нет и не может быть особого класса законов, верховных законов, производными от которых якобы являются конкретные, открываемые фундаментальными науками законы. Правомерным, научно (а значит и философски) оправданным является допущение, что наличествует существенное единство всего многообразия известных науке законов, единство, которое стремится выявить и выразить диалектика как философское учение. Признавать же, что существует два класса законов – высшие (диалектические) и подчиненные им законы природы, общества и познания – значит, оставаться на позициях гегелевского диалектического идеализма, который противопоставлял философию всему научному знанию как всеведущую науку наук, постигающую подлинную, скрытую от всех остальных наук истину[1158].
Следует отметить, что Маркс и Энгельс, говоря о сформулированных Гегелем законах диалектики, обычно имели в виду повсеместно совершающиеся диалектические процессы, находящие свое выражение в закономерностях, устанавливаемых фундаментальными науками. Основоположники марксизма были весьма далеки от допущения, что философия открывает законы, неизвестные фундаментальным наукам. Им было совершенно чуждо гегелевское, идеалистическое возвеличение «законов диалектики», их противопоставление законам, познаваемым фундаментальными науками. Однако в учебных пособиях, издававшихся в советское время «законы диалектики» характеризовались как особый, высший класс законов, с которыми обязаны сообразоваться положения всех наук. Печально знаменитая «мичуринская биология», провозглашенная Т.Д. Лысенко подлинной диалектико-материалистической наукой, с позиций которой были отвергнуты все исследования в области генетики, является убедительным свидетельством того, что апелляция к высшим (диалектическим) законам, выставляемым в качестве верховного судьи в научном споре, легко превращается в лженаучное шарлатанство.
Подытоживая предшествующее изложение, я прихожу к заключению, что предметом диалектического материализма являются не пресловутые «законы диалектики», а гипотетически полагаемый всеобщим диалектический процесс, содержание которого образуют установленные науками факты: движение, изменение, развитие в природе, обществе, познании. Материалистическая диалектика есть поэтому общая теория движения, изменения, развития, обобщающая специальные теории движения, изменения, развития, созданные в биологии, геологии, астрофизике, социологии и ряде других наук.
Развитие познания, а также практическая деятельность людей вполне опровергают идеалистическое представление о природе как совокупности наших, человеческих представлений. Это субъективно-идеалистическое представление не находит в наше время открытых приверженцев. Что же касается объективного идеализма, который признает независимость природы от человеческого сознания, то его несостоятельность в свете современных достижений естествознания полностью выявляется в его понимании материи как косного, аморфного вещества, которое само по себе, т.е. без действия имматериальной силы, неспособно к движению, развитию, образованию сложных структур. Уже естествознание XIX в. экспериментально доказало самодвижение материи, т.е. превращение качественно различных форм движения материи друг в друга. А после открытия атомной энергии любые рассуждения о косности материи утеряли даже видимость убедительности[1159].
Однако, несмотря на современные научные представления о внутренней мощи материи, идеализм не исчез; он по-прежнему стремится опровергнуть материалистические представления о духовном, отстаивая тезис о самодостаточности, даже субстанциональности духовного. Маркс и Энгельс не ограничивались критикой идеализма, сурово критиковали они и так называемый вульгарный материализм, истолковывавший духовное как особого рода материальный продукт человеческой жизнедеятельности. Но так уж далека эта явно упрощенная концепция духовного от свойственного всем материалистическим учениям воззрения? Античные материалисты полагали, что человеческая душа есть особенно тонкая материя. Материалисты нового времени не продвинулись существенным образом вперед в своем представлении о сознании, мышлении. Т. Гоббс вообще утверждал, что существуют только тела и хотя он признавал, конечно, существование мышления в качестве акциденции особого, сложного тела и даже занимался основательным анализом мышления, ему не удалось примирить свой онтологический вещизм с признанием духовного. Другие материалисты, в отличие от Гоббса, признавали не только существование тел, вещей, но и невещественную реальность – сознание, которое они в полном согласии с физиологией человека рассматривали как свойство мозга.
