И этому Игорю казалось, что, если бы заводного человека можно было сделать живым, он стал бы похожим на Джереми. А сам Джереми тикал все быстрее и быстрее, по мере того как работа над часами близилась к завершению.
Самому Игорю часы не нравились. Он предпочитал иметь дело с людьми. С существами, из которых течет кровь. И по мере того, как часы собирались, обрастали мерцающими кристаллами, многие из которых были не совсем здесь, Джереми все больше уходил в работу, а Игорь все больше напрягался. Определенно, тут создавалось нечто новое, и, несмотря на то что Игори всегда стремились к познанию новых горизонтов, у этих самых горизонтов тоже был предел. К примеру, Игори не верили в «запретные знания» и в «То, Что Людям Знать Не Следует»; впрочем, людям определенно не следовало знать то, как чувствует себя человек, когда каждая частица его тела всасывается в крошечную дырочку, а именно такой вариант развития событий казался Игорю вполне реальным в ближайшем будущем.
Не следовало забывать и о леди ле Гион. Она вызывала у Игоря нервную дрожь, а он не относился к тем людям, которых часто беспокоят мурашки. Она не была зомби, она не была вампиршей — хотя бы потому, что запах был другой. Ее запах был ни на что не похож. А Игорь знал, что все чем-то да пахнет.
И существовала еще одна проблема.
— Ее ноги не трогайт земля, — говорил Игорь.
— То есть не касаются? Ну как это? — возражал Джереми, протирая часть механизма рукавом. — Она должна появиться здесь через минуту и семнадцать секунд. И я уверен, что ее ноги будут очень даже касаться земли.
— То ефть они иногда трогайт, фэр. Но ты фмотрейт внимательно, как она поднимайт или фпуфкайт по лефтница, фэр. У нее это не вфегда получаетфя правильно. Иногда йа видейт тень под ее нофками.
— Ножками? Похоже, ты к ним очень ласково относишься.
— Нофками туфель, — со вздохом произнес Игорь.
Иногда шепелявость создавала проблемы. Игорь мог легко от нее избавиться, но она являлась частью существования Игорей. С таким же успехом он мог перестать хромать.
— Иди и стой наготове у двери, — велел Джереми. — Способность летать по воздуху еще не делает человека плохим.
Игорь пожал плечами. Лично он считал, что такая способность заведомо делает тебя не человеком. А еще его несколько беспокоило то, что этим утром Джереми уделил своей одежде большее, чем обычно, внимание.
Игорь решил, что в сложившейся ситуации, пожалуй, не стоит поднимать вопрос его найма, над ответом на который он уже давно ломал голову. Его ведь наняли за некоторое время до того, как ее светлость поручила Джереми выполнить эту работу? Это свидетельствовало лишь о том, что она хорошо разбирается в людях. Но она лично наняла его. В Бад-Гутталлинне. И он тут же отправился в путь на почтовой карете. А леди ле Гион, как оказалось, нанесла визит Джереми тем же вечером.
Единственным средством сообщения между Убервальдом и Анк-Морпорком, более быстрым, чем почтовая карета, была магия, если, конечно, никто не открыл способ передвижения по семафору. А леди ле Гион не больно-то походила на ведьму.
Часы в мастерской подняли ужасный шум, возвещавший о наступлении семи часов, когда Игорь распахнул дверь. Предвосхитить стук в дверь? Сделано. Это было одним из пунктов Кодекса Игорей.[11]
Дверь была распахнута.
— Две пинты, сударь, вкуснейшего и свежайшего! — объявил господин Соак, протягивая бутылки. — И в такой приятный денек никак не обойтись без свежей сметанки, верно?
Игорь смерил его испепеляющим взглядом, но бутылки взял.
— Йа предпочитайт ее, когда она только-только начинайт зеленеть, — надменно промолвил он. — Приятного тебе дня, гофподин Фоак.
Он закрыл дверь.
— Это была не она? — удивился Джереми, когда Игорь вернулся в мастерскую.
— Это бывайт молочник, фэр.
— Она опаздывает на целых двадцать пять секунд?! — встревоженным тоном воскликнул Джереми. — Как думаешь, с ней ничего не случилось?
— Нафтоящие леди вфегда немного по-модному опаздывайт, фэр, — сообщил Игорь, убирая молоко. Оно было настолько холодным, что даже Игоревы пальцы покалывало.
— Я уверен, что ее светлость — настоящая леди.
— Я это не разбирайт, фэр, — ответил Игорь, у которого, как упоминалось выше, возникли весьма серьезные сомнения по этому поводу.
Он вернулся к двери и коснулся ручки как раз в тот момент, когда раздался стук.
Леди ле Гион пронеслась мимо Игоря. Два тролля, не обращая на него ни малейшего внимания, встали по обеим сторонам двери в мастерскую. Игорь всегда относился к ним как к наемным булыжникам, готовым на что угодно за два доллара в день плюс чаевые.
Ее светлость явно впечатлилась.
Огромные часы были почти собраны. И они совсем не походили на то приземистое массивное устройство, о котором рассказывал Игорю его дед. Джереми постарался сделать часы величественными и красивыми — к немалому удивлению Игоря, ведь в доме не было ни единого украшения.
