На всех заседаниях конгресса выступления социологов-марксистов выслушивались, как правило, с большим интересом, а после таких выступлений многие из социологов капиталистических стран обращались к представителям марксистско-ленинской социологии, выражая живейший интерес к их точке зрения и признавая ее серьезную научную основательность. В кулуарах конгресса, в отелях, где жили делегаты, в автобусах во время поездок на экскурсии, прогулок по берегу Лаго Маджоре или озера Комо, в фойе театра Ла Скала, на различного рода приемах – всюду между социологами-марксистами и буржуазными социологами происходил оживленный обмен мнениями. Эти неофициальные дискуссии зачастую были не менее плодотворны, чем обсуждения, происходившие на заседаниях секций. Они, несомненно, способствовали не только развитию взаимного понимания, но и рассеиванию тех буржуазных предрассудков относительно развития общественной науки в странах социализма, которые и по сей день распространяются пропагандистами «холодной войны».
Одним из примеров такого рода неофициальной дискуссии может быть беседа, развернувшаяся между группой советских участников конгресса (А.Д. Косичев, Т.И. Ойзерман, А.Ф. Шишкин) и издателем западногерманского журнала «Восточная Европа» А. Бухгольцем. Последний обратился к советским социологам с просьбой разъяснить ему марксистско-ленинское понимание личности и свободы. По мнению А. Бухгольца, который в некоторых отношениях примыкает к экзистенциалистскому толкованию этого вопроса, свобода не может быть определена как познание необходимости и действие в согласии с последней. В таком случае, утверждал он, исчезает различие между свободой и подчинением, а личность теряет свою индивидуальность. Свобода, утверждал А. Бухгольц, не может быть сведена к произволу, но она невозможна, если отсутствует хотя бы в небольшой мере произвол индивидуума. Разъясняя точку зрения марксизма-ленинизма, советские социологи прежде всего показали, что правильное понимание свободы зависит от правильного понимания необходимости. Конечно, если буржуа поймет необходимость перехода от капитализма к социализму, это не сделает его свободным, поскольку он все равно остается сторонником капитализма. Необходимость социалистического преобразования общества и в этом случае будет представляться ему чуждой и враждебной. Иное дело – осознание необходимости социализма трудящимися, в особенности рабочим классом, который в силу своего социального положения в капиталистическом обществе стихийно тянется к социализму. Но свобода и здесь не сводится к одному лишь осознанию необходимости, а тем более к пассивному подчинению последней. Свобода есть активная практическая деятельность по осуществлению необходимости, формы которой многообразны, так что люди, в соответствии, конечно, с объективными возможностями, осуществляют именно ту форму исторической необходимости, которая наиболее соответствует их интересам.
Что же касается произвола, то последний не имеет ничего общего со свободой, как это давно уже поняли крупнейшие представители домарксистской философии. Однако произвол не следует путать с относительной свободой выбора, которая имеет место как в общественной, так и в личной жизни людей, конечно, в пределах объективной необходимости. Возьмите, например, молодого советского рабочего. Перед ним открыты различные пути индивидуального развития: он может совершенствовать свою квалификацию, оставаясь на производстве, может поступить в тот или иной вуз, чтобы стать инженером, врачом, учителем и т.д. Конечно, он сам выбирает свое будущее, является хозяином своей судьбы, но совершенно очевидно, что эта свобода выбора имеет своей основой социалистический строй. А. Бухгольц заявил, что это разъяснение вопроса представляется ему убедительным.
На приеме, который советская делегация устроила для социологов других стран в отеле «Бристоль», присутствовали крупнейшие представители современной буржуазной социологической мысли. Непринужденный обмен мнениями, имевший место на этом приеме, весьма способствовал выяснению различных точек зрения по важнейшим социологическим проблемам, в особенности разъяснению точки зрения марксизма-ленинизма, о которой даже у некоторых выдающихся буржуазных социологов имелись, мягко говоря, весьма превратные, чтобы не сказать больше, представления. Некоторые буржуазные социологи, например, высказывали неизвестно из каких источников почерпнутое мнение, будто в СССР отрицательно относятся к конкретному, обстоятельному социологическому исследованию явлений современной общественной жизни. Советские социологи на многочисленных примерах показали, что не следует смешивать отрицательное отношение марксистов к позитивистскому социологическому эмпиризму с вопросом о конкретном исследовании определенных фактов общественной жизни. Такие конкретные исследования весьма необходимы, без них невозможно дальнейшее развитие общей теории исторического процесса. Однако с точки зрения марксизма-ленинизма единственной научной основой конкретного исследования общественных фактов может быть лишь материалистическое понимание истории. Прием, устроенный американскими социологами для советской делегации, также способствовал развитию взаимного понимания. На этом приеме американские социологи подчеркивали необходимость установления двусторонних связей между социологами СССР и США, взаимного участия в национальных конгрессах и совещаниях социологов, обмена делегациями между различными институтами.