Основоположники марксизма, соглашаясь с исходным положением предшествующего материализма о первичности материи по отношению к сознанию, критиковали своих предшественников за метафизическое (антидиалектическое) понимание природы и неспособность распространить материалистические принципы на понимание общественной жизни. При этом, однако, они вполне удовлетворялись старым материалистическим основоположением: сознание – свойство мозга, функция высокоорганизованной материи. Это положение бесспорно лишь в том смысле, что без человеческого мозга не может быть сознания, мышления. Но позволяет ли это само по себе правильное утверждение понять, объяснить реальное многообразие и содержательность духовного? Конечно, нет. Больше того: признание истины, что сознание, мышление являются продуктом высокоорганизованной материи едва ли полностью порывает с устаревшим материалистическим воззрением на духовное как особенно тонкую материю. Ведь духовное не есть просто сознание, мышление. Существует духовный мир – наука и познание вообще, искусство, формы которого многообразны, религия. Сказать, что наука, искусство или религия – продукт высокоорганизованной материи, мозга, значит, ничего не объяснить, ничего не понять в этих феноменах духовной деятельности человека, человечества на всем протяжении их исторического развития.
Если идеализм явно недооценивает природу, редуцируя ее к личностному сознанию или безличному духовному, то материализм, как мы видим, постоянно недооценивал духовное, редуцируя его к физиологической основе, которая нисколько не объясняет развитие искусства, духовного вообще (например, интеллектуальности индивидуума). Энгельс, определяя сознание, мышление как «продукты человеческого мозга»[1160], вместе с тем осознает, что мышление все же не может быть сведено к его физиологической основе. Поэтому он пишет: «Есть ли это мышление отдельного единичного человека? Нет. Но оно существует только как индивидуальное мышление многих миллиардов прошедших, настоящих и будущих людей»[1161]. В другом месте, в том же «Анти-Дюринге» Энгельс, говоря о теоретическом мышлении, подчеркивает: «…это – исторический продукт, принимающий в различные времена очень различные формы и вместе с тем очень различное содержание»[1162]. Такая постановка вопроса о мышлении, о знании, конечно, далеко выходит за пределы естественнонаучной констатации того, что мышление есть свойство, функция мозга.
К сожалению, эта принципиально новая по сравнению с предшествующим материализмом постановка вопроса о природе духовного не получает развития ни в «Анти-Дюринге», ни в других работах Энгельса. Правда, излагая основы материалистического понимания истории, основоположники марксизма намечают новый, весьма плодотворный подход к анализу сознания. Общественное сознание, утверждают они, отражает общественное бытие, т.е. жизнь людей, которая, по определению, носит общественный характер. Сознание человеческих индивидов представляет собой индивидуальное и вместе с тем общественное сознание, т.е. единство того и другого. Без понимания этого изначального единства индивидуального и общественного невозможно понять развитие мышления (его категориальной структуры, прежде всего), научного познания, искусства во всех его формах. Таким образом, становится понятным, что исходное материалистическое положение о духовном как продукте материального, при всей своей правильности, совершенно недостаточно для понимания духовной жизни людей, в том числе их сознания, мышления, не говоря уже о познании, развитие которого может быть объяснено лишь путем исследования специфических законов этого процесса. Маркс и Энгельс, создавшие диалектический материализм как теорию диалектического развития, которую они противопоставляли прежним эволюционистским концепциям, не разработали теории духовного развития человечества и вследствие этого не смогли преодолеть до конца материалистический редукционизм, т.е. одностороннее, принципиально недостаточное сведение духовного к материальному.
Энгельс справедливо указывал на то, что материалистическая философия с каждым новым эпохальным научным открытием принимает новую историческую форму. Создание диалектического материализма, т.е. новой исторической формы материалистической философии, отразило, теоретически осмыслило выдающиеся естественнонаучные открытия середины прошлого века. Конец XIX столетия и особенно начало нового века были ознаменованы эпохальными естественнонаучными открытиями, которые сделали необходимостью придание диалектическому материализму новой исторической формы. Эту задачу пытался решить В.И. Ленин в работе «Материализм и эмпириокритицизм».
Энгельс, исходя из данных естествознания своего времени, не ограничивался общим философским, онтологическим определением понятия материи как первичного по отношению к сознанию, мышлению, а пытался конкретизировать это определение, указывая на естественнонаучные факты. «Вещество, материя, – писал он, – есть не что иное, как совокупность веществ, из которых абстрагировано это понятие»