Ули что-то ответил. Но что — я не понял. Только увидел через него, что мои улишши окружены. Им некуда бежать. Они в ловушке. В точно такой же, в какую когда-то и я едва не попал по глупости. Со всех сторон, куда ни повернись, чернели чужие щупальца, бесформенные тела и разинутые в предвкушении пасти.
До меня донеслась еще одна мысль, полная обреченной тоски, вины и яростного нежелания сдаваться. Где-то там, на постели, подняла шум и в голос заверещала всерьез обеспокоенная нурра. А потом картинки от Ули слились в сплошную мешанину, и я понял, что где-то там, внизу, мои улишши решили принять последний бой.
Глупенькие, совсем еще детеныши, да там такое количество тварей, что вам ни за что сквозь них не прорубиться! Если, конечно, я не помогу.
— Ма-а-акс! — заорал я, кубарем скатываясь по лестнице на первый этаж. — Открывай мне подвал и канализационную решетку! Живо!!!
— Олег, в чем дело?! И что у тебя с лицом?!
— Наши коты умирают, Макс, — прошептал я, ощутив донесшуюся через Ули волну ярости и новой боли. После чего уже бегом кинулся в сторону подвала, прямо на бегу велев Ули сменить личину. Примерно на середине холла споткнулся, стиснув зубы от новой череды образов и прокатившейся по венам жаркой волны. И, упав на четвереньки, уже в облике зверя нырнул вниз, в подвал, а затем и в поспешно открывшуюся в полу дыру, не обратив ни малейшего внимания на негодующий вопль оставшейся в одиночестве Пакости.
Глава 24
Наверное, я никогда в жизни не бегал с такой скоростью, как в ту проклятую ночь. Все дела были забыты, все текущие проблемы мигом отошли на второй план. Вытянувшись струной, я опрометью летел по смрадным подземельям, через Ули пытаясь связаться с уцелевшей стаей и по мере возможности отдавать приказы.
Узнав, что я уже мчусь им на помощь, улишши все же прислушались к голосу разума и, оставив Четвертого среди сонмища тварей, организованно отступили. Первый и Второй, сдвинувшись спина к спине, начали прорываться к выходу. Третий, Пятый и Шестой поспешили за ними, разрывая на части всех, кого не сумела уничтожить ведущая пара, и расчищая пространство дальше. Седьмой, ввиду скромных размеров, следил за собратьями, метался из стороны в сторону и успевал буквально везде, помогая там, где в этом была наибольшая необходимость. Ну а Восьмой, как самый крупный и выносливый, пятился последним, прикрывая тылы и безостановочно убивая тварей, которые рискнули наброситься на стаю сзади.
Я, ориентируясь больше на чутье и знания Ули, почти не смотрел, куда бегу. Изя руководил процессом полностью, тоже доверившись маленькому улишшу и слушаясь его, как родного. Ули был единственным, кто, незримо присутствуя на охоте, знал в этих катакомбах каждый закуток и мог кратчайшим путем провести нас к отчаянно сражающимся собратьям.
К счастью, охотились мои звери здесь довольно давно, поэтому на первом уровне нас никто не задержал. Домчавшись до прогнившей от времени и давным-давно провалившейся решетки в одном из подземных закутков, я спрыгнул на второй уровень и со всех лап помчался дальше.
Мои улишши были еще далеко — даже чуткий слух нурра не мог уловить шум нешуточной схватки. Но с каждым прыжком я был к ним все ближе. И каждый миг добавлял им шансов на выживание.
«Первый, Второй! Меняйтесь!» — рыкнул я, поняв по исправно передаваемым Ули ощущениям, что ведущая пара выдохлась.
Ули послал в ответ волну одобрения, и череда картинок немедленно сменилась.
Молодцы. Отступили, дав место более свежим Третьему и Пятому. Потом их пускай сменят Шестой и Восьмой. Или нет, лучше Седьмой, потому что Восьмой уже ранен.
«Держитесь, малышня! — снова подумал я, стрелой проносясь по незнакомому коридору. — Ули! Куда дальше? Впереди развилка! Показывай направление!»
Пользуясь подсказками улишша, я резко свернул, едва не стесав по пути каменный угол. Процарапал когтями в полу длинные борозды, едва не свалился в грязную лужу, расплескав ее неаппетитное содержимое по всей округе, но в скорости почти не потерял.
«Ули!»
Маленький брат немедленно скинул новый образ, жирной красной точкой выделив место ближайшего спуска на третий уровень. И ненадолго исчез, всерьез озабоченный трудностями собратьев, которые далеко не все до меня доносил.
Он, как и раньше, избавил меня от чужой боли, поэтому о том, что раны Восьмого намного более серьезны, чем показалось сначала, я понял далеко не сразу. Только когда картинка от него стала угрожающе раскачиваться, я узнал, что улишш едва бежит. Вскоре он перешел на шаг. Наконец и вовсе остановился. А затем тяжело вздохнул и, отправив братьям короткую, но совершенно спокойную мысль, развернулся мордой к стремительно нагоняющим стаю кляксам.
«Восьмой…» — тихо прошептал я, когда еще один наш брат оскалился и прыгнул в самую гущу тварей, жертвуя собой ради того, чтобы спаслись остальные.
Какое-то время бешено пляшущая перед глазами картинка еще держалась, но вскоре она погасла, и до меня донесся горестный всхлип Ули.
