Он потер ладони. Никто, судя по всему, отступать не собирался.
— Парни, кто-нибудь из вас слышал о существовании правил? — спросил он через некоторое время.
— Правил? — изумился один из охотников. — Каких правил?
— Ну понимаете, — махнул рукой Лю-Цзе, — просто правил. Например, есть Правило Второе или, скажем, Правило Двадцать Седьмое. Любых правил, которые подходят к данному описанию.
Главный охотник нахмурился.
— Не пойму, о чем ты толкуешь, господин?
— Ну не совсем «господин», скорее маленький, достаточно умный, престарелый, совершенно безоружный, таинственный монах — перечислил Лю-Цзе. — Мне просто интересно, ничто из этой ситуации не заставляет вас немного… нервничать?
— Ты имеешь в виду, что нас больше, мы вооружены, а ты все равно не собираешься отступать? — спросил один из охотников.
— Да, — кивнул Лю-Цзе. — Быть может, мы встретились здесь с чем-то этническим, а? Как насчет этого? — Он встал на одну ногу, немного покачиваясь, и поднял вверх обе руки. — Аи! Хай-иии! Хо? Йе-хи? Нет? Ну, кто-нибудь?
В рядах охотников возникло некоторое замешательство.
— Это книга? — предположил один из них, чуть поумнее прочих. — Сколько слов?
— Я хочу выяснить вот что, — сказал Лю-Цзе. — Кто-нибудь из вас имеет представление о том, что обычно бывает, когда толпа сильных вооруженных мужчин пытается напасть на маленького престарелого невооруженного монаха?
— Насколько мне известно, — откликнулся мозг группы, — с монахом случается очень большое несчастье.
Лю-Цзе пожал плечами.
— Ну хорошо, — продолжал он. — Придется прибегнуть к более доходчивому способу.
Что-то расплывчатое мелькнуло в воздухе и нанесло удар интеллектуалу по шее. Главарь попытался сделать шаг вперед, но слишком поздно понял, что шнурки башмаков связаны вместе. Охотники потянулись за ножами, которых вдруг не оказалось в ножнах, а мечи необъяснимым образом очутились сложенными у дерева на дальнем конце поляны. Кто-то невидимый ставил охотникам подножки, молотил локтями по мягким частям тел. Удары градом сыпались из пустоты. Упавшие предпочитали оставаться в том же положении. Поднятой голове моментально делалось очень больно.
Отряд храбрых охотников быстро превратился в валяющихся на земле и тихо стонущих людей. А потом они услышали ритмичный глухой звук.
Это йети хлопал в ладоши. Аплодисменты были редкими из-за длинных лап существа. Проделав долгий путь, ладони наконец встречались и были рады встрече друг с другом. Аплодисменты эхом разносились между гор.
Лю-Цзе наклонился и поднял голову главаря за подбородок.
— Если тебе понравилось, как ты провел день, расскажи об этом своим друзьям, — промолвил он. — А еще передай, чтобы они никогда не забывали Правило Номер Один.
Он отпустил его подбородок, подошел к йети и поклонился.
— Тебя освободить, господин, или предпочитаешь сделать это сам?
Йети встал, опустил взгляд на свисающий с ноги грубый капкан и на мгновение сосредоточился.
В конце этого же мгновения он оказался на некотором расстоянии от капкана, который вдруг зарылся обратно в листья, распахнув свои огромные челюсти.
— Браво, — похвалил Лю-Цзе. — Методично. И очень ловко. Ты в долину направлялся?
Йети пришлось сложиться вдвое, чтобы его длинное лицо оказалось на уровне лица Лю-Цзе.
— Да-а-а, — пророкотал он.
— Как собираешься поступить с этими людьми?
Йети окинул взглядом съежившихся от страха охотников.
— Скоро темно, — сказал он. — Проводники убе-га-а-ать…
— Но есть факелы, — заметил Лю-Цзе.
— Ха. Ха. — ответил йети. Именно произнес эти звуки, а не засмеялся. — Умный человек. Факелы ночью видны.
— Ха! Да. Ты нас не подбросишь? Это очень важно.
— Ты и плавучий мальчишка?
Пятно серого воздуха на краю поляны вдруг стало запыхавшимся Лобсангом. Он выронил из руки толстую ветку.
— Мальчишку зовут Лобсанг. Я его учитель, — объяснил Лю-Цзе.
— Похоже, тебе придется поторопиться. Иначе у тебя кончатся вещи, которых он не знает, — сказал йети. — Ха. Ха.
— Метельщик, ты… — воскликнул подбежавший Лобсанг.
Лю-Цзе приложил палец к губам.
— Только не в присутствии наших падших друзей, — промолвил он. — Полагаю, после сегодняшнего Первое Правило будет пользоваться куда большим уважением в этой местности.
— Но ведь это же я…
— Нам пора. — Взмахом руки Лю-Цзе заставил его замолчать. — Надеюсь, у нас получится вздремнуть на руках у нашего друга.
Лобсанг поднял взгляд на йети, потом посмотрел на Лю-Цзе. Потом — снова на йети. Он действительно был высоким. Немного напоминал троллей, которых ему приходилось встречать в городе, разве что тонко раскатанных. Йети вдвое превосходил его по росту, в основном благодаря тощим рукам и ногам. Туловище представляло собой клубок шерсти, а ступни действительно были огромными.
— Если он мог выбраться из капкана в любой момент… — начал было Лобсанг.
