– Но если Леви страшно хотел вернуть себе Льянзо и верил, что это возможно, – если он верил в силу гальванизма, может, он, например, где-то хранил тело сына, а опыты проводил на других трупах, чтобы выяснить, как это работает.
– Похоже на «Франкенштейна», – с сомнением заметила Элли.
– Ну, не знаю. – Тайрис досадливо передёрнул плечами. – И вообще мне плевать.
– Да зачем ты так…
– Не переживай, Элли, – мягко остановил её Марвин. Он встал, ласково улыбнулся. – Если мой двоюродный решил хамить и говорить гадости, просто не обращай внимания… Вот что, я думаю, нам необходимо выяснить: как именно умер Льянзо. Что на самом деле с ним сделал Теневик.
Элли тоже встала, кивнула:
– Безусловно, потому что если другие подростки пропали, то Льянзо-то нет. Мы видели его могилу. И если Тай прав и Леви пытался вернуть сына к жизни, значит, Теневик Льянзо всё-таки не забрал, хотя и мог ему как-то навредить.
В Тайрисе по-прежнему бушевал гнев, но он всё-таки последовал за друзьями: они шагали по тропинке и переговаривались. Его это нервировало.
– Возможно, в Кингстонской библиотеке есть какие-то документы тех времён. Сейчас три часа, наверное, мы ещё успеем туда до закрытия, это же недалеко. Возьмём такси или поедем на автобусе. А если закрыто, передохнём в Кингстоне до завтра. – Марвин пожал плечами.
– Отличный план, – согласилась Элли. – А откуда ты вообще знаешь про все эти места? Да, Ямайка не такой уж большой остров, а этот район, Голубые горы, даже ещё меньше, но вот лично я даже не смогла бы толком дойти с Восточной Тридцать Второй улицы до Сорок Пятой, а они совсем близко. – Она пристыженно хихикнула.
Марвин в ответ не засмеялся. Говорил он медленно и очень грустно:
– Ещё до того, как бабуля забрала меня к себе, папа женился, у него появилась новая семья, но ни ему, ни его жене я особо не был нужен. – Он дёрнул за низ футболки, потом плотно обхватил себя руками, пошёл дальше: – В общем, лучше было пореже появляться дома, вот я и гулял или ездил на велосипеде.
– Ужас какой. Я тебе очень сочувствую, Марвин. – Элли взяла его под руку.
– Знаешь, я раньше думал, что это я какой-то не такой, и поэтому папа не хочет со мной общаться, ведь когда я появлялся дома, его это всегда страшно раздражало. Типа, я – его ошибка. Чего бы я ни делал, как ни пытался ему угодить, ему было без разницы… Вот у Тая совсем был другой папа… не как мой, хотя они и братья: с папой Тая я всегда чувствовал, что меня любят и ценят. Чувствовал себя королём всего мира. – Тут Марвин не выдержал и засмеялся. Обернулся, чтобы посмотреть на Тайриса. – Отличный он был, самый добрый дядя на свете. А уж как про тебя начинал рассказывать – сразу становилось ясно, как он тебя любит, Тай. Бабуля говорила, что он, как твоё имя произнесёт, глаза у него сразу вспыхивают, как будто там целая галактика падучих звёзд… Поменяться бы нам папами, ну хотя бы на минутку.
Тут Марвин вроде смутился, а потом ухмыльнулся, расправил плечи.
– Ну, короче, теперь у меня есть бабуля. И бабуля меня ух как сильно любит. Всё в порядке. «Корова на лужайке не думает про мясника». – Марвин засмеялся. – Это бабуля так говорит.
– И что это значит? – спросила Элли и тоже засмеялась.
– По бабулиным словам, когда тебе хорошо, все беды забываются.
Тайрис нахмурился, глядя, как Элли с Марвином уходят дальше и дальше вперёд. Мысли вспыхивали в голове и гасли – не зацепишься, а он всё пытался сообразить, о ком это Марвин так говорит, кто он, этот «самый добрый дядя на свете».
Глава 32
Выйдя из автобуса, они оказались в Кингстоне, на тротуаре Том-Редкам-роуд. Дождь перестал, Тайрис смотрел на поток уличного движения. Столько шума и суеты… совершенно нормальное дело, а вот он не чувствовал ничего нормального. Мысли путались, путались сильнее обычного, и смысла в них оставалось всё меньше.
Какой-то мужчина проехал мимо на велосипеде, стараясь не уронить корзину с рыбой; он приподнял поношенную шляпу с загнутыми вверх полями и поприветствовал их; задняя шина у него казалась совсем спущенной от такого груза.
– Надо поспешить, сейчас половина пятого, может, мы ещё успеем в библиотеку, – сказал Марвин. – Только сперва давайте попьём чего-нибудь, если вы не против.
Они прошли вперёд, к киоскам, стоявшим в ряд у тротуара: из радиоприёмника орала музыка, здесь продавали еду, безделушки, открытки, плакаты, разные сувениры для туристов.
Тайрис, стоя в сторонке, смотрел, как Элли покупает у уличного торговца три бутылки холодной воды.
– Всё? – Торговец расплылся в улыбке, показав ряд золотых зубов. – Может, соблазнитесь банановыми чипсами или булочкой с корицей?
– Нет, спасибо, больше ничего не надо, – вежливо ответила Элли.
– А может, жареную креветку? Вот, попробуйте. Хороша, вы таких отменных креветок больше нигде не купите.
Он со смехом протянул тарелку, чтобы Элли и Марвин взяли попробовать. При этом рукав его футболки слегка задрался, Тайрис мельком увидел чёрную татуировку на предплечье.