«Прощай, Восьмой…»
Я в бешенстве взвыл и наддал так, что из-под когтей брызнули искры. Изя, озверев от наших потерь, выстрелил вперед, хлестнул по стене, вцепился в нее зубами и, подтянувшись, придал мне еще большее ускорение.
А вот и третий уровень.
Спрыгнув в узкую, явно кем-то процарапанную или даже прогрызенную дыру, я суматошно огляделся и, увидев два убегающих в разные стороны, совершенно одинаковых тоннеля, снова рявкнул: «УЛИ!!!»
Но потом услышал отчетливый гул, похожий на бурление гигантского водопада. Затем уловил и другие звуки, с трудом пробивающиеся откуда-то из глубины подземелий. Еще через миг получил подсказку от встревоженно пискнувшего улишша и почти полетел по заросшему многолетней грязью тоннелю, где, вероятно, со дня основания не было ни одной уборки.
Макс как-то сказал, что на самом деле уровней в городских катакомбах гораздо больше, чем те три, что мы успели освоить. Я тогда еще удивился — мол, на кой хрен строителям вообще столько сдалось? Неужели одного не достаточно?! Макс тогда лишь посоветовал выглянуть в окно и вспомнить, как долго длится сезон дождей и какое количество осадков выпадает в столице за это время.
Я наскоро подсчитал.
Впечатлился.
И порадовался, дурак, что в свое время залез только на первый уровень, да и то лишь самый его краешек увидел. Потому что для сброса в реку и отведения ТАКОГО количества дождевой воды никакой ливневки, никакой одноуровневой канализации однозначно не хватит. Да и в ту надо ставить решетки для сбора мусора и специальные насосы, чтобы трубы не засорялись.
В Гоаре, правда, роль труб выполняли собственно тоннели. Самые нижние, естественно. И если верить Максу, многие из них в сезон дождей заполнялись водой целиком. Так что городская канализация больше выполняла роль дренажной системы, причем выполняла ее хорошо.
Насосы, как я уже говорил, там тоже были. Не электрические, естественно, — для этих целей в Гоаре уже давно использовалась бытовая магия. И судя по тому гулу, что я слышал, где-то неподалеку находился коллектор, к которому я и бежал изо всех своих нуррячьих сил.
«Ули! Пусть отходят туда! Там будет где развернуться! — велел я, уже прикидывая, что и как надо сделать. — Выходы у коллектора скорее всего большие, широкие, но их немного. Мы сможем задержать их там!»
Ули окатил меня теплой волной, благодаря за беспокойство и помощь. Но шестерых улишшей было явно недостаточно для полноценной схватки с бросающимися на них со всех сторон тварями. И я только горестно застонал, когда еще двое моих нуррят остановились и, тяжело дыша, повернулись в сторону настигающих их клякс.
Когда Ули неосторожно скинул от них картинку, меня окатило морозом при виде грузных, но весьма быстро ползущих по тоннелю огромных клякс. Нет, та, что убила Четвертого, в тоннель не влезла. Да и не успеть бы ей за прыткими улишшами. Однако, помимо нее, в том ответвлении, куда неосторожно сунулись мои звери, была тьма-тьмущая тварей поменьше. Десятки, сотни! И все они сейчас сплошной липкой массой ползли по тоннелю, наглухо перекрывая входы и выходы и оставляя моим парням лишь один путь для бегства.
Самое же скверное заключалось в том, что именно в этом месте тоннели многократно пересекались, образуя сплошной лабиринт. И из других ответвлений к улишшам тоже тянулись длинные щупальца. Большинство их мои звери, конечно, обрывали, откусывали и обрубали когтями. Через некоторые уже приходилось пробиваться с боем, грудью продавливая сплошную мешанину из цепких конечностей. Для моих нуррят это был целый лес, сквозь который они прорывались с явным усилием. Оплетающие их щупальца постепенно выкачивали жизнь из моих зверей. Делали их слабее с каждым шагом. Стремительно сокращали шансы на выживание.
И только когда кто-то отставал, жертвуя собой, кляксы ненадолго отвлекались. Не желая умирать под когтями тех, кто еще был жив, они отворачивались и всем скопом накидывались на того, кто прекращал сопротивляться.
«Шестой! Седьмой!» — почти в голос провыл я, когда еще две ниточки, связывавшие меня с улишшами, оборвались.
Подземелья содрогнулись от моего рева. Испуганно загулявшее по ним эхо, отразившись от стен, тяжелым молотом обрушилось на мои чувствительные уши.
Но коллектор был уже близко. Вырвавшиеся из окружения Первый, Второй, Третий и Пятый почти до него добрались.
Тина…
Вторая…
Третья…
Есть!
Я с облегчением выдохнул, когда кто-то из улишшей дал Ули картинку тоннеля, в конце которого мелькнуло светлое пятно. Подземелья, разумеется, никто специально не освещал, но разницу уловить было можно. Особенно сумеречным зрением, благо мои звери с изнанки так и не выбрались, чтобы иметь возможность в любой момент схватиться с мертвыми душами на равных.
Первый, Второй, Третий, Пятый! Эх, малышня, как же я рад, что вы хоть и ранены, но все-таки живы!
От Ули снова пришла волна тепла, словно его братья услышали и ответили. Но потом эмоции мелкого изменились. В них снова появились тревога, недоумение, страх. Следом за ними последовала горестная мысль, от которой меня бросило сперва в жар, а потом и в холод. А затем пришла и новая картинка, которая заставила меня замереть на месте.