истинный материализм, который понимается, как видно из цитируемого текста, не как философское учение, а как отрицание философии, что представляется вполне правомерным, поскольку философия сведена к идеализму и, более того, к религиозному сознанию. Но суть дела не только в этом, ибо «истинный материализм» противопоставляется не только идеализму, но и всем предшествующим материалистическим учениям: ведь они также были философскими учениями. То, что Маркс называет истинным материализмом не есть материалистическое учение о природе, каковым был весь предшествующий (в том числе и фейербаховский) материализм. Называя Фейербаха основателем истинного материализма, Маркс, разумеется, не сознавая этого, приписывает своему выдающемуся предшественнику принципиально новое материалистическое учение, которое лишь в зародыше содержалось в философии Фейербаха, в его антропологическом материализме. Маркс имеет в виду (и это становится очевидным при чтении его «тезисов о Фейербахе» и в особенности «Немецкой идеологии») материалистическое учение об обществе, исторический материализм, понимаемый как теоретическая основа коммунистического мировоззрения.
«Точка зрения старого материализма, – говорится в марксовых „Тезисах о Фейербахе“, – есть гражданское общество; точка зрения нового материализма есть человеческое общество, или обобществленное человечество»[1129]. Гражданское общество, о котором здесь идет речь, есть, конечно, буржуазное общество, человеческое общество есть не что иное, как общество, построенное на коммунистических началах. Отсюда понятно, почему в «Немецкой идеологии» коммунисты характеризуются как практические материалисты: их деятельность теоретически основывается на материалистическом понимании истории[1130].
В «Святом семействе» основоположники марксизма в процессе критики младогегельянского идеализма конкретизируют свое отрицание философии, понимаемой как отчужденное человеческое сознание в его теоретической форме. Философия, утверждают они, «именно потому, что она была только трансцендентным, абстрактным выражением существующего положения вещей, вследствие своей трансцендентности и абстрактности, вследствие своего мнимого отличия от мира, должна была вообразить, что она оставила глубоко за собой существующее положение вещей и действительных людей. С другой стороны, так как философия в действительности не отличалась от мира, то она и не могла произнести над ним никакого действительного приговора, не могла приложить к нему никакой реальной силы различения, не могла, значит, практически вмешаться в ход вещей, и в лучшем случае ей приходилось довольствоваться практикой in abstracto»[1131]. И здесь, так же как в «Экономическо-философских рукописях 1844 года», Маркс, в сущности, отрицает не философию вообще, а ее особую, трансцендентную, по его выражению, форму, т.е. идеализм. Этот вывод, несомненно, вытекает из цитируемого положения, вполне подтверждается содержанием того краткого историко-философского экскурса, который мы находим в «Святом семействе». Маркс и Энгельс прослеживают, правда, фрагментарным образом, борьбу материализма против идеализма, именуемого метафизикой. Подчеркивая выдающееся значение философии Гегеля, который не только возродил, но и обогатил метафизику XVII в., основоположники марксизма указывают, что и эта, высшая форма спекулятивно-идеалистической философии «будет навсегда побеждена материализмом, достигшим теперь благодаря работе самой спекуляции своего завершения и совпадающим с гуманизмом. А подобно тому как Фейербах явился выразителем материализма, совпадающего с гуманизмом, в теоретической области, французский и английский социализм и коммунизм явились выразителем этого материализма в практической области»[1132]. В другом месте этой же работы Маркс и Энгельс утверждают, что материализм, продолжающий традиции картезианской физики, «вливается в естествознание в собственном смысле слова»[1133], т.е. также перестает существовать как особая, философская форма знания. Таким образом, философия, не только идеализм, но и материализм теряют свой raison d’être, а то, что в них было рациональным растворяется в нефилософском знании, с одной стороны, в науках о природе, а с другой, – в социальной, практически ориентированной теории.
