Отцепленный от локомотива состав преспокойно катился еще некоторое время. Лишь полчаса спустя он замедлился на столько, что Галент мог без опаски спрыгнуть и убраться восвояси. Дожидаться полной остановки не имело смысла, паровоз мог добраться уже до станции, подать сигнал тревоги, связаться с полицией — да мало ли что. Галент не хотел рисковать.
Открыв боковую дверь, Галент высунулся наружу. Он глядел вперед, выискивая взглядом подходящую площадку. В снег прыгать было, конечно, безопасней, но попробуй потом выберись из сугроба, да и кто знает, что может скрывать безопасная с виду перина. Прутья арматуры, например.
Полуразрушенные здания фабрик располагались далеко от полотна, конечно, никто не чистил подъезды к путям. Наверняка тут никого живого и не сыскать. Последний человек сбежал отсюда лет двести назад, не меньше. Галенту взгрустнулось. Все-таки у цивилизации были свои преимущества, а тут… ни дорог, ни перспектив.
Фабричные постройки стали приближаться к путям только на повороте. Похоже, что эту дорогу проложили уже после постройки фабрик, причем дорога впереди проходила сквозь разрушенные корпуса. Вот там Галент и намеревался сойти, он покрепче схватился за свой чемодан, проверил, что ничего не забыл, и приготовился.
Вагоны шли медленно, но это если смотреть вдаль, а земля под ногами пролетала стремительно. Если неудачно упасть, то переломов не избежать, тогда Галент может сразу заказывать поминальную.
— Хорошо, что я бывший монах, сам себе грехи отпустить смогу и службу справить, — сказал вор не слишком радостно.
Вагоны неторопливо въехали на территорию разрушенной фабрики. Тут так же везде лежал снег, но кое-где сквозь него пробивались скелеты арматуры. Галент выругался, если прыгать, то надо было раньше. Каким же дураком он себя чувствовал теперь. Но задерживаться и дальше он не стал, присмотрев сугроб поплотнее, Галент спрыгнул с поезда.
Вору повезло, он ничего не сломал, не насадился на поджидающий его штырь, и даже вещей не растерял. Впору было радоваться. Галент вынырнул из-под снега, на ходу отряхиваясь и ругаясь. Чемодан лежал рядом, снег вокруг него быстро таял. Сам того не зная, вор бросил свои вещи рядом с котельной вагона. Металл в чемодане успел нагреться.
— Ну, вот этого еще не хватало, — сказал вор, поднимая вещи.
Его вагон унесся прочь, мимо одинокого вора ехали вагоны третьего класса. Пассажиры уже не улюлюкали, толи услышавшие взрыв и выстрелы, толи напуганные тем, что не видят дыма паровоза.
"Как они там не мерзнут" — удивился Галент.
Большинство пассажиров повскакивали со своих мест и, заметив вора, начали буянить. Кто-то кричал или молился, кто-то дрался — вниз полетели чужие вещи и шапки, а кто-то пытался повторить трюк Галента. Двоим даже повезло промахнуться мимо арматур и кучи кирпича. Галент покачал головой и дождался, когда мимо него проедет последний почтово-багажный вагон.
Галент нашел обратно, против движения по путям, так как это было единственное чистое место. Он надеялся наткнуться на какую-нибудь тропинку позже. Не могли же эти развалины быть абсолютно безлюдными.
Путевые машины отлично справлялись с задачей, так что колея была вычищена прямо до шпал. Галент перепрыгивал с одной на другую, идти иначе было сложно, а гравий перемешанный со снегом больно врезался в стопы. За час такой ходьбы можно было лишиться сапог. Так что Галент скакал по деревянным шпалам, как заяц, уходящий от преследования.
Немного погодя, вор заметил, что его на самом деле преследуют. Он остановился и обернулся, пришлось прищуриться, чтобы рассмотреть преследователей. Несколько человек шли той же дорогой, что и Галент. Они немного отстали от вора, славящегося своей легконогостью и выносливостью. Галент пожал плечами и пошел дальше.
Если эта компания не отвяжется от него, Галент поговорит с ними, как следует. А до той поры, они ничего не могли сделать ему. Галент не мог позволить себе терять время, так что вынужден был мириться с раздражением. Ну, не любил он, когда сзади кто-то шел. По роду своей деятельности вор знал, чем это могло грозить. В лучшем случае — попыткой ограбления.
Вокруг возвышались все те же снежные наносы, жмущиеся к полуразвалившимся кирпичным стенам. Вдалеке возвышалась покосившаяся печная труба, макушкой щекочущая небеса. Галент шел прямо на нее, словно на ориентир. Ничего более приметного в округе все равно не было.
Рельсы петляли среди снега, конца которому не было видно. Галент уже усомнился, что выбрал верное направление. Вполне могло оказаться так, что ему предстояло идти до самого туннеля, разделяющего фабричные районы от рабочих кварталов. На эту дорогу он потратит не меньше дня, что не могло не расстраивать.
Но Галент надеялся на лучшее, выбора-то у него не было. И часом позже он был вознагражден за терпение. Когда фабричные постройки вновь ушли прочь от рельсов, освобождая дорогу яростному ветру, Галент приметил небольшую, засыпанную снегом тропинку.