– Как? Вкусно?
Элли с Марвином захихикали, набив рты.
– Очень вкусно. Спасибо.
– У вас тут татуировка, – произнёс Тайрис, подходя ближе.
Продавец с явственной гордостью задрал рукав ещё выше.
– Нравится?
Тайрис уставился на татуировку: свернувшаяся кольцом змея кусает свой хвост. Где-то он уже такое видел, но не мог вспомнить где.
– Это Уроборос, такой древний символ. Знак возрождения, реинкарнации – по-всякому можно назвать. – Продавец, похоже, собирался сказать что-то ещё, но отвлёкся на нового покупателя, а им махнул – уходите. – Давайте, пикни, удачи вам.
– Это он о чём? – с любопытством спросила Элли.
Тайрис не успел ответить – громко звякнул его телефон.
– Ничего себе, у меня сигнал появился! Не было с самого моего приезда. – Он посмотрел на экран, увидел иконку в верхней его части. – Мне сообщение пришло!
Взгляд у Элли был даже нетерпеливее, чем тон голоса.
– Может, от твоей мамы! А вдруг она поправилась и бабуля тоже? – Элли умолкла, перевела дух. – А может, и мой папа поправился? И они нас ищут? Давай, прослушай скорее!
– Ага. – Тай нажал на иконку голосовых сообщений, включил звук…
«Тай, привет, это Джонни, я…» – Тайрис громко застонал, быстро стёр сообщение, нажал на следующее. «Привет, Тай, это мистер Миллер, встреча команды легкоатлетов назначена на…» Тайрис включил паузу. Посмотрел на Элли.
– Видимо, поскольку долго сигнала не было, они все сейчас и посыпались.
– То есть там всё-таки может быть сообщение от твоей мамы. – Элли говорила с нетерпением, к которому примешивалась надежда. – Нужно же узнать, может, у них всё в порядке.
– Ладно. – Тайрис стал разбирать сообщения, стирая без разбору старые, новые, голосовые. Добрался до последнего и, не подумав, поставил на прослушивание.
«У вас есть одно новое сообщение…»
Привет, Тай, это я…
Тайрис замер.
Знаю, ты, наверное, сейчас готовишься к забегу, так что можешь не перезванивать. Главное – пусть у тебя всё будет хорошо, радуйся новому путешествию… Здорово, что ты так рвался в эту поездку, – поглядим, так же ли ты будешь стремиться в школу через неделю, мм?.. Короче, я хотел тебе сказать: сожалею что не смог полететь с тобой в Афины, но я всё буду представлять себе в деталях. Представлю, как ты побеждаешь всех соперников, как и всегда. Ты ведь много готовился. А дальше – можно поделюсь с тобой одним секретом? Я обычно прихожу смотреть вовсе не на твои победы, а на твою улыбку, когда ты пересекаешь финишную линию. Эта твоя улыбка, Тай, дороже всех золотых медалей на свете, она всегда…
Тайрис дрожащей рукой нажал на паузу. Слышал, как быстро бьётся сердце. Ещё раз порылся в своих мыслях, обвёл взглядом лицо Марвина. Голос был вроде как знакомый, голос говорил про него, но было никак не вытащить воспоминаний из тьмы, сгустившейся в голове. Тайрис уставился на друзей.
– Тай, ничего себе, это и есть то сообщение, про которое ты говорил? Ну, ты его получил и не прослушал, – напомнила Элли.
Тайрис не ответил.
– Тай, это твой папа. – Марвин вгляделся в него. – Тай?
В уголках глаз у Тайриса дрожали слёзы. Дыхание изменилось. Привычные тиски сдавили горло. Марвин всё смотрел на него тем же странным взглядом.
– Тайрис, ты бы послушал, что там дальше. Теперь уже можно. Вдруг вспомнишь… Тай? Может, Элли права: послушаешь, захочешь вспомнить – и это поможет. У миссис Стюарт-то помогло, да?
Тайрис не двигался и не отвечал.
Он посмотрел вокруг, на Элли, потом на Марвина. В голове раздавались крики. Он обхватил голову руками, зажал уши… Память возвращалась, набегала, как окутанный паром, лязгающий колёсами поезд. Но он не сможет, не сможет. Голову сдавила боль, растеклась по всему телу – образы из прошлого обрели отчётливость… На внутренней стороне глаз бушевал огонь, и Тайрис швырнул телефон на землю, будто тот жёг ему руку.
– Тай, ты что, не видишь, что это совершенно замечательно? – Элли подняла телефон, протянула ему.
– Я не хочу! Не хочу!
– Но Тай.
– Перестань!
– Тай, ну пожалуйста! Ты что, не понимаешь, что твой папа…
Мимо беспорядочным потоком неслись машины.
– Я сказал – перестань, перестань! Заткнись! Заткнись! Заткнись! Заткнись!
Тайриса объяло ледяное пламя, он будто бы нырнул в стужу, в океан тьмы, мир перевернулся, обрушился, взорвался, подбросил его вверх, швырнул вниз, в подземелье, где только темнота и пустота.
А потом откуда-то хлынул пронзительный рёв.
Он мигнул, не понимая, где был раньше. И где находится теперь.
– Тайрис, оставайся на месте! Тайрис, не двигайся!
Голос Марвина пробился сквозь туман, а потом Тайрис услышал гудки, увидел машины, грузовики – и понял, что он на мостовой, в потоке движения, мчащихся автомобилей.
– Марвин, Марвин, – позвал он беспомощно.