Таким образом, не только заседания конгресса и официальные встречи на приемах, но и неофициальные беседы и дискуссии в кулуарах конгресса весьма способствовали разъяснению и распространению основных положений марксистско-ленинской социологии.
В настоящем обзоре мы не касались работы ряда секций, на которых заслушивались весьма важные сообщения. Особого внимания, в частности, заслуживает рассмотрение дискуссий по вопросу о развитии социологических методов исследования. В этих дискуссиях особенно активное участие принимали польские социологи Я. Щепанский, Е. Новак, Ц. Бауман, а также представители социалистической Румынии (В. Малински) и Германской Демократической Республики (Г. Гейден). Большой интерес представляло также обсуждение вопросов социологии сельского хозяйства, в котором активно участвовал румынский академик Гулиан. Группа участников конгресса провела также обсуждение вопроса о положении слаборазвитых в экономическом отношении стран. Этот вопрос, однако, обсуждался вне конкретной связи с колониальной политикой империалистических государств, всячески тормозящих развитие этих стран. В обсуждении этих проблем приняли активное участие, с одной стороны, представители различных религиозных организаций, а с другой – участники конгресса из социалистических стран, которые в своих выступлениях отмечали бескорыстную помощь стран социалистического лагеря слаборазвитым странам. Эту сторону вопроса обстоятельно осветил в своем выступлении М.Д. Каммари. Однако, и не входя в рассмотрение этих вопросов, ограничиваясь изложенными выше положениями, мы можем сделать некоторые выводы, которые, как нам кажется, напрашиваются сами собой.
Прежде всего необходимо указать, что работа, проведенная IV Всемирным социологическим конгрессом, охватывает важные актуальные вопросы общественной жизни и поэтому заслуживает обстоятельного научного исследования. Далее следует подчеркнуть, что основной чертой буржуазной социологии, со всей очевидностью выявившейся на конгрессе, являлась прямая или косвенная апология современного капитализма. Ярким примером такого рода апологии служит охарактеризованное выше заседание секции социологии индустрии, наглядно обнаружившее связь, которая существует между буржуазными социологами и капиталистическими предприятиями. В США крупнейшие монополистические объединения содержат на свои средства социологические институты, которые выполняют задания, поставленные перед ними этими объединениями. Виднейшие американские социологи, занимающиеся индустриальной проблематикой, выступают зачастую в роли «менеджеров», то есть управляющих, организаторов выполнения заказа, полученного от капиталистической фирмы. Получив соответствующий аванс, они нанимают исследователей-социологов, технический персонал и организуют свое социологическое «производство», свой «оффис» по всем правилам капиталистического бизнеса. Удивительно ли, что буржуазная социология индустрии всячески умалчивает о борьбе между трудом и капиталом, о классовых противоположностях вообще?
Как указывалось выше, некоторые буржуазные социологи начинают постепенно осознавать, что капиталистические общественные отношения стали реакционными, тормозят общественный прогресс и должны быть поэтому заменены иными, некапиталистическими общественными отношениями. Но далеко не все из них сознают, что единственными некапиталистическими общественными отношениями, соответствующими современным высокоразвитым производительным силам, являются социалистические производственные отношения. Многие из этих социологов ищут выхода там, где его нет, допускают возможность какого-то среднего – некапиталистического, но и несоциалистического – пути общественного развития. Тем не менее есть основание полагать, что под влиянием марксизма-ленинизма и реальных фактов капиталистической действительности эти честные, добросовестные представители буржуазной социологической науки в конечном итоге придут к выводу, что нельзя идти вперед, не идя к социализму.
Доклады и выступления на IV Всемирном социологическом конгрессе наглядно свидетельствуют о глубоком кризисе, который переживает буржуазная социологическая наука. Об этом прежде всего говорит кризис эмпирической социологии. Еще не так давно видные буржуазные социологи доказывали, что замена социологических обобщений чисто эмпирическим описанием социальных фактов является единственно плодотворным путем развития социологии. Так, известный английский социолог Т. Маршалл (ныне избранный президентом Международной социологической ассоциации) писал в 1946 году: «Социология не должна тратить свою энергию в погоне за широкими обобщениями, универсальными законами и общим охватом человеческого общества как такового». Ныне, однако, времена изменились.