Тайрис оттянул ворот футболки и принялся обеими руками расчёсывать шею. На него напал неуёмный зуд, кожа изнутри горела огнём, мышцы подёргивались, сжимались и расслаблялись в болезненных спазмах. Казалось, что разум и тело вот-вот не выдержат такой нагрузки. Как так может быть: он испытывает невыносимую боль и всё-таки не отключается?
Перед ним покачивались головы Элли и Марвина – они всё рассматривали дневник Леви. Тайрис слегка подался вперёд, увидел, что Элли вернулась к более ранней части дневника – ей наконец-то удалось разлепить страницы. Водителя от них отделяла перегородка, тем не менее они говорили вполголоса; Тайрис напрягал слух, чтобы слышать голос Элли сквозь гул двигателя и шум дождя.
– Мне тут очень многое не разобрать. Думаю, даже если как следует всё просушить, не поможет… Здесь я даже дату не вижу, она выцвела, можно только сказать, что это между мартом, когда к нему снова пришли сукуянты, и тем днём в июне, когда он написал об этом соглашении.
Она пожала плечами и начала читать:
…Время на исходе, и мнится мне, что нет у меня иного выхода, кроме как обратиться за искомым в иные пределы; пришёл я к выводу, что тайна смерти, которую я так стремлюсь постичь, ведома лишь посланцам тьмы, ибо лишь они способны пересекать границу между бытием и небытием. Мнится мне, что лучше не сообщать никому об этом новом моём открытии, да я и не решусь, и лишь чуткий слух той, что…
Элли прервалась.
– Ух ты, похоже, здесь написано «зовется Ла-Диаблессой», но не знаю, не уверена… не прочитать толком. Марв, ты видишь?
Тайрис смотрел, как Марвин нагибается, вглядывается в текст.
– Может быть, но тут такие каракули, я даже не знаю. Значит… значит, Леви получал помощь от этих? Даппи помогали ему в его опытах?
Элли повернулась на сиденье и открыла рот, чтобы что-то сказать Тайрису, но передумала, повернулась обратно и продолжила разговор с Марвином:
– Ну, да, похоже на то, хотя, возможно, ему всё это просто виделось, поэтому его и забрали в этот «Багряный холм». Ну, типа кто-то узнал, что он ставит странные опыты на трупах, пытается оживить мёртвых, и решил, что надо его отправить в сумасшедший дом.
– Может, но про даппи-то мы знаем, что они ему не привиделись, мы же с ними встречались. И прекрасно помним, какие они.
Слова Марвина повисли в воздухе, а потом Элли ещё раз посмотрела в дневник, долистала до нескольких последних страниц. Читала она медленно, с трудом разбирая выцветшие строки.
– Это запись от июля 1897 года, десятое июля – меньше чем за месяц до того, как его забрали в приют.
…Дни мучительны, я ловлю себя на том, что стал умолять её о помощи, и она рада мне её оказать, так что с помощью…
Элли резко втянула воздух.
Элли повернулась к Марвину, Тайрис увидел у неё на лице недоумение.
– Но ведь именно они и обнаружили Леви, разве нет? Забрали в приют… И он был в полном отчаянии… Только всё равно что-то во всей этой истории не сходится, я не вижу ни слова про соглашение… с другой стороны, столько страниц пропало, склеилось, мы уже никогда этого не узнаем. – Она глубоко вздохнула и добавила: – Странно другое, Марв: ни в одной записи нет упоминаний о Теневике.
Марвин пожал плечами, выглянул в окно.
– Видимо, дело в том же: слишком много записей выцвело, не прочитать.
Такси остановилось. Водитель опустил перегородку, оглянулся назад, посмотрел на ребят:
– Всё, дальше мне никак.
…сукуянтов она не подпускает меня к свету, заполняет мой разум тьмой, которая для меня утешительна. Час настал.
Подозрения мои оправдались, я теперь знаю, что моя связь с посланцами тьмы привлекла к себе внимание власть предержащих из «Багряного холма», так что, дабы сберечь тело Льянзо, я спрятал его высоко в горах, в обители теней. Там за ним присмотрят, да и я буду с ним рядом, не боясь, что они меня обнаружат…
Элли захлопнула дневник, отчего водитель с подозрением глянул сперва на неё, потом на книгу у неё на коленях. Подёргал себя за козлиную бородку, надвинул шляпу на глаза.
– Место, которое вам нужно, в минуте ходьбы вон по той дорожке, мимо того камня, но дорогу залило, не проехать. Хотя я б всё равно туда не поехал. – Он причмокнул, обвёл всех троих взглядом. – Дурное место. Сюда никто не ходит. Вам оно точно надо, пикни? И как возвращаться будете? Хотите, я вас подожду? Вот только больше десяти минут мне не положено.
– Всё в порядке, спасибо, – ответила Элли. – Мы пока не знаем, сколько здесь пробудем.
Марвин отдал водителю остаток платы за проезд, улыбнулся, вышел из машины. Элли с Тайрисом – за ним следом.
Ветер сразу же вышиб из Тайриса дух, будто затеяв с ним драку, Тайрис пригнулся, удерживая очки за дужку. Под ногами плескались лужи, идти пришлось по жиже. Марвин шёл спиной вперёд, чтобы можно было разговаривать, ему приходилось кричать:
– Если погода ещё испортится, придётся здесь пережидать!
