– Да сколько можно – Джонатан то, Джонатан сё! – выпалил Тайрис. – Только это от тебя и слышишь!
– Тайрис. – Бабушкин голос звучал твёрдо. – А вот грубить не надо… Доброта – дело полезное, Тай. Мама твоя просто молодец. Уж ты не сердись на неё, не забывай, она его тоже потеряла, как и мы все. – И она грустно улыбнулась внуку.
Вид у мамы был озабоченный. Расстроенный.
– Тайрис, ложись спать, – говорила она громко, явственно глотая слёзы. – Ложись – и всё!
– Но… но бабуля мне рассказывала…
– Спать, я сказала! Живо! – сердито перебила его мама, почти сорвавшись на крик.
Хлопнули ставни – ветер стукнул ими по стене снаружи.
– Слушайся маму, Тай. – Бабуля с усилием встала с кровати – казалось, что она позвонок за позвонком распрямляет спину.
Тайрис посмотрел на маму, холодно и враждебно.
– Спокойной ночи, бабуля.
– Спокойной ночи, Тай. – Бабушка вроде хотела сказать что-то ещё, но потом просто поцеловала его в лоб.
Тайрис смотрел, как она следом за мамой идёт к двери – а сам он остался лежать в постели, дрожа и гадая, что же она не успела ему рассказать.
Глава 17
Лучи утреннего солнца прыгали по лицу. Тайрис открыл глаза. И тут же издал громкий крик. По подушке ползла здоровенная сколопендра. Он вскочил, и сразу же вошла мама со стопкой полотенец в руках.
– Ты чего орёшь?
Вопрос она задала со вздохом, он заметил, что она очень бледная.
– Так, ничего. – Он сбросил подушку с кровати, сколопендра тут же уползла прочь.
Мама усталым движением положила полотенца на комод, потёрла лоб, нахмурилась.
– Ну, главное, чтобы ты попусту не пугался после этих дурацких бабушкиных россказней.
– Никакие это не россказни, – рявкнул Тайрис.
В одном, впрочем, мама была права. Он действительно перепугался. До ужаса. Знал, что это глупость и бред – трястись от историй про всяких там даппи и Теневика. Как вообще можно относиться к этому серьёзно? Тем не менее он почти всю ночь пролежал без сна, вслушиваясь в стоны и завывания бури. Ему казалось, что кто-то ходит, рыщет снаружи на крыльце, но было так страшно, что не встанешь посмотреть, не позовёшь на помощь.
– А если подумать, – продолжала мама, – то судя по тому, что я вчера успела услышать, это не просто дурацкие россказни, это ещё и настоящая страшилка. Вся эта чушь про Теневика, или как там его – ну, который вернулся и теперь заберёт тебя, – от такого кому угодно кошмары приснятся! – Она снова потерла лоб и побледнела ещё сильнее.
Тайрис не стал отвечать, просто схватил полотенце и зашагал в душ, но всё-таки остановился, посмотрел на маму. Не хотелось специально её огорчать.
– Мам, у тебя всё хорошо?
Она улыбнулась.
– Похоже, жара меня всё-таки доконала, а может, съела что-то не то, не знаю. Бабуля тоже неважно себя чувствует. Она прилегла отдохнуть, так что не приставай к ней, пожалуйста.
Тайрису не хотелось вступать в длинный разговор, он пошёл было дальше, но мама мягко взяла его за локоть:
– Тай, нам обязательно нужно поговорить о том, что случилось вчера на кухне, но пока просто пообещай мне, что не будешь больше забивать себе голову всяким бредом про этого Теневика. Только его тебе и не хватало.
Раскалённое полуденное солнце уже взобралось высоко-высоко. С него будто стекал зной, выжаривая энергию из всех, кто попадался на его пути. Даже деревья у забора согнулись в поклоне, словно пытаясь хоть где-то отыскать тень.
По чистому синему небу лениво плыли пушистые облака; Тайрис с Марвином дошагали до конца песчаной дорожки и остались, как у них было уговорено, ждать Элли у большого гибискуса. Тайрис посмотрел на ранки на пальце. Их жгло, под тонкой кожей он видел жёлтые лужицы гноя. Больше всего на свете ему хотелось поговорить с бабулей, но не врываться же к ней, если ей нездоровится.
Ладно, поговорит попозже, хотя мама и взяла с него слово этого не делать. В бабушкином рассказе была куча какой-то фантастической жути, но Тайрису важно было выяснить, что именно бабуля хотела ему сказать. Страх-то у бабули был неподдельный, как неподдельным был и тот страх, который охватывал его самого, стоило ему вспомнить эти слова: заберёт тебя.
– Вон она! – Марвин замахал рукой.
Увидев Элли, Тайрис выкинул эти мысли из головы и стал смотреть, как она вылезает из папиной машины – та умчалась так же стремительно, как и подъехала.
– Привет, Элли!
Она помахала в ответ:
– Привет, Тай… привет, Марвин.
– И кайк оной, все пуйтём? – осведомился Марвин.
Элии подошла, кивнула.
– Да, простите, что опоздала, у папы дела были, пришлось с них начать. – Она скривилась.
– А папа обрадовался, что ты научилась ездить на велосипеде? – поинтересовался Марвин.
– Не-а. В смысле, я попыталась ему об этом рассказать, пока мы ехали вчера домой, но он постоянно висел на телефоне, всё дела, да и утром тоже, – доложила она без выражения. Потом пожала плечами. Судя по лицу, её это расстроило. – Ну, ладно, зато я тут.
Марвин взял её под локоть.
