– Если на тебе их укус, то что? – Тайриса объял ужас. Он прикрыл глаза, горло сдавило. – Что со мной теперь будет?
– Не знаю, Тай, потому что обычно, если сукуянт кого-то укусил, он возвращается ночь за ночью, пока ты спишь, и сосёт твою кровь, пока… – Марвин снова умолк.
Тайрис открыл глаза, посмотрел на брата – тот нервно поводил плечами.
– Пока что? Марвин? Пока… Ну говори же!
– …пока ты не умрёшь.
– Нет. Нет! Не говори такого. – Тайрис отодвинулся от Марвина, голос его задрожал. – Не смей такого говорить. Со мной этого не случится.
Его пронзила боль – казалось, что кость в пальце переламывают пополам. Он уставился на руку, а потом исступлённо вскрикнул – вена на руке запульсировала, всё раздуваясь, раздуваясь, а потом он увидел, как под кожей возникает длинное уплотнение. Оно поползло по руке к запястью, через ладонь, по пальцу, к ранкам.
Тайрис закричал, заверещал от ужаса.
Сквозь тонкую воспалённую кожу над волдырём просунулся длинный чёрный усик, потом голова и ноги сколопендры.
– Вытащите её! Вытащите, вытащите! Вытащите, пожалуйста! – Тайрис забился, упал на спину, будто пытаясь отшатнуться от собственной руки. По лицу его покатились слёзы. – Уберите её! – Он колотил рукой по земле, пытаясь раздавить насекомое – а оно корчилось и извивалось у него в теле.
– Тай! Тай! Тай! Прекрати, покалечишься! Тай! Тай, ты себе руку в кровь разбил! Прекрати! – Марвин присел рядом с братом на корточки, удерживая его за запястье. – Тай, ну успокойся, пожалуйста, ты вообще о чём? Нет там ничего… Видишь?
– Что? – Тайрис с трудом переводил дух.
– Ну погляди!
Он медленно опустил глаза. И увидел лишь три волдыря на пальце – из них сочился гной, а больше ничего.
Элли тоже присела на корточки.
– Это у тебя что-то с головой, Тай.
– Я что, схожу с ума? – Тайрис, дрожа с ног до головы, вытер мокрый нос футболкой.
– Да нет, конечно. Может, это ещё какие-то дурацкие выходки Теневика или… – Элли умолкла, вид у неё был озадаченный. – Я даже не знаю, Тай, я понятия не имею, почему всё это происходит, но ты попробуй просто уцепиться за реальность. Ну, как-то сопротивляться тому, что с тобой творится.
– А я что, по-твоему, пытаюсь делать? Просто нелегко, знаешь ли, жить, когда ты сам не понимаешь, что реальность, а что нет. Так что спасибо, конечно, но толку от твоего совета? – Тайрис сердито шмыгнул носом, встал, смахнул влажную землю с непросохших штанов.
Всё ещё не до конца придя в себя, он нахмурился, раскрыл рот, собираясь что-то сказать, но его опередил Марвин:
– Но как они до тебя добрались, Тай? Сукуянты обычно проникают в дом ночью. Что-то я не понимаю. Бабуля каждый вечер рассыпает рис на крыльце, чтобы никто не попал внутрь и нас не тронул.
– Марвин, это чушь какая-то, рис не помешает даппи пробраться в дом. Я когда это услышал от бабули, решил, что она просто шутит, и ещё она меня попросила… – Он осёкся, потому что вдруг вспомнил. Неужели это возможно? Да, бабуля попросила его рассыпать рис, а он поленился – и на следующее же утро у него появились укусы.
– О чём она тебя попросила? – Марвин тоже встал, сделал шаг к брату.
Тайриса окатила волна стыда.
– В первый вечер бабуля попросила меня рассыпать рис вокруг дома.
– И ты рассыпал?
Тайрис не ответил.
– Рассыпал? – куда громче спросил его двоюродный брат.
– Нет! – Тайрис почувствовал, как внутри вздымается ярость. – Нет, не рассыпал, ясно? Но мне… мне показалось… это какая-то чушь.
– Чушь? Да ты сам подумай, Тайрис! Тогда-то всё и началось. Помню, ты спустился к завтраку и сказал, что тетя Патти открыла у тебя окно, но она не открывала, да и никто из нас не открывал. Значит, открыли они. Его открыли сукуянты и проникли в дом. – Марвин помолчал, вгляделся в брата, потом медленно качнул головой. – А ты, Тай, не рассыпал рис и облегчил им задачу… думаю, именно сукуянты и помогли Теневику до тебя добраться. Залезть тебе в голову.
У Тайриса внутри вспыхнуло пламя. Он стиснул зубы.
– Ты хочешь сказать, я сам во всём виноват?
– Я хочу сказать, что зря ты полез в то, в чём ничего не понимаешь.
Тайрис судорожно отёр лицо.
– Марвин, да это же был обыкновенный рис! Рис. Предлагаешь мне в следующий раз разбросать макаронины вокруг дома? – Он почти рычал, сам понимая, что грубит Марвину потому, что чувствует себя виноватым.
Тайрис увидел, как блеснули глаза у Марвина, обиженного его словами.
– А вот шутить так не надо, Тай. Ты же сам видел, что случилось с Ла-Диаблессой, когда я швырнул в неё рис. Это помогает.
Тайрис понимал, что нужно согласиться, отступить, но не мог – не хотелось признавать, что это из-за него они все попали в такую беду. Его от этого мутило. Он чувствовал, что на лице дёргается какой-то мускул, а в тело будто впиваются иголки и булавки.
– Марв, давай начистоту. Ты хочешь сказать, что мы во всё это вляпались из-за меня?
