й лишь гносеологический феномен, лишенный объективного содержания. В.И. Ленин гносеологически интерпретирует онтологический статус сущности, то есть ставит его в связь с историей познания, но, конечно, не потому, что сущность вещей находится в зависимости от познания: познание их сущности находится в очевидной зависимости от развития познания. Стоит подчеркнуть, что эту гносеологическую интерпретацию сущности (и ее отличия от явления) мы находим и в ленинском «Материализме и эмпириокритицизме». Категории сущности, субстанции, указывает В.И. Ленин, относительны, «они выражают только углубление человеческого познания объектов, и если вчера это углубление не шло дальше атома, сегодня – дальше электрона и эфира, то диалектический материализм настаивает на временном, относительном, приблизительном характере всех этих вех познания природы прогрессирующей наукой человека»[85].
Традиционный философский эмпиризм, обосновывая принцип чувственного происхождения теоретических положений, неправомерно сводил гносеологию к психологии познания, которой в наше время занимается специальная, частная, в основе своей естественнонаучная дисциплина. Эта дисциплина рассматривает главным образом отдельного индивида, который обладает определенными познавательными способностями, обладает, в частности, органами чувств, воспринимает предметы внешнего мира и, осмысливая свои чувственные восприятия, приходит к тем или иным выводам. Было бы грубой ошибкой недооценивать значение психологических исследований познания для обоснования и развития гносеологии диалектического материализма. Однако очевидно и то, что гносеология, изучающая развитие знания (и прежде всего в его категориальных формах), имеет дело не с отдельным индивидом, а с совокупным познавательным опытом человечества, со всем его интеллектуальным развитием.
Энгельс, ставя в полемике с Дюрингом вопрос о суверенности человеческого мышления, пишет: «Есть ли это мышление отдельного единичного человека? Нет. Но оно существует только как индивидуальное мышление многих миллиардов прошедших, настоящих и будущих людей»[86]. Это положение подчеркивает отличие гносеологического подхода к процессу познания от психологического, отличие, которое, разумеется, не исключает связи, также подчеркиваемой Энгельсом, который предупреждает тем самым против идеалистической концепции трансцендентального субъекта познания.
Марксистская гносеология, получившая всестороннее развитие в трудах В.И. Ленина, существенно отличается не только от психологии познания, но и от других научных дисциплин, которые также занимаются исследованием познавательного процесса. Мы имеем в виду, в частности, физиологию высшей нервной деятельности, логику, социологию познания и в известной мере кибернетику. Гносеологическое исследование общественного производства знаний существенно отличается от всякого иного исследования, посвященного этой проблематике, поскольку оно прежде всего представляет собой исследование происхождения и развития категориальной системы познания, а также многообразных способов ее применения к материалу знания. Особое место в этом исследовании занимают, как уже указывалось выше, те философские категории, которые, являясь необходимыми средствами познания, обладают определенным, наличествующим и вне познавательного процесса содержанием, присущим самой объективной действительности.
В нашей статье мы неоднократно говорили о том, что гносеологический анализ категорий систематически осуществляется В.И. Лениным как в «Философских тетрадях», так и в «Материализме и эмпириокритицизме». Типичное для современной буржуазной и ревизионистской философской литературы противопоставление «Философских тетрадей» «Материализму и эмпириокритицизму» совершенно несостоятельно.
«Философские тетради» есть, разумеется, новая ступень в развитии философских воззрений В.И. Ленина, но она не противостоит, вопреки утверждениям критиков марксизма, работам предшествующего периода, а представляет собой (как мы показывали в этой статье) их прямое и непосредственное продолжение. И если ревизионист Ф. Гароди утверждает, что в «Философских тетрадях» В.И. Ленин преодолел «эмпиристские» заблуждения, якобы содержавшиеся в «Материализме и эмпириокритицизме» и пришел к выводу, что «отражение имеет место не в начале познания, в иллюзорности, непосредственности ощущения, а, напротив, на ступени понятия»[87], то это свидетельствует лишь о том, что он облыжно приписывает В.И. Ленину идеалистические воззрения Гегеля. Гегель действительно утверждал, что ощущения иллюзорны, но В.И. Ленин никогда не разделял этой точки зрения, не говоря уже о том, что он, как последовательный материалист, считал и иллюзии специфическим отражением действительности. Гароди же, не понимая теории отражения, которую он взялся критиковать, еще менее способен понять то, что отражение с точки зрения гносеологии марксизма представляет собой не свойство, присущее только истине, а основную определенность сознания, сущность которого состоит в том, что оно отражает объективную действительность. В.И. Ленин, конечно, рассматривал понятие как более глубокое по сравнению с чувственными образами отражение действительности, подчеркивая, однако, вместе с тем объективное содержание чувственного отражения, которое усваивается в переработанном виде абстрактным мышлением.
