— Он всего в паре сотен ярдов там, — сказала она, указывая в сторону замерзшей реки.
— Я знаю, когда он, — сказал Лобзанг. — Всего в шести десяти тысячах лет. Значит…
Когда они нашли Лю-Цзы, он спокойно разглядывал гигантского мамонта. Глаза животного под огромными мохнатыми бровями перекосились от усилий рассмотреть монаха и одновременно выстроить все три клетки своего мозга так, чтобы решить что делать: растоптать его или вышибить со скованного морозом ландшафта. Одна клетка говорила «вышибить», другая «растоптать», а третья скиталась где-то далеко и думала о том, как бы позаниматься сексом.
Лю-Цзы говорил ему в хобот:
— Значит, ты никогда не слыхал о Правиле Первом?
Лобзанг вышел из воздуха прямо рядом с ним.
— Мы должны идти, Дворник!
Появление Лобзанга, казалось, совсем не удивило Лю-Цзы, хотя его, кажется, разозлило, что его прервали.
— Незачем торопиться, чудо-ребенок, — сказал он. — У меня все под контролем…
— Где Леди? — спросила Сьюзен.
— За тем сугробом, — сказал Лю-Цзы, указывая на него большим пальцем, и в то же время пытаясь переглядеть пару глаз, расставленных на пять футов друг от друга. — Когда появилось это, она завопила и унеслась. Глядите, я заставляю его нервничать…
Сьюзен залезла в сугроб и вытащила оттуда Гармонию.
— Пошли, мы уходим, — резко произнесла она.
— Я видела, как ему отрубили голову! — бормотала Гармония. — А потом мы внезапно оказались здесь!
— Да, такие вещи случаются, — сказала Сьюзен.
Гармония широко распахнув глаза, уставилась на нее.
— Жизнь полна неожиданностей, — сказала Сьюзен, но вид несчастного существа внезапно поколебал ее. Ладно, оно было одним из них, оно просто носит… Ну, по крайней мере начинало носить человеческое тело как какую-то куртку, но сейчас…В конце-концов, можно то же самое сказать о каждом, разве нет?
Сьюзен гадала, умирает ли, в конце концов, человеческая душа, лишившись якоря тела, как тот же Ревизор. По чести, это означало, что Гармония, которая с каждой минутой все плотнее куталась в плоть, была чем-то подобным человеку. То же можно было сказать и о Лобзанге, и если уж быть совсем честным, о Сьюзен тоже. Кто знает, где начинается человечность и где она кончается?
— Пошли, — сказала она. — Нам нужно держаться вместе, ясно?
Подобные осколкам стекла, куски истории плыли в воздухе, вращаясь, сталкиваясь и скрываясь в темноте.
Но во тьме был маяк. Долина Ой Донга жила вечно повторяющимся днем. В зале замерли почти все большие цилиндры, кончилось время. Кое-какие из них разрушились. Некоторые расплавились. Некоторые взорвались. Другие просто исчезли. Но один все еще вращался.
Большой Танда, самый старый и крупный, медленно поворачивался на своей базальтовой основе, ручающийся за слова Мгновена, о том, что этот идеальный день будет длиться вечно.
Один Рамбут Косорукий еще оставался в зале. Он сидел рядом с вращающимся камнем при свете масляной лампы и изредка подкидывал пригоршню смазки на его постамент.
Он услышал звяканье камня и вгляделся в темноту, тяжелую от дыма жареной скалы.
Вновь послышался звон, а затем скрип и шарканье спички.
— Лю-Цзы? — сказал он. — Это ты?
— Надеюсь, Рамбут, но кто сейчас разберет? — Лю-Цзы вышел на свет и сел. — Вижу, ты все еще при деле.
Косорукий подскочил на ноги.
— Это было ужасно, Дворник! Все в Зале Мандалы! Это хуже Большого Крушения! Повсюду куски истории, и мы потеряли половину волчков! Мы никогда не сможем нала…
— Ну, ну, похоже, у тебя выдался тяжелый день, — сердечно сказал Лю-Цзы. — Мало спал? Скажу тебе вот что, я позабочусь об этом. Иди и вздремни немного, ладно?
— Мы думали, ты потерялся в мире и… — бормотал монах.
— Но сейчас я здесь, — улыбнулся Лю-Цзы, похлопывая его по плечу. — Ведь та маленькая ниша, где ты ремонтируешь маленькие волчки на месте? И там есть пара неофициальных коек, на случай ночной смены, когда нужна всего пара ребят, чтобы приглядывать за этими штуками?
Косорукий кивнул и виновато посмотрел на Лю-Цзы. Дворнику не полагалась знать про койки.
— Иди, — сказал Лю-Цзы. Он проводил его глазами и тихо добавил:
— А когда ты проснешься, ты можешь оказаться счастливейшим из когда-либо живших здесь идиотов. Ну, чудо-ребенок? Что дальше?
— Мы все вернем на свои места, — сказал Лобзанг, возникая из теней.
— Знаешь, сколько времени это заняло в прошлый раз?
— Да, — сказал Лобзанг, оглядывая пещеру и направляясь прямиком к помосту. — Я знаю. Но не думаю, что мне понадобиться столько же.
— Хотелось бы мне услышать больше уверенности в твоем голосе, — сказала Сьюзен.
— Я… почти уверен, — ответил Лобзанг, пробегая пальцами по катушкам на доске.
Лю-Цзы предостерегающе махнул Сьюзен. Разум Лобзанга был уже на пути куда-то, и ей было интересно, насколько большое пространство он сейчас охватывал. Его глаза были закрыты.