Марвин пристально вгляделся в брата:
– Тай, мне просто очень страшно – за нас всех. И хочу я одного: выяснить, почему всё это происходит, а потом поправить дело. Хочу выяснить, как разбудить наших, как оградить тебя от опасности, как спасти тебя, Тай, пока ты не стал одним из пропавших. Я знаю, что ты не хочешь этого слышать, но похоже, Теневик ищет именно тебя, ведь только на тебя напал сукуянт.
– Да знаю я! Знаю, потому что ты постоянно мне напоминаешь, что со мной в любой момент может случиться что-то страшное.
– Тай, ну успокойся, пожалуйста. Вот только Марвин прав, Тай, нам нужно найти ответы на все вопросы – ну, как оно в сказках бывает, – тихо произнесла Элли. – Нашёл разгадку – и проклятия больше нет.
– Да, только вас послушать – получается, я один во всём виноват. Типа я сделал что-то не так. А я не делал! Не делал, ясно?
Тайрису почему-то стало очень жарко. Он чесался, дёргал на себе мокрую одежду – хотелось выпрыгнуть из собственной кожи. Казалось, что палец он держит в пламени, голова гудела, из ноздрей вырывалась жаркая боль – он будто бы стал огнедышащим.
– Так и кто получается у тебя ви…
Тут Тайрис моргнул и услышал, что слова его звучат где-то вдали, уже без его участия – а ещё он не мог разобрать, что именно говорит.
Он посмотрел вверх, где буря терзала листья, и ему показалось, что ветер подхватил его, понёс прочь, тело его взмыло над лесом – было видно верхушки деревьев. А потом они стали постепенно превращаться в волны цвета, которые катились вперёд, рассыпались, точно фонтан, разными формами, которые плавали и плясали вокруг, – и вот он снова оказался у себя в спальне. Отчётливо видел обои, кровать, книжную полку, телевизор на стене, протянул руки, ощутил вес пустоты, и тут звук чьего-то голоса, плач вдалеке примчались к нему на крыльях ветра…
– Ты правда собрался в меня это бросить, Тай? Вообще обалдел? – Марвин толкнул его.
Тайрис, резко вернувшись в настоящее, покачнулся, упал, откатившись к стволу дерева. Потряс головой, было ему как-то странно, как будто он попал в совершенно незнакомую ситуацию, а ещё было непонятно, почему он сжимает в кулаке камень, да так крепко, что тот врезается в кожу. Он посмотрел на двоюродного брата – тот стоял над ним.
– Марв, ты чего вообще?
– Кто, я? – Марвин зыркнул глазами, лицо перекошено от злобы.
Тайрис поднялся:
– Да, ты! Ты зачем это меня толкнул?
– Потому что камни бьют очень больно.
– Что? Да нет, я… – Тайрис посмотрел на каменюку в руке, выронил её. Увидел у Марвина за спиной Элли. – Элли, что с тобой, всё хорошо? – По её лицу текли слёзы. – Элли?
Элли отвернулась, а Марвин всё так же сердито смотрел на Тайриса. Толкнул его в грудь.
– Ничего у неё не хорошо, когда ты её послал такими словами. Хамит тут всем, а потом ещё и выпендривается! Она ничего тебе не сделала. А ну, извиняйся!
– Ты о чём вообще? Я без понятия, что я сказал.
– Да ладно, Тайрис, хватит врать и выделываться!
– Я не вру, я понятия не имею, что я там, по-вашему, сказал или сделал. Да ну, Марвин, ты что, не видишь, что это всё та же гадость и всё это со мной вытворяет Теневик?
– Врёшь ты всё! Нечего отмазываться, потому что мне стыдно за твоё хамство, стыдно называть тебя двоюродным братом.
Тайрис сгорбился, воздуха в лёгких совсем не осталось.
– Ребята, ну поверьте, я вам не вру! Элли, ну ты же знаешь, я ни за что не стал бы тебя оскорблять и говорить всякие гадости. Ни за что на свете!
Он потёр виски, глядя, как Элли вытерает слёзы о футболку Марвина.
– Элли, я правда не знаю, что сделал, – продолжал Тайрис, – Марвин, я не помню, что сказал, но вы простите меня, простите, пожалуйста, я не специально…
А больше он ничего не смог из себя выдавить. Голова отяжелела, казалось, что от него прежнего не осталось совсем ничего. Всё вокруг выглядело ненастоящим. И то, где он находится. И то, кем он стал, – он будто бы отделился от собственного тела.
Он провёл языком по нёбу, пытаясь собрать слюну и разделаться с липкой сухостью. Громко выдохнул, устоял на ногах, постарался, чтобы его не вырвало. А потом, мучимый стыдом, уселся у дерева и затих – Марвин же пытался утешить Элли.
Глава 24
Ночь прошла без происшествий, но Тайрис почти не спал. Дождь утих, небо стало чернильно-чёрным, огромная луна висела совсем низко – казалось, можно дотянуться и потрогать её. Тайрис несколько раз просыпался с мыслями о бабуле, маме и даже мистере Томасе. Попытался заполнить пробелы в истории о том, что случилось с Элли и Марвином, – вдруг удастся вспомнить, что он с ними натворил. Беспокойство прогоняло сон, а от того, что брат его громко храпел, было ещё неуютнее; впрочем, то, что Элли с Марвином рядом, хоть немного, да утешало.
В конце концов ритмичный шорох ветра в кронах деревьев вновь погрузил Тайриса в неспокойный сон, потом он проснулся и ещё до того, как друзья открыли глаза, начал просматривать фамилии на экране телефона Элли – сотни, тысячи, такой безнадёжный вариант «Румпельштильцхена»