Внимательный анализ «Материализма и эмпириокритицизма» показывает, что в этом труде содержатся многие, имеющие выдающееся значение гносеологические положения, которые получили дальнейшее развитие в «Философских тетрадях». Вопреки утверждениям критиков ленинизма, диалектический анализ гносеологических вопросов занимает центральное место в «Материализме и эмпириокритицизме». Этот вывод мы, в частности, и пытались систематически обосновать в настоящей статье.
21. 1973 № 6 (стр. 55 – 57).Наука как социальная система
14 и 15 марта состоялось заседание Круглого стола по теме «Наука, этика, гуманизм», организованное редакцией журнала «Вопросы философии».
Среди участников Круглого стола были: академик Б.М. Кедров – директор Института истории естествознания и техники АН СССР, академик Б.М. Понтекорво – руководитель отдела экспериментальной ядерной физики Лаборатории ядерных проблем Объединенного института ядерных исследований (Дубна), академик В.А. Энгельгардт – директор Института молекулярной биологии АН СССР, член-корреспондент АН СССР М.В. Волькенштейн – заведующий Лабораторией физики биополимеров Института молекулярной биологии АН СССР, член-корреспондент АН СССР Т.И. Ойзерман – заведующий сектором Института философии АН СССР, доктор философских наук Ю.А. Замошкин – заведующий кафедрой философии Института общественных наук, доктор биологических наук А.А. Малиновский – профессор кафедры биологии и генетики 2-го Московского медицинского института, кандидат философских наук Э.Г. Юдин – старший научный сотрудник Института истории естествознания и техники АН СССР.
В работе совещания принимала участие группа ученых из Института философии АН СССР: член-корреспондент Академии художеств СССР М.А. Лифшиц, доктора философских наук В.Ж. Келле, Л.Н. Митрохин, Н.В. Мотрошилова, А.Л. Субботин, кандидаты философских наук В.М. Межуев, Э.Ю. Соловьев.
В заседании участвовали главный редактор журнала «Философски часопис» (ЧССР) Я. Нетопилик, главный редактор журнала «Вопросы философии», доктор философских наук И.Т. Фролов, заместитель главного редактора журнала «Вопросы философии», доктор философских наук М.К. Мамардашвили, сотрудники редакции журнала, представители «Литературной газеты».
По предложению журнала обсуждение проблем концентрировалось в основном вокруг следующих вопросов: наука как социальный институт и научное творчество; свобода и ответственность ученых в современном мире; гуманизм и научная политика; субъективные и объективные факторы научного познания; нравственные границы научного поиска; научный прогноз и развитие общества; научно-технический прогресс и нравственность; наука и ценности; этика научного познания; точные методы и гуманитарное знание; рационализм, иррационализм и гуманизм в современном сознании; сциентизм и гуманизм; научные основы гуманизма; познание и развитие личности; цель науки: истина или человек?
Ниже публикуется авторизованная стенограмма Круглого стола.
Т.И. Ойзерман: Наука создает знание, и производство знания есть ее прямое назначение. Но, как всякая сфера деятельности людей, она предполагает определенные человеческие отношения, включающие в себя нравственный аспект. Нет такой сферы человеческой деятельности, которая не формировала бы моральных стандартов. Недооценивать значения науки в этой области не только для ученых, но и для всего общества нельзя.
Теперь я хочу перейти к вопросу, кому служит наука – истине или человеку? Вопрос поставлен, на мой взгляд, слишком прямолинейно, так как нельзя резко противопоставлять служение истине и служение человеку. Конечно, можно рассматривать науку как то, чем занимается ученый, и тогда все получается достаточно просто, поскольку наука является средством для разрешения каких-то задач, постижения истины. Но поскольку наука представляет собой такую деятельность, которая предполагает взаимодействие множества людей, то мы, следовательно, должны рассматривать науку как особый вид общественных отношений, посредством которых осуществляется духовное производство. А если это так, то тогда необходимо исследовать объективную логику ее развития, когда, например, в силу определенных исторических условий наука уделяет основное внимание процессам, совершающимся в неорганической природе, но мало занимается исследованием человеческих потребностей, болезней людей и т.п. Характер развития науки, характер разделения труда в науке, отношения между людьми в науке и также отношение науки к обществу – все это имеет глубокие социальные основы. Поэтому рассмотрение науки лишь как некоего инструмента, который просто служит человеку или истине, мне кажется недостаточно конкретным.