— И на том спасибо. Я пойду. Новый режим с завтрашнего дня?
— Разумеется. До свиданья, молодые люди.
— До свиданья, — вяло откликнулся выходящий Толик.
— До свиданья, — как эхо, отозвался я.
Я вышел вместе с Толиком. Тот после закрытия двери прислонился к стене и тихо произнёс:
— Не надо.
— Что? — не понял я.
— Не надо этих фальшивых сочувствий, тупых фраз вроде «Я тебя понимаю!» или «Держись!». Меня от этого всего уже воротит. Наехала толпа родственников, знакомых. Все сочувствовали, на поминках гудели. И хоть бы кто помог с деньгами! Хрен там, только приживалки левые. Я организовал всё по лучшему разряду, договорился, а эти уроды денег оставили в общей сложности две тысячи. Две тысячи, представляешь? — он уже почти кричал, но останавливать его нельзя. Ему надо выговориться. — Родственников я не виню, что их обвинять, они все не местные, из Барнаула в основном, мамина сторона. Они только на билеты денег немалое количество истратили. Но друзья родителей! Какие это на хрен друзья? У меня родители умерли, а они мне свою подачку бросили, чтоб их черти в аду драли! Да лучше бы я тихо похоронил родителей без всех этих сборищ. По крайней мере, выясняется, что в Москве у человека друг может быть только один, а может и вовсе не быть. — Толик шумно выдохнул. — Самое забавное знаешь что? Некоторые мне предложили обратиться за ссудой в их банк. В их банк! За ссудой! Они на мне ещё и навариться хотят, уроды…
— А почему такая сумма-то большая?
— Тут сложилось сразу несколько факторов. Машина, на которой родители разбились, была в лизинге, а в аварии виноват оказался отец, он не справился с управлением. От машины остались рожки да ножки, а ведь она была совсем новая, потому долг за неё на меня и повесили. Похоронные услуги тоже дело не дешёвое: гробы купить надо, места на кладбище тоже нужны, услуги могильщиков оплатить надо, памятник опять же, и самое дорогое — услуги патологоанатомов-гримёров, родителей же чуть ли не по кусочкам собирали. А ещё ведь поминки в ресторане на сто человек. Мне, правда, удалось организацию всего этого спихнуть на стороннюю контору, так получилось немного дороже, ведь их работа тоже денег стоит, но самому мне бы это сделать не удалось. Вот отсюда и расходы такие большие.
— Да уж, это просто кошмар какой-то, а я ведь тоже недавно деда потерял, но обошёлся без трат совсем…
— Сравнил… Бабку я тоже потерял, хотя она и была самым близким мне человеком, но всё же оставались предки. А теперь и их нет. Я совсем один на этом свете, если не считать родственничков из Барнаула. Кстати, они теми ещё перцами оказались. Хотели у меня на хате осесть и в Москве на работу устроиться. Тут же зарплата больше, а за жильё платить не надо будет. Их я тоже послал пешим интимным маршрутом.
— Дед у меня оставался последним. Родителей я почти не помню. Они тоже в автокатастрофе погибли. А родню матери я не знаю совершенно.
— Не гонишь? — с прищуром поинтересовался Толик.
— Нет. Зачем?
— Ну не знаю. Утешить. Может, ещё что. Я теперь никому не верю. Знал бы, что друзья моих родителей такими гнилыми окажутся, ни за что бы не стал всё это затевать. Теперь в долгах как в шелках. И выбраться из этого мне ещё долго не грозит.
— Толик, а почему ты сразу всё не сказал? Сказал только, что отец в аварию попал.
— А что бы это изменило? Ты бы ещё раньше меня стал жалеть. Как же — бедный, несчастный, сиротинушка. Меня это совершенно не прельщало. Вот ты как своего деда похоронил?
— Честно говоря, плохо. Его в крематории сожгли, а я, долбочёс великовозрастный, даже не удосужился поинтересоваться судьбой его праха. А теперь, наверное, и смысла уже нет. Месяц прошёл. Вытряхнули куда-нибудь на помойку, и всё. Поганый из меня внук, да?
— Если бы моих кремировали, мне бы тоже и в голову не пришло поинтересоваться судьбой их пепла. Да и потом, зачем вообще этот пепел нужен? Так же, как и с могилами. Здесь имеет место одно поганое правило. За могилами ухаживает только тот, кто помнит тех, кто лежит в этих могилах, ну, может, ещё одно поколение после. Редко какие люди могут назвать своих предков даже до четвёртого-пятого поколения. Хотя у нас после Великой Отечественной и войн-то особо не было. Вся информация доступна. Ройся, ищи, интересуйся — будет тебе знание. Но нет, никому не нужно. Я вот эту простую мысль только сейчас понял. Я ведь даже не знаю, как звали моих прадедов и прабабок по имени-отчеству. Фотографии их видел, а как звали — не помню. Грустно. — Толик тяжко вздохнул и отлепился от стены. — Ладно, пошли, что ли. Работать надо. Игра теперь моя работа. Слышал, мне нынче двадцать один час в игре проводить. И на сотне. Это же просто трындец. От одного плевка буду загибаться. На семидесяти-то хреново было до жути, а на сотне — вообще жесть. Так что вот такие у меня хреновые дела, богатырь… — Голос Толика выдавал всё накопившееся в нём. Сарказм — не самая хорошая поддержка, но и не самая плохая.
— Толик, мне тут в игре повезло немного, но деньги ещё не скоро смогу оттуда достать. Может, когда я вытащу деньги — погасим твой кредит?