Тропинкой давно не пользовались, но само ее наличие уже внушало надежду. Она примыкала к колее с одной стороны и уходила вглубь заброшенной территории, в ту сторону, где был район Поля. Галент не надеялся, что сможет дойти до самого своего дома, но все равно приободрился и смело ступил на тропу.
Часом позже, когда тропинка окончательно исчезла, Галент понял, что выбрал неверное направление. Но поворачивать назад он не стал. Во-первых, компания преследователей так и не отстала…
— Теперь я ваш локомотив! — с пафосом сказал Галент, обернувшись назад, и засмеялся.
Преследователи его не услышали и продолжали идти по следам вора.
Во-вторых, вдалеке виднелся столб дыма, очевидно, от подошедшего паровоза. Значит, полиция уже подоспела к брошенному составу, сейчас начнут прочесывать местность. А это значило, что безопаснее всего было уйти в опасные развалины. При свете дня Галенту, как какому-нибудь чудовищу, просто необходимо было найти хорошие такие развалины, чтобы спрятаться.
"Теперь-то я действительно чудовище, убивая священников, вожусь с дикарями" — думал Галент не без иронии. — "Так что надо менять образ жизни, побольше младенцев на обед, дев портить чаще и… что там еще?"
Ветер сносил снег в сторону, так что наст под ногами вора не проваливался. Черный от сажи снег лишь слегка таял на слабом зимнем солнце, покрывался пепельно-ржавой корочкой, такой удобной для ходьбы. Сапоги Галента не скользили, а вот его преследователи постоянно падали на землю. Некоторые даже проваливались в сугробы.
— Вам помочь? — каждый раз спрашивал Галент, заслышав ругань позади.
Впереди оазисами цивилизации были разбросаны никому ненужные строения, большинство представляло собой остовы монолитных мануфактур — этих древних титанов Города. Теперь в районе остались лишь скелеты, но некоторые постройки выглядели вполне опрятными, только не имели крыш.
Галент взял правее, чтобы осмотреть одно такое здание, да заодно, может быть, разобраться со своим хвостом. Рубить его он не станет, все-таки забавные ребята попались, не так скучно идти было. Стал бы он так споро передвигать ноги, не будь позади него круглолицых, кряжистых ребят, намерения которых были явными.
Приближаясь к брошенной фабрике, Галент смог рассмотреть ее во всей красе. Красота была та еще, Галенту на ум пришло сравнение с разлагающимся телом. Только вместо живой плоти медленно, под действием времени разрушались омертвевшие ткани Города. Ведь Город такое же живое существо, ему так же иногда необходимо избавляться от старой кожи. Многие, процветавшие когда-то, кварталы превращались в руины, медленно гниют и оседают, чтобы потом на их месте построили новые здания.
Галенту это сравнение очень нравилось. Если бы не церковное рабство, он наверняка это десятилетие провел среди таких развалин. Плохо ли это? Галент считал, что нет. В этом месте была своя романтика, не такая пугающая как в морге. Тоже смерть, но более опрятная и приятная глазу живого.
Гнетущего ощущения не было, страхов тоже никаких, Галент удивлялся, чего так боялись этих фабрик горожане.
Проникнув в развалины, вор смог увидеть смерть во всей ее первозданной мощи. Кроме обломков, ржавых жестянок, гробов-станков, пол усеивали кости. Их было огромное количество, но не так много, чтобы не некуда было ступить. Галент даже погорячился, скелетов было всего несколько, а большую часть костей сгребли по углам. Была ли то работа ветра или заботливых хозяев мануфактуры, Галент не знал, да и не хотел знать.
Рабский труд одно время применялся и на фабриках, в помощь механизмам. Да и сейчас к человеческой жизни относятся… без романтического флера. Никого не пугает труп, плывущий кверху задом по реке мимо парков, набережных, аллей, по которым прогуливаются пародноодетые граждане и их затянутые в корсеты дамы. Даже наоборот горожане с интересом провожают труп взглядом, а особо "чувственные" натуры сочиняют стихи о неумолимом течении времени и тому подобной чепухе.
— Хотя бы эти кости просто лежат, — проговорил Галент.
Нос его потерял чувствительность, все же ветер давал о себе знать. Холод проникал под одежду и поглаживал кожу своими ледяными ладонями. Галент кашлянул и натянул на лицо платок, а вокруг головы обмотал шарф, сделав подобие тюрбана. Одежка не была удобной, но вор предполагал позаимствовать в скором времени чужую.
Галент спрятался среди остовов машин, из которых вытащили абсолютно все, что можно было продать. Несуны пощадили только фундамент да забетонированный корпус. Галент заметил следы ударов в бетоне, но грабители и мародеры явно не захотели тратить свои силы на эти железяки.
Вор заглянул внутрь одной из машин, но кроме мусора и небольшого холмика снега ничего не увидел. Он вздохнул, все же ему было любопытно ознакомиться с чужой жизнью, а механисты обитали в своем собственном мирке. Их механизмы и были этим миром, Галент надеялся познакомиться с ним. Но как и из самой фабрики, из этих механизмов ушла жизнь. Они были пусты.