяжении десятилетий был органом марксистской философии, вдруг совершенно внезапно повернулся спиной к материалистической и диалектической традиции, которая, кстати сказать, существовала и продолжает существовать безотносительно к марксизму. Было бы хорошо обратиться к этим вопросам в ближайших номерах журнала.
В первом номере журнала за этот год помещены содержательные материалы дискуссии на тему «Философия и политика». Дискуссии на страницах нашего журнала стали его постоянной рубрикой. В этой связи мне бы хотелось рекомендовать редакции подготовить статью с анализом организованных журналом дискуссий. Этот анализ мог бы выявить их положительные черты, а также недостатки, помог бы лучшей организации дискуссий.