— Нет, в Золотом Ассорти В&Б есть еще шесть, — сказала Сьюзен. — Три из крема с белым шоколадом, покрытые с черным, и три со взбитыми сливками в молочном шоколаде. Они в серебристой обер… Послушайте, я просто знаю, ясно? Может пойдем, а? Только без разговоров о шоколаде.
— Нет над нами твоей власти, — сказал Ревизор. — Мы не из живущих.
— НО ВЫ ПРОЯВИЛИ ВЫСОКОМЕРИЕ, ГОРДЫНЮ И ГЛУПОСТЬ. ЭТО ЭМОЦИИ. Я БЫ ДАЖЕ СКАЗАЛ ПРИЗНАКИ ЖИЗНИ.
— Простите? — позвала сияющая фигура в белом.
— Но ты один вышел против нас!
— Простите?
— ДА? — сказал Смерть. — ЧТО ВАМ?
— Это Апокалипсис, так? — раздраженно уточнила сияющая фигура.
— МЫ БЕСЕДУЕМ.
— Да, но это ведь Апокалипсис? Вообще-то конец вообще-то света?
— Нет, — сказал Ревизор.
— ДА, — сказал Смерть. — ЭТО ТАК.
— Здорово! — сказала фигура.
— Что? — сказал Ревизор.
— ЧТО? — сказал Смерть.
Фигура смутилась.
— Ну, конечно, не здорово. Совсем даже нездорово. Но ведь я здесь для этого. Я вообще для этого, — она подняла книгу. — Э, у меня в записях появилось место с пометкой «готово». Уау! Так давно уже ничего не происходило, ну понимаете…
Смерть посмотрел на книгу. Обложка и все страницы в ней были сделаны из железа. На него снизошло озарение.
— ТЫ АНГЕЛ, ОДЕТЫЙ В ОДЕЖДЫ БЕЛЫЕ С ЖЕЛЕЗНОЙ КНИГОЙ ИЗ ПРОРОЧЕСТВА ТОБРУНА? Я ПРАВ?
— Точно! — ангел поспешно пролистал бряцающие страницы. — И с вашего позволения, там сказано «облачен». Обла-ченнн. Мелочь, я знаю. Но люблю, когда это произносят правильно.
— Что здесь происходит? — заревел Ревизор.
— НЕ ЗНАЮ, КАК ТЕБЕ СКАЗАТЬ, — сказал Смерть, игнорируя его. — НО ТЫ ЗДЕСЬ НЕЗАКОННО.
Страницы перестали клацать.
— Что вы имеете в виду? — подозрительно осведомился ангел.
— КНИГА ТОБРУНА НЕ СЧИТАЕТСЯ ОФИЦИАЛЬНЫМ ЦЕРКОВНЫМ ДОГМАТОМ В ТЕЧЕНИИ ВОТ УЖЕ СТА ЛЕТ. ПРОРОК БРУТА ОБЪЯСНИЛ, ЧТО ВСЯ ГЛАВА БЫЛА МЕТАФОРОЙ, ОПИСЫВАЮЩЕЙ СРАЖЕНИЕ БОГОВ СО СТАРОЙ ЦЕРКОВЬЮ. ОНА НЕ ВОШЛА В ИСПРАВЛЕННУЮ ВЕРСИЮ КНИГИ ОМА, ТАК БЫЛО РЕШЕНО СБОРОМ ДУХОВЕНСТВА.
— Что?
— ПРОСТИ.
— Меня вышвырнули? Как чертовых кроликов и сироп?
— ДА.
— И тот кусок, где я трублю в трубу?
— ОХ, ДА.
— Вы уверены?
— Я ВСЕГДА УВЕРЕН.
— Но ты Смерть, а это Апокалипсис? — сказал Ангел в отчаянье. — Значит…
— К СОЖАЛЕНИЮ, ТЫ БОЛЬШЕ НЕ ЯВЛЯЕШЬСЯ ОФИЦИАЛЬНОЙ ЧАСТЬЮ ПРОЦЕССА.
