Ощутив на зубах нечто твердое, а на языке — вкус алмаза, я непонимающе сомкнул челюсти. Но как только сообразил, откуда там мог взяться алмаз, тут же выплюнул эту гадость и, услышав над головой сердитое шипение, гаркнул:
— Ах ты, сволочь! Кто дал тебе право гадить мне в рот?!
Когда я в бешенстве повернулся, ища глазами крысу, нашедшаяся на подушке Пакость громко заверещала, а как только я потянулся за башмаком, тут же прыснула в сторону. Гадина мелкая. Знает же, что я не терплю посторонних в спальне. И что это такое?!
Я с бессильной злостью оглядел усыпанное перьями покрывало.
Опять распотрошила подушку!
— Я же велел этого не делать! Какого черта ты портишь мои постельные принадлежности?! — прорычал я, обнаружив, что чешуйчатая дрянь еще и обгадила мне голову.
Пакость проверещала что-то негодующее уже из вентиляции, а я в это время выскочил из постели и, вытряхнув из изрядно отросшей шевелюры застрявшие в ней бриллианты, потопал умываться.
— Ай… ой… уй… — вот примерно такими восклицаниями сопровождался мой недолгий путь в душевую. — Да чтоб тебя! Когда ты успела столько насрать?!
— Это очень ценные экскременты, не ругайся, — хмыкнул незримо присутствующий рядом Макс, когда я допрыгал на одной ноге до двери и, стряхнув с пятки впившийся камень, похромал в душ. — И вообще, какая бы ни была, а зверушка действительно полезная. Вон сколько денег нам сегодня наделала. Ты — баснословный богач.
— Но зачем надо было делать их у меня на постели?! И в мои карманы?!
— Ну ты ж ее хозяин, — уже не сдерживая смешков, отозвался дом.
— Это не значит, что надо было насрать мне в рот!
— У тебя предвзятое отношение. Нурра всего лишь производит бриллианты. Очень дорогие, кстати.
— Да! — рявкнул я уже из душевой. — Только меня не устраивает, каким местом она это делает! Если бы они у нее из лап вываливались, я бы не возражал! А когда из задницы…
— У нее нет кишечника. Так что тебе не на что жаловаться.
Я принялся яростно чистить зубы.
— Ефть на фто! Ефли тебе наво, собивай свои бвивьянты ф фазочку и любувся скока флезет!
— Они очень питательные, между прочим, — укорил меня дом. — Одного такого камня на целые сутки хватает. А если снизить напряженность защиты до минимума, то и на неделю. Благодаря твоей нурре я теперь могу лет сто ни о чем не беспокоиться.
Тьфу!
Я прополоскал рот.
— У нас камней и без нее хватает. Пока в Гоаре живут аристократы, можно вообще ни о чем не волноваться.
Бамс!
Я вскинул голову и раздраженно уставился на выглядывающую из-за решетки вентиляционной шахты крысу. Когда наши взгляды встретились, ожившая статуэтка пошевелила носом, пару раз моргнула, а потом вытолкнула наружу еще один камень, который сперва стукнулся о стену, а потом отскочил и с тихим плеском шлепнулся в унитаз.
— Видишь, как она старается! Внимание привлекает! — нагло заржал Макс, когда нурра распахнула пасть, сердито зашипела и, процокав когтями по трубе, снова умчалась в темноту.
Я только закатил глаза.
— Все, к демонам твою нурру. Ты сделал, что я просил?
— А то!
— Тогда идем работать, — вздохнул я и, вытеревшись насухо, пошел экспериментировать с защитой.
На ее изучение я угробил весь день до самого вечера. Макс, конечно, старался, но его усилия не слишком мне помогли. Проблема заключалась в том, что для имитации защиты мастера Дартье он создавал ячейки из отдельных нитей, потому что иначе не умел, а там нить была всего одна. Длиннющая, цельная, многократно обвязанная вокруг крохотных фиксаторов и способная разродиться любым из встроенных в нее заклинаний при малейшем повреждении. Ее нельзя было ни разрезать, ни просто коснуться, ни открепить от фиксатора. Стоило такой нити провиснуть в одном месте, как тут же менялось натяжение на другом участке и активировалось сигнальное заклинание.
— Слушай, а может, ну его на фиг? — в конце концов поморщился я. — Ну сработает там сигнализация? Ну и что? Уйду на изнанку, и все дела. Кто меня там догонит?
— А ты уверен, что все так просто? — со смешком поинтересовался Макс.
Вот тогда я задумался. И той же ночью снова сбегал в мастерскую ювелира, чтобы еще раз там все осмотреть.
И к своему неприятному удивлению, обнаружил, что при первом посещении упустил кое-что важное — оказывается, интересующая меня вещь не просто лежала под куполом, а защита прикрывала ее со всех сторон. Корону не только нельзя было забрать, банально выпилив снизу дыру в столешнице. Как выяснилось при более внимательном осмотре, под столом мастер Дартье установил фиксаторы для дополнительных заклинаний. А внутри стен, пола и потолка располагалась вплавленная внутрь по всем правилам старой школы вторая магическая сеть. Еще один купол, который выполнял роль крышки в мышеловке. И скорее всего при попытке потревожить малый купол сверху падал второй, который напрочь отсекал любую возможность сбежать, причем как в реальном мире, так и по изнанке.
— Фигово-то как, — пробормотал я, отследив расположение сигнальных нитей и воочию представив, что со мной будет при первой же оплошности. — Купол не поднять и не сдвинуть. Снизу к короне не подобраться. Вскрыть коробку, просто удалив фиксаторы, нельзя… даже зацепиться за них и то проблематично!