– А что он имел в виду под «дурным местом»?! – крикнула в ответ Элли.
– Ну, я всё, что знаю, вам уже сказал: это заведение давно закрыли, ещё до бабулиного рождения, а сама бабуля мне с детства говорила, чтобы я сюда не совался.
Они зашагали по каменистой дорожке, завернули за поворот – появилась хоть какая-то защита от пронизывающего ветра. Вдали показалось небольшое, одиноко стоящее серое здание приюта. Оно было построено на небольшом возвышении, за невысокой проржавевшей оградой. Окна разбиты, старая деревянная дверь раскачивается на ветру, едва держась на единственной петле.
Тайрис подумал: какое же это мрачное, заброшенное место.
Контраст между унылой серостью здания и лесной зеленью делал его ещё угрюмее. Тайрис представить себе не мог, что был в истории этого здания период, когда от его стен не веяло отчаянием.
Он на миг зажмурился. В голове всё перепуталось – пронзительные вопли и заклинания звучали снова и снова; тело, казалось, ему больше не принадлежит, но над всем этим царила непререкаемая уверенность, что именно здесь он и должен находиться.
– Зайдём внутрь, посмотрим, что и как?
– А стоит, Марв? – Элли посмотрела на здание. – Тай… Тай? А ты что думаешь?
– Что я думаю? – Тай склонил голову набок, посмотрел на Элли. – Идём внутрь.
Он улыбнулся, но тут Элли вдруг смутилась, шагнула в сторону. Тайрис дотронулся до своего лица и понял, что никакой улыбки не было, он просто таращился на подругу.
Под покровом тёмных небес Тайрис двинулся к приюту, протиснулся в дверь, следя за тем, чтобы не сорвать её с последней пружины и не поднять шум. Смотреть внутри было особо не на что. Двери в помещения были заколочены досками, почти все коридоры заблокированы. Шаги гулко отдавались по всей заброшенной лечебнице, в пустые окна просачивался свет, отбрасывая на стены тёмные тени. Потолок облупился и провис, на металлические трубы капала вода, отчего по всему зданию разносился странный дребезг.
Они прошли «Багряный холм» насквозь и оказались у заднего входа. Определить, что и здесь когда-то висела дверь, можно было только по двум большим ржавым петлям.
Дождь поутих, а ветер продолжал завывать; Тайрис шагнул наружу, остановился и принялся внимательно разглядывать кладбище при приюте. Над каждой могилой стояло дерево, закопанное в неё корнями вверх. Почти все эти деревья казались старыми, сухими – они были поломаны и постепенно рассыпались в прах, но было и несколько таких, у которых корни доросли до земли, расползлись – в результате могилу будто бы оплела гигантская паутина.
Подошли Элли с Марвином.
– Ой, мамочки, это что такое? – прошептала Элли.
– Вам чегой тут понадобилось?
Тайрис увидел, как из-за деревьев вышел толстый коротышка в просторном плаще – полы его свисали почти до земли. Он катил большую тачку, нагруженную листьями и ветками, и, шагая к ним по мокрой траве, сердито хмыкал:
– Зачем пришли сюда, а?
– Простите, мы так, посмотреть, интересно было, – вежливо ответила Элли.
– Посмотрели – идите себе. Как вернусь, чтоб духу вашего тут не было, ясно? Это частная территория, кладбище не общественное. И вам, пикни, место дома, я и сам домой собрался, нечего на улице болтаться в такую погоду.
И он зашагал прочь.
Тайрис поморщился от головной боли, и всё же крикнул уходившему вслед:
– Деревья. Почему они в могилах вверх ногами?!
Коротышка медленно обернулся, вгляделся в Тайриса, будто решая, стоит ли тратить время на разговоры.
– Да вот так у них принято.
– У кого принято и почему? – спросил Тайрис с лёгким раздражением.
– Пикни, ты не нашенский, что ли? Ничего не знаешь? – презрительно спросил коротышка.
– Нашенский, вот только англичайнин, – тут же сообщил Марвин. – А я здешний, но про деревья тоже не слыхал.
Коротышка кивнул, медленно переваривая эти сведения. Посмотрел на всех троих, шумно выдохнул:
– А раньше оно считалось, что ежели кого схоронить вместе со всем скарбом, а потом сверху нахлобучить куст или дерево вверх ногами, так потом мертвяки из могил не полезут.
Элли огляделась.
– И как… помогало?
Коротышка рассмеялся, обнажив почерневшие зубы – как будто Элли удачно пошутила.
– Видите вон ту каменную табличку на стене? – Коротышка кивнул в сторону приюта. – Видите, что на ней написано? Ubi lux est spes est… говорят, оно означает: «Где есть свет, есть надежда». – Он причмокнул, так же, как и таксист, покачал головой. – А тут, скажу я вам, никакой надеждой никогда и не пахло.
С этими словами он поднял тачку и пошёл дальше.
Снова хлынул дождь, тёмные тучи опустились ниже прежнего. Последние двадцать минут они бродили по кладбищу, следя вполглаза, чтобы не вернулся сторож, – но он, похоже, и правда ушёл домой.
Тайрис гулял по кладбищу, читал надписи на надгробиях – некоторые появились в год открытия пр