— Спасибо, Жендос, отказываться не стану, я не настолько гордый. Но! Только под расписку и желательно в присутствии адвоката. Не хочу ни тебе лишних проблем, ни себе. А когда деньги у тебя появятся — свистни. Тогда это уже конкретно обсудим. Всё, пока, я к себе.
— Подожди, а почему финансист рассчитывал всю систему погашения твоих долгов только с учётом одного срока контракта, ведь ты можешь захотеть его продлить.
Толик как-то перекошенно усмехнулся.
— Я-то точно захотел бы, вот только компания вряд ли этого захочет… За три месяца, что я тут обретаюсь, ещё ни один контракт не продлили. Вот такой забавный факт. Про одних говорят, что им здоровье не позволяет играть в выбранном режиме; про других, что их показатели не заинтересовали компанию, про третьих ещё что-то. Вот такие пироги с котятами. Знал бы, что так обернётся, сразу заключал бы контракт на год. Я-то думал, что продлю, если понравится, а теперь вот выясняется, что вряд ли будет у меня такая возможность. Ладно, пока! Пошёл я покорять просторы Альтмира, поднимать армии нежити и убивать всё живое.
— Пока!
Зайдя в свой номер, я долго не мог заставить себя зайти в игру. Меня мучили очередные вопросы без ответов. Как так получилось, что мы пересеклись с Толиком, и он внезапно стал сиротой, прямо как я. Не подстроено ли это? Не подставной ли он? Может, у меня мания преследования? Почему я в каждом факте вижу для себя угрозу? Или же наоборот, я приношу несчастья? Вон Дим Димыч мне посочувствовал и в результате оказался крайним, из которого сделали козла отпущения. Может, и Толику из-за меня не повезло? Нет, это уж точно бред. Но тем не менее, опять какая-то непонятная ерунда вокруг меня закручивается. Только я обрадовался халявным деньгам, как выясняется, что часть из них должен отдать. А ведь я ещё даже не договорился об условиях покупки жилы у этих самых цвергов. И какими будут эти условия — один Бог знает. Кроме того, планы по обучению никто не отменял. А это тоже деньги, которых теперь надо в два раза больше, ведь половину у меня будут забирать. Ну почему у меня всё не слава богу? Если нашёл кучу денег, то потом большую часть обязательно отберут? Если нашёл друзей, то потом оказывается, что это — один большой спектакль вокруг меня с непонятными целями. Вот сейчас нашёл ещё одного друга, с похожей ситуацией. Кем он окажется в итоге? Вражеским шпионом, работающим по заданию ЦРУ? Нет, что-то меня совсем не в ту сторону понесло. Надо завязывать с этими глупыми мыслями.
А ведь ещё финансист с адвокатом тоже какую-то странную партию со мной разыграли. Может, я упустил что-то? Да вроде бы нет, но осадок от этой встречи у меня почему-то остался, да и ожидания от разборки с орденом Спящих теперь вообще потухли. Даже идти туда больше не хочется. Всё равно вряд ли мне удастся много выторговать. А если и удастся, то какой в этом смысл? Только ради своих соратников или в качестве своего прекрасного будущего? Так тут ещё вопрос, будет ли оно, это прекрасное будущее? Да и вообще, может, спустить всю эту покупку жилы на ноль? Хотя нет, за бесплатно такое отдавать тоже не хочется. Принципиально буду торговаться до максимума. Уж больно сильно хочет нажиться на мне моё милое и доброе государство в лице корпорации. Да и друзьям тоже какой-никакой плюс будет. А потом все эти деньги можно вложить в развитие своего персонажа. Должна же расти отдача от более прокачанного персонажа? Может быть, и вложенные инвестиции в себя принесут солидные дивиденды в будущем, как хорошее образование в реальной жизни?
Впрочем, сегодня и об этом больше думать не хочется. Как там говорила одна героиня? Кажется: «Подумаю об этом завтра!» А сегодня, пожалуй, займусь физикой. Надо подтягивать свои знания.
Четыре часа занятий позволили вспомнить забытое, пройтись по слабым местам и с большим удовольствием решить не один десяток интересных задачек. Пора бы уже и поспать. Вход в игру. Тролль своим мощным храпом оглашал окрестные места и распугивал ближайших зверей. На секунду мне пришла в голову мысль, что такой храп может быть своеобразной меткой территории. Мол, не приближайтесь, сожру. Впрочем, все посторонние мысли уже вылетели у меня из головы, потому что, подложив под голову колчан, я преспокойно уснул.
День одиннадцатый
Заканчивается очередной день, как я, кроме леса и тролля, практически ничего и никого не вижу. Этот день уже четвёртый, четвёртый, черт его подери. Мне говорили, что игры — это весело, разнообразно, приключения всякие, битвы. А я уже четыре дня тупо прыгаю по лесу. Как оказалось, тёмные эльфы были на редкость хитрыми заразами. На каком-то этапе след Хрюши буквально растаял на ровном месте, а никаких других следов рядом не оказалось. Тут-то тролль меня немного просветил по поводу заклинаний. Оказалось, что существует такое заклинание «Фантомный след», которое продолжает выбранный след в указанном направлении. А раньше он сказать не мог? Мы же целый день шли по этому фантомному следу, а потом ещё день возвращались обратно. Но нет, он моё внимание обращать на данный забавный факт не стал — видите ли, это был показательный пример, и учёба на своих ошибках запоминается гораздо лучше, чем чей-то чужой опыт. Хотя если бы он поинтересовался моим мнением, то я предпочёл бы всё-таки не набивать своих собственных шишек.