Уголком сознания Смерть следил за Ревизором. Ревизоры всегда слушают, что говорят люди. Чем больше говорят люди, тем более единодушным становиться решение, и тем меньше несет ответственности каждый в отдельности. Но этот Ревизор начал выказывать признаки нетерпения и раздражения…
Эмоции. Эмоции делают тебя живым. А Смерть знал, как поступать с живыми.
Ангел оглядел вселенную.
— Что же мне тогда делать? — взвыл он. — Это то, чего я ждал! Тысячи лет! — он уставился на железную книгу. — Тысячи скучных, утомительных, зря потраченных лет… — бормотал он.
— Ты уже закончил? — Сказал Ревизор.
— Одно большое явление. Вот и все что мне надо. Это мое предназначение. Ждешь, тренируешься — а потом тебя просто вычеркивают, потому что сера больше не в моде? — Ангел добавил горечи в свой ангельский голос. — И никто не сказал мне, конечно…
Он посмотрел на заржавевшие страницы.
— Следующим должен быть Чума, — пробормотал он.
— Значит, я опоздал? — донесся голос из ночи.
И появилась лошадь. Он расцвел болезненной улыбкой, похожей на гангренозную рану прямо перед тем, как придет цирюльник-хирург с ножовкой.
— Я ДУМАЛ, ТЫ НЕ ПРИДЕШЬ, — сказал Смерть.
— Я не хотел, — источил Чума. — Но у людей появились такие интересные болезни. И я был не против поглядеть, как появятся хворьки, — он подмигнул Смерти покрытым коростой глазом.
— Хочешь сказать хвори? — Подсказал ангел
— Боюсь, что именно хворьки, — сказал Чума. — Люди неплохо продвинулись в био-конструировании. Уже появились нарывы, которые кусаются.
Вас двоих все равно недостаточно! — рявкнул Ревизор в их сознании.
Из тьмы появился конь. На некоторых вешалках бывает больше плоти.
— Я тут подумал, — сказал голос. — Может и есть вещи, ради которых стоит подраться?
— И они?… — сказал Чума, оглядываясь.
— Салатные бутерброды с маслом. Против этого не попрешь. Этот вкус разрешенной смеси. Чудесно!
— Ха! Ты Голод? — сказал ангел с Железной Книгой. И вновь загремел тяжелыми листами.
— Это, это, это нонсенс — салатные бутерброды?[18] — закричал Ревизор.
— Злость, — подумал Смерть. — Сильное чувство.
— Я люблю бутерброды? — сказал голос в темноте.
И другой, женский ответил:
— Нет, дорогой, у тебя от них появляется крапивница.
Лошадь Войны была гигантской и красной. С луки седла свисали головы мертвых воинов. А на Войне повисла мрачная миссис Война.
— Все четверо. Бинго! — сказал Ангел Железной Книги. — Многовато для Совета духовенства!
Вокруг шеи Войны был повязан шарф. Он смущенно посмотрел на остальных Всадников.
— Он не будет надрываться сам, — резко сказала миссис Война. — А вы не посмеете втянуть его во что-то опасное. Он не так силен, как думает. Он сам не знает, чего хочет.
— Значит вся шарашка в сборе, — сказал Ревизор.
— Бахвалится, — подумал Смерть. — И самодоволен, к тому же.
Звенели металлические страницы. Ангел Железной Книги выглядел озадаченным.
— Вообще-то, мне кажется, это не совсем верно, — сказал он.
Но никто не обратил на него внимания.
— Начинайте свой фарс, — сказал Ревизор.
— Вот ирония и сарказм, — отметил Смерть. — Наверное, они нахватались этого от тех, что сейчас на Диске. Все это понемногу в сумме составляет… личность.
Он оглядел ряд Всадников. Они посмотрели на него. Голод и Чума едва заметно кивнули головами.
Война повернулся в седле и сказал своей жене:
— Прямо сейчас, дорогая, я точно знаю, чего хочу. Не могла бы ты слезть?
— Вспомни, что случилось, когда…
— Быстро, моя дорогая, — сказал Война, и хоть в этот раз в его голос оставался спокойным, в нем зазвенело эхо оружейной стали и бронзы.