— Ты ученик, не так ли? — перебил его Лю-Цзе. — А я учитель? Уверен, я где-то это записывал…
— Но ты обещал никогда не отвечать этими своими всезнайными…
— Не забывай Правило Номер Один! Да, возьми один меч. Он скоро понадобится. Ну что ж, ваша честь…
Йети осторожно поднял их, положил себе под мышки и зашагал сквозь заросли и снег.
— Уютно, правда? — через некоторое время спросил Лю-Цзе. — Шерсть у них из камня, но чувствуешь себя в ней очень удобно.
Ответа со стороны другой подмышки не последовало.
— Некоторое время я жил среди йети, — продолжал Лю-Цзе. — Поразительные существа. Многому меня научили. Получил очень ценные знания. Ибо написано: «Век живи, век учись».
Все та же тишина в ответ. Но на сей раз умышленно мрачная.
— Если б меня в твоем возрасте таскал на руках самый настоящий йети, я бы счел себя весьма счастливым отроком. Многие жители долины никогда не видели ни одного из них. Кстати, в наше время они редко приближаются к поселениям. Особенно после того, как разнесся этот дурацкий слух об их ступнях.
У Лю-Цзе вдруг начинало складываться впечатление, что он участвует в диалоге один.
— Ничего не хочешь сказать? — спросил он.
— Собственно говоря, хочу, — отозвался Лобсанг. — Мне пришлось выполнить всю работу одному! Ну а ты ничегошеньки не собирался делать!
— Я позаботился о том, чтобы все внимание было обращено на меня, — возразил Лю-Цзе.
— Зачем?
— Чтобы они не обращали его на тебя. Я был в тебе совершенно уверен. Хороший учитель всегда даст ученику продемонстрировать свое мастерство.
— Слушай, а если бы меня не было рядом? Как бы ты расхлебывал всю эту кашу?
— Какой-нибудь очень большой ложкой, — ответил Лю-Цзе.
— Что-что?
— Полагаю, придумал бы способ использовать их глупость против них самих, — пожал плечами Лю-Цзе. — Обычно так и происходит. А что, какие-то проблемы?
— Я просто… думал… просто подумал, ты меня будешь чему-нибудь учить…
— Я постоянно учу тебя чему-нибудь, — заверил Лю-Цзе. — Или это ты не учишься?
— О, понятно, — фыркнул Лобсанг. — Очень самоуверенно. Кстати, может, попытаешься рассказать мне об этом йети? И хотя бы намекнешь, зачем ты заставил меня взять меч?
— Тебе понадобится меч, чтобы ближе познакомиться с йети, — ответил Лю-Цзе.
— Каким образом?
— Через несколько минут мы найдем удобное место для стоянки, и ты сможешь отрубить ему голову. Ты ведь не возражаешь, а, господин?
— Нйе-е-ет, не возражать, — откликнулся йети.
Во Втором Свитке Когда Вечно Изумленного содержится история о том, как однажды ученик Удурок, пребывая в мятежном настроении, подошел к Когду и произнес следующее:
— Учитель, в чем состоит разница между гуманистической, то бишь монастической системой веры, в которой истина ищется при помощи очевидно абсурдной системы вопросов и ответов, и кучей мистической чепухи, придуманной экспромтом?
Когд задумался на некоторое время, а потом воскликнул:
— В рыбе?!
И ушел Удурок вполне довольным.
Тик
Кодекс Игорей был весьма строг.
Никогда Не Возражать. В обязанности Игоря не входило лезть под руку со всякими умными фразами типа: «Нет, герр мафтер, это артерия». Хозяин всегда прав.
Никогда Не Жаловаться. Со стороны Игоря такие фразы, как «Но это же в тыфяче миль отфюда!», были абсолютно недопустимы.
Никогда Не Язвить. Игорь даже в мыслях не мог произнести что-нибудь вроде: «Ефли б я так хохотайт, я бы на вфякий флучай повидайт доктор».
И Никогда, Никогда Не Задавать Вопросов. Конечно, под этим имелись в виду ВАЖНЫЕ вопросы. Вопрос «Не хотейт ли герр мафтер чашку чая?» задавать было можно, а вопрос «Зачем герру мафтеру целая фотня девфтвениц?» или «Где же мне ифкайт в это время футок человечефкий мозг?» — нет. Игори предоставляли надежный, верный сервис и не задавали лишних вопросов. Улыбка, разумеется, бесплатно. По крайней мере, кривая ухмылка. Как минимум шрам на должном месте[13].
Поэтому Игорь беспокоился все больше и больше. Все шло неправильно, а уж когда Игорь говорит о неправильности, это повод для громадного беспокойства. Самая большая сложность состояла в том, чтобы донести все это до Джереми, не нарушив Кодекса. Игорь чувствовал себя крайне неудобно, сталкиваясь с такой явной, абсолютной разумностью. И все же он попытался.
— Ее фветлофть фнова будет заглядывайт к нам фегодня утром, — сказал он, наблюдая вместе со своим хозяином, как очередной кристалл наливается светом.
«И я знаю, что ты это знаешь, — добавил он про себя. — Потому что ты уложил свои волосы мылом и надел чистую рубашку».
— Да, — кивнул Джереми. — Жаль, с прошлого раза мы не многого достигли. Но сейчас я уверен: мы совсем рядом!
— Йа, и это зер-зер фтранно.
— Странно, говоришь?
— Меня можно называйт дураком, фэр, но вфякий раз, когда ее фветлофть заглядывайт нашу обитель, мы фтоим фамый порог уфпеха. А как только она уходийт, мы фразу пытайт новые труднофти.