— Цилиндры слева… Вы можете передвинуть соединители? — сказал он.
— Я могу показать дамам, как это сделать, — сказал Лю-Цзы.
— Разве здесь нет монахов, которые знают, как это делать? — спросила Гармония.
— Это займет слишком много времени. Я подмастерье дворника. Они будут только бегать вокруг и задавать вопросы, — сказал Лобзанг. — А вы нет.
— Он точно уловил суть, — сказал Лю-Цзы. — Люди начнут говорить: «А зачем это?» и «Печеня!» и мы никогда ничего не сделаем.
Лобзанг посмотрел вниз на катушки, а потом на Сьюзен.
— Представь… это мозаика. Но… я хорошо вижу границы и образы. Очень хорошо. И все кусочки двигаются. Но поскольку, однажды они были связаны вместе, они сохранили в своей природе память об этой связи. Их форма и есть эта память. Когда сложим несколько, с остальными будет легче. О, я представляю себе все эти кусочки, разбросанные по вероятности, беспорядочно перемешанные с кусочками других историй. Улавливаешь, о чем я?
— Да. Думаю, да.
— Хорошо. Все, что я только что сказал — ерунда. Оно ни коим образом не отражает истинного положения вещей. Но эту ложь ты можешь… понять, мне кажется. И позже…
— Ты собираешься действовать, не так ли, — сказала Сьюзен. И это не было вопросом.
— У меня нет сил остаться, — сказал Лобзанг.
— Сил, чтобы остаться человеком? — сказала Сьюзен. Зажегшаяся в ней было надежда начала гаснуть.
— Да. Даже попытка мыслить в четырех измерениях мучительна. Прости. Трудно удерживать в уме концепцию того, что называют «сейчас». Ты думаешь, что я практически человек. Но практически это не так. — Он вздохнул. — Если бы я мог рассказать, каким мне видится все это… это так прекрасно.
Лобзанг поглядел в пространство над маленькими деревянными катушками. Предметы мерцали. Они покрывались сложными завитками и спиралями, сверкающими на фоне темноты.
Это было как с разобранными часами, когда каждое колесико и каждая спираль аккуратно выложены перед ним в темноте. Разобранные, контролируемые, каждая деталь видна…но несколько маленьких и необходимых деталей разлетелось по углам очень большой комнаты. И если ты действительно хорош, ты сможешь определить, где они приземлились.
— У тебя есть только треть вертушек, — раздался голос Лю-Цзы. — Остальные — уничтожены.
Лобзанг не мог его видеть. Перед его глазами теперь было только огненное шоу.
— Это… правда, но однажды они были целыми, — сказал он.
Он поднял руки и опустил их на катушки.
Услышав внезапный скрежет Сьюзен обернулась и увидела, как ряд за рядом из пыли и руин поднимаются колонны.
— Хороший трюк! — крикнул Лю-Цзы в ухо Сьюзен, пытаясь перекричать грохот. — Подает время самим вертушкам! Теоретически возможно, но нам никогда не удавалось сделать это!
— Ты знаешь, что именно он собирается делать? — закричала Сьюзен в ответ.
— Ага! Выкрасть дополнительное время из остатков далекой истории будущего и впихнуть в кусочки, что образовались в прошлом!
— Звучит просто!
— Только есть одна проблема!
— Какая?
— Это невозможно! Провал! — Лю-Цзы щелкнул пальцами, пытаясь объяснить непосвященному динамику времени. — Трение! Расхождение! Самые разные вещи! С помощью вертушек нельзя создавать время, можно только перемещать его…
Вокруг Лобзанга вспыхнул яркий голубой ореол. Он некоторое время осенял панель управления, а затем, прочертив в воздухе арки света, соединился с каждым Удлинителем. Он пролег между вырезанными на колоннах символами и обвил их, как хлопковая нитка обвивает веретено. Лю-Цзы посмотрел на вихрь света и тени на стенах, затерянный среди сияния.
…ну, — добавил он. — Так было раньше.
Цилиндры завертелись со своей рабочей скоростью, а затем принялись ускоряться, под плетью света, который разливался по пещере нескончаемым широким потоком.
Языки пламени лизали подошву ближайшей колонны. Ее основание сияло, и постепенно вместе с шумом, издаваемым опорами, пещеру заполнил крик страдающего камня.
Лю-Цзы мотнул головой.
— Сьюзен, носи воду из колодца! Вы, мисс Гармония, носите ведра со смазкой!
— А вы что собираетесь делать? — спросила Сьюзен, берясь за ведра.
— Я буду страшно волноваться, а это не самая простая работенка, поверь!
К потолку взметнулся столб пара, а за ним запах горящего масла. Ни на что, кроме как на беготню от колодцев к шипящим опорам и обратно, не оставалось времени, но даже на это его не хватало.
Вертушки крутились туда и обратно. В соединителях не было нужды. Кристальные плети, уцелевшие при крушении, бесполезно болтались на своих крюках, пока время, изгибаясь под потолком, лилось из одного Удлинителя в другой, изредка вспыхивая красным или голубым светом. Лю-Цзы подумалось, что от такого зрелища кнопта уйдет в пятки у самого тренированного катушечника. Это походило на безостановочную лавину, над которой, однако, чувствовался контроль, как будто кто-то ткал огромный узор.
Опоры визжали. Масло булькало. Основания некоторых удлинителей дымились. Но колонны держались.