— Твой дед помогал создавать первые часы, — говорил Джереми. — Так давай попробуем собрать настоящие дедушкины часы, а?
И вот они почти собраны — высокие часы-башенка из кристаллов и стеклянного волокна, и отражаемый ими свет вызывал странное чувство беспокойства и тревоги.
На улице Искусных Умельцев Игорь оставил целое состояние. В Анк-Морпорке можно было купить буквально все, включая людей, главное, чтобы у тебя хватило денег. И он распределил все заказы по разным огранщикам и стекольщикам таким образом, чтобы ни один из них не мог даже смутно представить себе, каким будет законченное изделие. Впрочем, как оказалось, беспокоился Игорь напрасно. За деньги можно было приобрести в том числе и незаинтересованность, причем в любых количествах. Да и кто поверил бы в то, что время можно измерять кристаллами?
Ну а сборка происходила уже в мастерской.
Внимательно слушая, как Джереми хвастается своим творением, Игорь ковылял вокруг часов, полируя то один кристалл, то другой.
— …И вовсе нет никакой необходимости в металлических деталях, — говорил Джереми. — Мы придумали способ пропускать сквозь стекло укрощенную молнию и нашли мастера, который умеет выгибать стеклянные пластины…
Игорь отметил про себя это «мы». Так всегда происходило. «Мы» в данном случае означало следующее: хозяин говорил, что ему нужно, а Игорь придумывал, как это сделать. Так или иначе, укрощение молний было передаваемым по наследству семейным увлечением. Если у тебя есть песок и химические вещества и если ты посвящен в некоторые тайны, ты заставишь молнию стоять перед тобой на задних лапках.
Леди ле Гион протянула руку и коснулась ладонью в перчатке боковой стенки часов.
— А это механизм делителя… — пустился в объяснения Джереми, поднимая с верстака странного вида конструкцию из кристаллов.
Но ее светлость не могла отвести взгляд от часов.
— Ты сделал циферблат и стрелки, — заметила она. — Зачем?
— О, они весьма эффективно могут использоваться для измерения обычного времени, — пояснил Джереми. — Стекло совершенно во всех отношениях. Теоретически они никогда не будут нуждаться в настройке, потому что определяют время по вселенскому тику.
— Ага, значит, ты его все-таки вычислил?
— Это время, которое требуется на то, чтобы самое незначительное событие, которое может произойти, произошло. И я знаю: этот тик существует.
Его слова почти произвели впечатление.
— Но работа над часами еще не закончена, — промолвила ее светлость.
— В некоторых случаях приходится прибегать к методу проб и ошибок, — ответил Джереми. — Но у нас все получится. Игорь утверждает, что в понедельник ожидается сильная гроза, мощности которой будет вполне достаточно. И тогда… — Лицо Джереми озарилось улыбкой. — Не вижу причины, почему бы всем часам в мире не показывать одно и то же время!
Леди ле Гион бросила взгляд на Игоря, который с еще большим рвением принялся полировать очередную часовую деталь.
— А слугой ты доволен?
— Иногда ворчит немного. Но с сердцем у него все в порядке. Если что, кстати, у него есть запасное. И в некоторых ремеслах он поразительно искусен.
— Да, все Игори этим отличаются, — рассеянно произнесла леди. — Они великолепно овладели искусством передачи мастерства по наследству.
Она щелкнула пальцами. Один из троллей подошел к ней и протянул две сумки.
— Золото и инвар, — сказала она. — Как и было обещано.
— Ха, когда работа над часами завершится, инвар станет никому не нужен! — воскликнул Джереми.
— Мы не понимаем? Ты хочешь больше золота?
— Нет, нет! Вы и так были слишком щедры.
«Вот именно», — подумал Игорь, яростно натирая верстак.
— Тогда до следующей встречи, — сказала леди ле Гион.
Тролли уже поворачивались к двери.
— А вы будете присутствовать при запуске? — спросил Джереми.
Игорь тем временем поспешил в прихожую открывать дверь; как бы он ни относился к ее светлости, традиция есть традиция.
— Возможно. Но мы тебе всецело доверяем, Джереми.
— Гм…
Игорь напрягся. Раньше он не слышал подобных ноток в голосе хозяина. Это были плохие нотки.
Джереми задышал глубоко и взволнованно, словно обдумывал тончайший и крайне сложный часовой механизм, который, если не относиться к нему крайне осторожно, разлетится шестеренками по всему полу.
— Гм… Я тут подумал, гм, ваша светлость, может, гм, вы согласитесь поужинать со мной сегодня, гм…
Джереми улыбнулся. Даже у трупов Игорю доводилось видеть более приятные улыбки. А затем Игорю показалось, что лицо леди ле Гион словно затрепетало. Вернее сказать, замерцало. Одно выражение сменялось другим, как серия стоп-кадров; причем в промежутке между кадрами черты лица оставались совершенно неподвижными. Привычное равнодушие сменилось задумчивостью, затем — удивлением. А потом, к изумлению самого Игоря, лицо начало краснеть.
— Господин Джереми, я… я… не знаю, что и сказать, — запинаясь, произнесла ее светлость; ее ледяное самообладание таяло, превращаясь в теплую лужу. — Я действительно… не знаю… может, в другой раз? У меня очень важная встреча, рада была повидать тебя, мне пора. До свидания.