Отрицание философии особенно резко выражено во втором совместном произведении основоположников марксизма, в «Немецкой идеологии». Здесь уже нет речи об усвоении положительными науками гуманистической направленности философии, о слиянии материализма с естествознанием. Философия, буквально, третируется. Философия, утверждает Маркс и Энгельс, должна быть отправлена в отставку: «… нужно выпрыгнуть из нее и в качестве обыкновенного человека взяться за изучение действительности. Для этого в литературе имеется огромный материал, не известный, конечно, философам… Философия и изучение действительного мира относятся друг к другу, как онанизм и половая любовь»[1134]. Это по существу нигилистическое отношение к философии, явно отличающееся от того отрицательного, но вместе с тем двойственного отношения к ней, которое имело место в более ранних работах Маркса и Энгельса, обосновывается аргументами, родственными позитивистской философии О. Конта. Положительные науки, отпочковавшись от философии, отмежевавшись от нее, лишают в конечном счете философию права на существование. «Изображение действительности лишает самостоятельную философию ее жизненной среды. В лучшем случае ее может заменить сведение воедино наиболее общих результатов, абстрагированных из исторического развития людей»[1135]. Это сравнительно мягко выраженное отрицание философии, допускающее вместе с тем возможность теоретического (по существу, философского) обобщения результатов истории человечества, сменяется в последующем изложении все более резкой критикой философии как мнимого знания, неизбежно обреченного оставаться в отрешенном от реальной действительности мире мыслей. Этой самоизоляции в мышлении не существует для нефилософского, положительного исследования, для которого нет необходимости спускаться из мира мыслей в действительный мир, так как такое исследование не отрывается от действительности, не противопоставляется ей; оно осуществляется в лоне действительного мира, в мире фактов, эмпирических данных. Понятно поэтому, почему «вся задача перехода от мышления к действительности и, значит, от языка к жизни существует только в философской иллюзии, т.е. правомерна лишь с точки зрения философии сознания, которому неизбежно остаются неведомыми характер его мнимого отрешения от жизни»[1136].
И здесь обнаруживается, что отрицание философии снова и снова оказывается отрицанием спекулятивно-идеалистического мышления, которому постоянно противостоит материалистическая философия. Это обстоятельство не остается вне поля зрения основоположников марксизма, поскольку они говорят о материалистическом мировоззрении, которое «вовсе не обходится без предпосылок, а эмпирически изучает как раз действительные материальные предпосылки как таковые и потому является впервые действительно критическим воззрением на мир»[1137]. Речь здесь идет о материалистическом понимании истории. Само это выражение, так же как и основы материалистического понимания истории впервые изложены Марксом и Энгельсом в «Немецкой идеологии», изложены как отрицание философии, как переход материализма из области философской спекуляции в область положительного, осмысливающего и обобщающего эмпирические данные положительного исследования.
Не следует думать, что отрицание философии, так же как и противопоставление философии материалистического понимания истории характерно лишь для ранних произведений Маркса и Энгельса, относящихся к периоду формирования марксизма. Эта позиция, которую Маркс, и особенно Энгельс отстаивают во всех своих трудах. Так, в работе «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии» Энгельс утверждает: материалистическое понимание истории «наносит философии смертельный удар в области истории точно так же, как диалектическое понимание природы делает ненужной и невозможной всякую натурфилософию»[1138]. В этом безоговорочном отрицании натурфилософии и философии истории нельзя не отметить признания одного из важнейших результатов развития философии – диалектического способа мышления, который, как видно из цитируемого высказывания, рассматривается Энгельсом безотносительно к философии, т.е. не как специфически философский, а общенаучный метод исследования, который должен быть усвоен всеми учеными, в особенности естествоиспытателями. Поэтому в «Диалектике природы» Энгельс настойчиво подчеркивает: «Лишь когда естествознание и историческая наука впитают в себя диалектику, лишь тогда весь философский скарб – за исключением чистого учения о мышлении – станет излишним, исчезнет в положительной науке»[1139].
Таким образом, отрицание философии, которое в «Немецкой идеологии» выступало в своей тотальной и, можно даже сказать, вызывающе брутальной форме, приобретает позитивный характер, свидетельством чего является признание выдающегося завоевания философии – диалектического способа мышления.
В «Святом семействе» Маркс и Энгельс относятся к диалектике, которая рассматривается ими лишь в связи с философией Гегеля и его последователей, по-фейербаховски, т.е. по существу отрицательно. Это подтверждается, в частности, таким высказыванием о гегелевской системе и ее критике Фейербахом: «Но кто же открыл тайну „системы“?