– Предлагаю пойти набрать бутылок с водой, а потом съездить к реке на велосипедах. Ты на моём, я на Тайрисовом, а он пусть бежит. – Марвин подмигнул брату и засмеялся.
Грустные глаза Элли засверкали. Она ухмыльнулась и энергично закивала:
– Здорово! И ещё спасибо. Спасибо вам за всё. Я правда рада, что здесь оказалась, ребята…
Тайрис зашагал вперёд, слушая, как Марвин и Элли болтают у него за спиной. Вошёл в дом и, как всегда, порадовался прохладе.
В коридоре в лицо ему вдруг врезалась крупная бабочка-ночница.
Тайрис смахнул её, но следом пришлось смахивать ещё одну. Обе были огромные. Отвратительные. Размером с тех, которых он тогда нашёл в постели.
От этого воспоминания он содрогнулся, и взгляд его тут же перекинулся к окну – оттуда доносилось мягкое постукивание. В стекло бились ещё бабочки. Откуда они взялись? Тайрис резко отвёл взгляд – очень уж мерзко было смотреть на метки на крыльях, похожие на устремлённые на него глаза.
Он крепко обхватил себя руками – и тут заметил, что на стене сидит ещё несколько тёмно-серых бабочек. Ни разу он ещё не видел их столько сразу. Сердце застучало, в голову пришла тревожная мысль, он всё-таки заставил себя ещё раз посмотреть в окно.
А бабочки там вообще есть? Или ему опять это привиделось? Он уже не доверял своим чувствам. Может, и бабочки, как многое другое, – плод его воображения?
– Тай, подожди нас! – жизнерадостно завопил Марвин: они с Элли как раз вошли в дом. – Давайте, может… – Тут он умолк. Тайрис увидел, как лицо Марвина напряглось: он осматривался, взгляд перескакивал с места на место. – Уй-юй! Что это такое, Тай? Откуда они взялись?
Тайрис выдохнул. Прижал ладони к затылку, развернулся:
– Ты их тоже видишь? Ты… ты правда их видишь? Бабочек? – По телу прокатилась волна облегчения.
Марвин бросил на него удивлённый взгляд, а потом кивнул; что до Элли, она в ужасе таращилась на насекомых, заполонивших окно и стену.
– Ох и порадовал ты меня, братишка, – прошептал Тайрис.
– Чего? – Марвин нахмурился. – Ты о чём?
Ответить Тайрис не успел. Да и не очень ему хотелось рассказывать Марвину, что чем дальше, тем хуже он чувствует границу между настоящим и ненастоящим.
Тут Тайрис вдруг сообразил: нужно выяснить, где мама с бабулей; он медленно побрёл по коридору, пытаясь отогнать ощущение, что в доме кроме них есть кто-то ещё. Пот катился по лбу, он крепко сжал кулаки – так и подмывало развернуться и убежать.
Лампочка над головой то вспыхивала, то гасла, и, хотя в коридоре и были окна, по потолку плясали смутные тёмные тени. Бабочки облепили все стены, крылышки их подрагивали, вокруг стоял тихий непрекращающийся гул.
– Тайрис, Тайрис.
Тайрис вздрогнул, развернулся, почувствовав резкий укол ужаса.
– Тайрис, Тайрис.
Он перевёл взгляд на Марвина и Элли:
– Ты… ты тоже слышишь, Марв? Слышишь?
– Что слышу, Тай? – озадаченно уточнил Марвин.
– Элли, а ты? Ну послушай! Послушай!
Элли озадаченно качнула головой:
– Я ничего не слышу, Тай.
– Тайрис, Тайрис.
Звук его имени заполнял всё пространство, делался громче, Тайрис зажал уши. Отступил назад, пытаясь вдохнуть. Дыши. Нужно дышать. Сосредоточиться на чём-то другом.
– А. Б. В. Г. Д…
Он очень старался, он честно декламировал алфавит, но никак не мог сосредоточиться на том, чему его учил Джонатан. Нет воздуха, который необходимо втянуть в лёгкие, – удушье сдавило когтями, скребло, впивалось в тело.
Тайрис отнял ладони от ушей, привалился к стене, почувствовал, как сминает спиной тельца бабочек. Ноги сделались ватными, но тут его подхватили чьи-то руки, раздался знакомый голос двоюродного брата:
– Я тебя держу, Тай, всё хорошо, я тебя держу.
Дыхание начало выравниваться. Он с благодарностью посмотрел на брата, обвёл глазами стены, устланные бабочками, потом взгляд скользнул в сторону комнаты напротив. Это была спальня, шторы в ней кто-то задёрнул, но всё равно было видно; Тайрис рывком вывернулся из рук Марвина, мягким движением оттолкнул брата в сторону.
– Нет, нет, нет! Нет, только не это!
В бабушкиной комнате на двух отдельных кроватях неподвижно лежали бабушка и мама. Тайрис рванулся к ним, поскользнулся на натёртом полу.
– Мам! Мам! Бабуля! Мам! Да что ж это, они не шевелятся! Марвин, они не шевелятся! – Он схватил маму за плечи, слегка потряс. – Проснись! Мама, проснись! Ну пожалуйста! – И тут Тайрис заглянул им в глаза. Вздрогнул, отшатнулся… Не может быть? Почему у них глаза открыты? И не мигают. Они обе просто смотрят в потолок.
Голова закружилась. Комната поплыла. Грудь сдавила паника. Он вцепился Марвину в руку.
– Ты их видишь? Видишь? – Тот же вопрос, который он только что задавал, только теперь голос срывался на крик.
– Марвин! Ну скажи правду! Скажи хоть что-нибудь, Марвин!