— Почти из всех? — уточнил Лобсанг, не скрывая сарказма.
— О, понятно. Желаешь встретиться со мной в до-дзё? Ведь как гласит древняя истина: когда ученик побеждает учителя, не остается ничего такого, чего не мог бы сказать ему учитель, ибо обучение закончилось. Хочешь получить урок?
— Ага! Я знал, что мы все-таки доберемся до уроков!
Лю-Цзе выпрямился.
— Почему ты? — спросил он. — Почему здесь? Почему сейчас? «Для всего есть время и место». Почему в этом месте и в это время? Если я соглашусь пойти с тобой в додзё, ты вернешь мне то, что украл. И немедленно!
Он опустил глаза на тиковый столик, за которым работал над своими горами.
Крошечная лопатка лежала на месте.
Несколько вишневых лепестков плавно опустилось на землю.
— Понятно, — сказал он. — Ты настолько проворен? Я ничего не заметил.
Лобсанг промолчал.
— Это мелкая, ничего не стоящая вещь, — продолжал Лю-Цзе. — Зачем ты ее взял?
— Чтобы проверить, получится или нет. Мне было скучно.
— А, понятно. Что ж, посмотрим, сможем ли мы сделать твою жизнь более интересной. Ты очень быстро режешь время, неудивительно, что тебе становится скучно.
Лю-Цзе покрутил в руках маленькую лопатку.
— Очень быстро… — повторился он, наклонился и сдул лепестки с крошечного ледника. — Ты нарезаешь время так же быстро, как будто у тебя десятый дьим. А ведь ты почти не учился. Наверное, ты был великим вором! А теперь… мне придется сразиться с тобой в додзё…
— Нет, в этом вовсе нет никакой необходимости! — воскликнул Лобсанг, потому что Лю-Цзе выглядел испуганным и униженным, он даже как будто стал ниже ростом.
— Я настаиваю, — промолвил старик. — Покончим с этим немедленно. Ибо начертано: «Нет времени, кроме настоящего», и госпожа Космопилит понимала это, как никто другой.
Он вздохнул и поднял взгляд на гигантскую статую Когда.
— Посмотри на него. Он тоже был юношей, верно? Пребывал в постоянном экстазе от вселенной. Рассматривал прошлое и будущее как единое живое существо, писал «Книги Истории», рассказывая, как должен развиваться сюжет. И ни разу в жизни не поднял руку на другого человека.
— Послушай, я правда не хотел…
— А другие статуи ты разглядывал? — спросил Лю-Цзе, как будто забыв о додзё.
Лобсанг встревоженно поднял глаза и посмотрел туда, куда смотрел метельщик. На высокой каменной площадке вдоль всего сада стояли сотни небольших статуй, в основном вырезанных из дерева, и все они были раскрашены в кричащие цвета. У некоторых фигур было больше глаз, чем ног, больше хвостов, чем зубов; другие представляли собой чудовищное слияние рыбы, кальмара, тигра и пастернака; ну а в целом все существа выглядели так, словно создатель мира опрокинул ящик с запасными частями, а потом наобум соединил их вместе и выкрасил розовой, оранжевой, лиловой и золотой краской. Взгляды всех фигур были устремлены на долину.
— А, дланги… — отозвался Лобсанг.
— Демоны? Да, иногда их так называют, — кивнул метельщик. — А настоятель кличет их Врагами Разума. Знаешь, Когд посвятил им целый свиток. Назвал вот этого самым мерзким.
Он показал на небольшую серую фигуру в плаще с капюшоном, которая смотрелась довольно-таки неуместно на этом празднике дичайших крайностей.
— Выглядит не слишком опасной, — заметил Лобсанг. — Послушай, метельщик, я вовсе не хочу…
— Не выглядящие опасными существа могут оказаться крайне опасными, — перебил Лю-Цзе. — И опасны они именно потому, что совсем не похожи на опасных. Ибо написано: «Нельзя судить книгу по обложке».
— Лю-Цзе, я действительно не хочу драться с тобой…
— О, наставники обещают, что боевые искусства научат тебя нарезать время, и это в принципе соответствует действительности, — продолжал Лю-Цзе, не обращая внимания на его слова. — Но возможно, ты уже заметил, что такого же результата можно добиться, просто подметая полы. «Главное — подгадать идеальный момент», — говорил Когд. Просто люди предпочитают использовать этот самый момент, чтобы врезать своему противнику по шее. Желательно ногой и сзади.
— Но это не было вызовом. Я просто хотел, чтобы ты показал мне…
— И я покажу. Пошли. Я заключил соглашение и должен сдержать свое слово, вот ведь старый дурак!
Ближайшим оказалось додзё Десятого Дьима. Там не было никого, за исключением двоих монахов, которые танцевали друг перед другом, заворачиваясь во время и расплываясь в воздухе.
Лобсанг знал, что Лю-Цзе прав. Время — это средство. Ты можешь научиться ускорять или замедлять его, именно поэтому монахи могли ходить сквозь толпу так, что их никто не видел. А еще монахи могли застыть на пару секунд, чтобы полюбоваться, как солнце и луна гоняются друг за другом по мерцающему небу. Монахи умели уложить целый день медитаций в одну минуту. Здесь, в долине, день длился вечно. Цветы никогда не становились вишнями.
Размытые от быстроты движений фигуры монахов замерли в ожидании, когда вошел Лю-Цзе. Он поклонился.