— У нее все равно должна быть крышка. Или замок, который отключает всю систему, — сказал Макс, когда я поделился с ним новостями. — Ключ наверняка у мастера при себе, но можно попытаться его добыть.
Я, подумав, согласился, что такое возможно, и третью ночь потратил на то, чтобы отыскать в доме ювелира тот самый ключ. Однако если он и существовал, то господин Дартье не носил его при себе и совершенно точно не держал ни в одном из своих сейфов.
— Ты все проверил? — засомневался Макс, когда я и в этот раз вернулся ни с чем.
— Оба вскрыл, — мрачно отозвался я, забросив в рот пригоршню рубинов. К бриллиантам у меня с некоторых пор развилось предубеждение, поэтому я ел только те, которые взял сам или же принесли с охоты улишши. — Но там ничего, кроме бумаг и драгоценностей госпожи Дартье. У нее при себе тоже не нашлось никаких артефактов. Охраны в доме они не держат. Детей нет. Домашних животных нет. Так что я даже не представляю, где искать этот дурацкий ключ и есть ли он вообще.
— Тогда скорее всего защита завязана на ауру хозяина. И без его помощи замок тебе не открыть.
— Ниис сказал, что она проблемная, — проворчал я. — Но кто ж знал, что настолько?!
— Внешнего источника тоже не видно?
— Я не нашел. Хотя мы с нуррятами облазили и дом, и мастерскую от крыши до подвала.
— У старых заклинаний их обычно и не бывает, — вздохнул дом. — Это я так, на всякий случай спросил… Истончить когти до нужной толщины не получилось?
Я мотнул головой.
— Ячейки слишком маленькие. Коготь-то я туда, если извернусь, немного просуну, но всего один. А чтобы вытащить хоть один фиксатор, ими нужно действовать сперва как напильником, а потом как пинцетом. На это даже Изя оказался не способен.
Упомянутый хвост, до этого спокойно лежавший у меня на коленях, вопросительно приподнялся, но, поняв, что в нем пока нет необходимости, снова задремал.
Неожиданно за дверью послышался шум, и Изя встрепенулся, ощетинившись иглами, словно еж. Макс только горестно вздохнул. А я, безошибочно распознав раздающиеся из коридора вопли, поднялся и вышел, чувствуя, что меня откровенно достал бедлам, творящийся в этом доме.
Как и следовало ожидать, зачинщицей беспорядка вновь оказалась Пакость. Днем я велел улишшам отслеживать ее перемещения и ни при каких условиях не впускать в спальню, где мы с Максом проводили важный эксперимент.
Улишши честно стерегли мою дверь.
Нурре это, естественно, не понравилось.
Поскольку вентиляционные шахты я попросил Макса наглухо законопатить, а стены укрепить и при малейшем повреждении немедленно восстанавливать до исходного уровня, благо наличие источника питания это позволяло, то пробраться в спальню Пакость не могла. Хотя, наверное, очень старалась. В итоге, потыкавшись тут и там, она решила все-таки использовать традиционный способ и ворваться через дверь. Но там наткнулась на выводок улишшей и, не соизмеряя свои размеры и их количество, с ходу ввязалась в драку.
Когда я вышел в коридор, на полу царила настоящая куча-мала из чешуйчатых тел, хвостов, когтистых лап и яростно щелкающих зубов, которые очень старались, но никак не могли схватить верткую тварь, присосавшуюся к холке одного из улишшей. В последнее время я стал чувствовать своих зверей еще лучше, чем раньше, поэтому совершенно четко знал, что покусала Пакость Четвертого. Как и то, что ему сейчас изрядно больно.
Силу укуса нурра, по-видимому, соизмерять тоже не захотела: на холке Четвертого выступила кровь. Поэтому при виде ее, а также в силу исправно передающихся ощущений от Ули я… разозлился. Очень. И мне настолько надоела вся эта возня, что я просто подошел, излишне резко преодолел барьер, цапнул его за край, рванул на себя. Самым неожиданным образом оторвал к какой-то матери. После чего нагнулся, выудил из злобно воющего, шипящего и верещащего клубка маленькую поганку, завернул в кусок изнанки, завязал узлом и швырнул в дальний угол, чтобы не мешала.
В коридоре после этого воцарилось гробовое молчание, в котором я так же молча отряхнул руки, пару раз сходил туда-сюда на изнанку и обратно. Склеил появившийся надрыв. После чего погладил укушенного нурренка, вытер с его спины кровь и, убедившись, что рана поверхностная, так же молча вернулся к себе.
— Оле-е-ег… — с нескрываемым подозрением протянул незаметно просочившийся в спальню Макс. — Что это сейчас такое бы-ы-ыло?
Я нахмурился:
— Ничего. Работаем дальше.
— Как скажешь, — озадаченно отозвался дом, деликатно прикрывая дверь, и на этом инцидент, можно сказать, был исчерпан.
На протяжении следующих суток в доме царили тишина и блаженный покой. Никто не порывался больше пакостить, не гадил мне в рот, не щелкал зубами при виде улишшей и не портил Максу дорогой паркет. Оказавшаяся в ловушке нурра нас ни разу больше не потревожила. Даже воплями никого не отвлекла, потому что барьер пропускал через себя звуки лишь в одну сторону, а я закутал мелкую гадость так, что это она могла нас слышать, но никак не наоборот.