— Э… о, — миссис Война казалась напуганной. — Говоришь прямо как тогда…
Она замолчала, на миг залилась счастливым румянцем и соскользнула с лошади.
Война кивнул Смерти.
— И теперь вы должны нести ужас и разрушение и так далее и тому подобное, — сказал Ревизор. — Верно?
Смерть кивнул. Парящий перед ним Ангел Железной Книги перелистывал гремящие страницы туда и обратно в попытках что-то отыскать.
— ВЕРНО. ЭТО ТАК, МЫ ДОЛЖНЫ ВЫЕХАТЬ, — добавил Смерть, вынимая меч. — НО НИГДЕ НЕ НАПИСАНО ПРОТИВ КОГО.
— Что ты хочешь этим сказать? — прошипел Ревизор, и Смерть услышал его страх. Он не мог понять происходящее.
Смерть ухмыльнулся. Чтобы испугаться, нужно иметь свое я. Пусть все будет хорошо со мной. Это песнь страха.
— Он хочет сказать, — произнес Война. — Что просит нас решить, на чьей мы стороне.
Четыре меча были обнажены, их лезвия горели как огонь. Четыре лошади ринулись в атаку.
Ангел Железной Книги обратился к миссис Войне.
— Простите, — сказал он. — У вас не найдется карандаша?
Сьюзен заглянула за угол Улицы Ремесленников и проворчала:
— Она забита ими… и мне кажется, они сходят с ума.
Гармония тоже глянула за угол.
— Нет. Они не сходят с ума. Они Ревизоры. Они снимают мерки, оценивают и, где нужно, наводят порядок.
— Они выковыривают тротуарные плиты!
— Да. Думаю, это потому что они не того размера. Мы не любим нарушений нормы.
— Какого черта не так с размером тротуарных плит?
— Размер должен быть средним. Простите.
Воздух вокруг Сьюзен наполнился голубым искрами. На мгновение ей показалось, что она заметила человеческую фигуру, прозрачную и медленно вращающуюся, которая затем вновь исчезла.
Но голос у нее в ушах произнес: — Я чувствую, что почти восстановил силы. Ты можешь добраться до того конца улицы?
— Да. А ты уверен? До этого мы не могли ничего сделать с часами!
— До этого я не был мной.
Движение заставило Сьюзен отвлечься. Разряд молнии, что застыл над мертвым городом, исчез. Облака заклубились как чернила, вылитые в воду. В них кишели зеленовато-желтые и алые молнии.
— Четыре Всадника сражаются с Ревизорами, — добавил Лобзанг.
— Они выигрывают?
Лобзанг не ответил.
— Я сказала…
— Мне трудно сказать. Я вижу… все. Все возможности…
Хаос прислушался к истории.
В ней появились новые слова. Волшебники и философы решили, что Хаос — это Хаос с прилизанными волосами и в галстуке, и нашли в этом миниатюрном беспорядке неожиданный порядок. Есть разные правила. Из простых следуют сложные, а из сложных появляется новый уровень простоты. Хаос — порядок под маской…
Хаос. Не темный, древний Хаос, оставленный развивающейся вселенной далеко позади, а новый, сияющий Хаос, пульсирующий в сердце мироздания. Идея казалась странно манящей. Это был повод продолжать жить.
Ронни Соха надел свою кепку. Ах, да… и последнее.
Молоко было всегда вкусным и свежим. Все это замечали. Конечно, быть сразу у всех дверей в семь утра не было для него проблемой. Если даже Санта-Хрякус может побывать во всех трубах мира за одну ночь, разнести молоко всему городу за одну секунду вряд ли можно считать большим достижением.
Но охлаждать его действительно было сложно. Правда здесь ему повезло. Мистер Соха вошел в морозильную комнату, где его дыхание тут же обернулось туманом в ледяном воздухе. Блестящие бидоны с молоком стояли вдоль стен. Чаны с маслом выстроились по льдисто сверкающим полкам. А подставки для яиц, водруженные одна на другую, едва угадывались сквозь иней. Он собирался заняться мороженным этим летом. Это был логичный шаг. Ведь холод надо на что-то тратить.