— Я прошу разрешения использовать додзё, чтобы ученик проучил меня за старческое безрассудство, — сказал он. — Это много времени не займет.
— Я правда не хотел… — начал было Лобсанг, но Лю-Цзе ткнул его локтем под ребра.
Монахи смотрели на старика встревоженными взглядами.
— Додзё в твоем распоряжении, Лю-Цзе, — наконец промолвил один из них.
Оглядываясь на маленькую фигурку метельщика, спотыкаясь и путаясь в собственных ногах, монахи поспешили к выходу.
— Итак, здесь нам предстоит научиться, что есть время и как им управлять, — провозгласил Лю-Цзе, провожая монахов взглядом. — И боевые искусства помогут нам в этом. На большее они не способны. По крайней мере, именно ради этого они и были придуманы. Даже в реальном мире хорошо тренированный человек способен постичь в пылу боя, какой гибкостью на самом деле обладает время. Здесь же все основано только на этом. Мы можем сжимать время. Растягивать время. Останавливать мгновение. Выбивание почек через ноздри является не более чем нелепым побочным эффектом.
Лю-Цзе взял со стойки острый как бритва меч пикка и передал его шокированному юноше.
— Приходилось видеть такие, а? Он, конечно, не для послушников, но ты способный ученик.
— Приходилось, метельщик, вот только…
— Умеешь им пользоваться?
— Я неплохо владею тренировочными мечами, но они сделаны из…
— Возьми меч и нападай на меня.
Послышался какой-то шум наверху. Лобсанг поднял взгляд и увидел монахов, поспешно рассаживающихся на галерее для зрителей. Среди них было и несколько больших наставников. В маленьком мире долины новости распространялись быстро.
— Правило Второе, — сказал Лю-Цзе. — Никогда не отказывайся от оружия. — Он отступил на несколько шагов. — Как только будешь готов, отрок.
Лобсанг неуверенно взмахнул изогнутым мечом.
— Ну? — осведомился Лю-Цзе.
— Но я же не могу просто…
— Это ведь додзё Десятого Дьима? — вдруг вспомнил Лю-Цзе. — Боги милостивые, кажется, да. Это означает, что здесь нет правил. Разрешено все, любое оружие, любая стратегия. Ты понимаешь? Или ты полный глупец?
— Но я не могу убить человека только потому, что меня об этом попросили!
— Почему же? Куда подевались твои хорошие манеры?
— Но…
— У тебя в руках смертельное оружие! Ты стоишь перед безоружным человеком, принявшим позу повиновения! И боишься?
— Да! Боюсь!
— Хорошо. Это Правило Номер Три, — сказал Лю-Цзе спокойным голосом. — Видишь, как много ты уже узнал. Я стер улыбку с твоего лица, не так ли? Ладно, положи меч на место и возьми… Да, возьми палку дакка. Ею ты сможешь лишь немного повредить мои старые кости.
— Я предпочел бы, чтобы на тебе был защитный костюм…
— Ты так хорошо владеешь палкой?
— Я очень проворен…
— В таком случае, если ты не начнешь драться немедленно, я отберу у тебя палку и сломаю ее о твою голову, — пригрозил Лю-Цзе, отходя на шаг назад. — Готов? Мне говорили, что единственная защита — это нападение.
Лю-Цзе скрестил руки на груди, а когда Лобсанг, пританцовывая, направился к нему, закрыл глаза и улыбнулся.
Лобсанг поднял палку.
И замер.
Лю-Цзе улыбался.
Правило Второе, Правило Третье… А куда подевалось Правило Первое?
Всегда помни Правило Номер Один…
— Лю-Цзе!
В дверях появился главный прислужник настоятеля, запыхавшийся и отчаянно махавший руками.
Лю-Цзе открыл один глаз, потом — второй и подмигнул Лобсангу.
— Чудом избежал смерти, да? — спросил он и повернулся к прислужнику. — Да, просветленный господин?
— Ты должен немедленно прийти! И все монахи, которые очищены для путешествия во внешний мир! В зал Мандалы! Немедленно!
Со стороны галереи донеслось шарканье ног — несколько монахов пробивались сквозь толпу.
— А, оживление, — промолвил Лю-Цзе, взял палку из безвольных рук Лобсанга и поставил ее на место.
Зал быстро пустел. По всему Ой-Донгу разносился звук гонга.
— Что происходит? — спросил Лобсанг, когда мимо пробежали последние монахи.
— Полагаю, скоро нас поставят в известность, — промолвил Лю-Цзе и принялся скручивать самокрутку.
— Может быть, стоит поторопиться? Все убежали! — Топот сандалий уже стихал в дали.
— Кажется, никакого пожара нет, — спокойным тоном произнес Лю-Цзе. — Кроме того, если мы подождем еще немного, то, когда придем туда, все уже перестанут драть глотки и начнут говорить осмысленно. Предлагаю выбрать тропу Часов. В это время дня оттуда открывается особо прекрасный вид.
— Но… Но…
— Ибо написано: «Прежде чем бежать, научись сначала ходить», — пояснил Лю-Цзе, вскидывая на плечо метлу.
— Опять госпожа Космопилит?
— Поразительная женщина. И работящая, аки тысяча демонов.
Тропа Часов огибала основной комплекс монастыря, поднимаясь по террасам садика, а затем соединялась с более широкой дорогой у самого входа в пробитый в склоне тоннель. Послушники постоянно спрашивали, почему она называлась