– Гляди‑ка, с кошкой спелся, – донеслось в спину раздраженное. – Смотри, мышей не начни ловить. Ах да, ты же ворг! Можешь и мышей. Только не заиграйся, хе‑хе, а то не успеешь. Хе‑хе‑хе!
Внутри шевельнулось недоброе предчувствие, хотя в последнее время добрых не было.
Мысли медленно растеклись в голове, как вчерашний студень, удерживать концентрацию стало сложно. Зачем я здесь? Что‑то искал. Что я тут искал?
Шагая за кошкой между прозрачных гор, пытался прислушаться, различать запахи. Органы чувств совсем обленились, иду как глухой. Ноги мягко ступают по серой земле, мне уже спокойно и безмятежно. Впереди мелькает кошачий хвост, единственный ориентир в… Где я?
Откуда‑то донесся странный шум, ритмичный и одновременно протяжный.
– А‑у‑эйя… А‑у‑эйя…
– Шаман! – крикнул я неожиданно громко, прозрачные горы зазвенели, как хрустальные. – Это пение шамана!
Мысль о нем вернула в сознание. Я опустил взгляд на руку. В ладони зажата трубка.
Фух.
На месте.
Я старался держаться прямо за кошкой, задним умом понимая: она знает дорогу. Правда, непонятно, куда идет и почему нужно следовать за ней. Но вариантов не много. Навязчивое существо осталось на том краю пропасти, но уверен – ненадолго.
На изогнутых гранях гор играет свет, бросая тусклых зайчиков в стороны. Не сразу понял, откуда сияет, потом дошло – шары на нереальном небе все же светятся. Этого хватает, чтобы играть на прозрачной поверхности.
Кое‑где плотность материала такая, что гора приобретает синеватый оттенок. В склонах видно мое отражение и отражение кошки. Та шагает впереди с высоко задранной головой, пушистые штанишки крутятся туда‑сюда, уши подергиваются.
Через некоторое время горы кончились. Перед нами в воздухе возникла круглая дыра, размером с таверну. Края дыры крутятся и переливаются сиренево‑синим. Переливы настолько мощные, что вспыхивают, становясь похожими на щупальца. Тут же тают, уступая место новым всполохам.
Я отшагнул в сторону, заглядывая за дыру. Сбоку она кажется плоской, но спереди видно: это даже не дыра, а тоннель огромных размеров. Уходящие вдаль стены покрыты то ли холмами, то ли еще каким‑то рельефом. Кажется, синего цвета. Возможно, и не синего, кто его знает, что тут с цветами происходит? Но к такому я привык. Когда перекидываешься, все меняется, цвета в том числе.
Где‑то далеко, в конце тоннеля, светится белая точка.
Меня передернуло – труба настолько длинная, что в глазах плывет.
Подходить ближе не решился. Не то чтобы страх, но что‑то подсказывает: мне туда не надо, во всяком случае, пока.
Кошка развернулась и посмотрела такими жалобными глазами, что у меня все внутри сжалось. Ну не могут кошки так смотреть.
– Миу, – пискнула она.
Я присел и провел ладонью по пушистой шерстке. Кошка тут же замурчала, но взгляд остался жалобным.
– Ну чего ты, маленькая, – сказал я ласково. – Какой леший тебя занес сюда?
– Миу, – ответила кошка, словно поняла меня.
Она ткнулась мордой в руку, которой сжимаю трубку, потом подбежала к дыре, сосредоточенно посмотрела внутрь и снова вернулась ко мне.
– Хочешь, чтоб прыгнул туда? – спросил я, пытаясь снова погладить кошку.
В этот раз она не далась, только вздыбила шерсть и зашипела. Помня кошачьи повадки, догадался, ответ означает «нет».
– Что тогда?
Кошка стала бегать от меня к дыре и обратно, по‑заячьи прыгать на месте. Вроде кошачий язык понимаю. По рождению положено разбирать визги и шипения настоящих зверей, но сейчас вообще не уловлю, что пытается сообщить.
– Котейка, давай попонятней, – попросил я. – Скачешь, как белка.
Кошка раздраженно фыркнула и остановилась между мной и дырой.
Ее морда резко вытянулась, она мяукнула, хвост нервно закрутился. Воздух за ней пошел зыбкой рябью, появился знакомый бурунчик. Она внимательно посмотрела на меня, показалось, что во взгляде мелькнула надежда. Затем кошка резко развернулась и исчезла в искаженном воздухе. Через секунду всполохи прекратились. Я остался один наедине с дырой.
Только хотел вздохнуть, радуясь уединению, как рядом зашуршало.
– Ушла наконец, – сказало существо, скатившись со склона.
Голос все еще отдает металлом, но теперь в нем появились протяжные звуки, похожие на эхо. Внешне тварь тоже изменилась. Теперь она выглядит как сгусток черного дыма или тумана. Но это определенно то же самое существо.
– Кошек боишься? – спросил я, решив наконец завязать разговор с духом. Может, что выясню.
Из глубины черного дыма послышался смех.
– Я? Кошек? – спросило оно, давясь от хохота. – Ну с чего мне их бояться, ворг?
– Тебе не больно нравилось, когда она шипела у обрыва, – сообщил я, украдкой посматривая по сторонам.
Оно перестало хохотать и немного приблизилось. Повинуясь рефлексу, я отшагнул назад, но вовремя вспомнил, что за спиной дыра в неизвестность, пришлось поспешно отойти. Что‑то подсказывает, эта дыра очень непростая. Ох как подсказывает.
– А вот мне кажется, – сказало существо, – это ты меня боишься. Хе‑хе‑хе.
Первым желанием было вмазать ему по несуществующей роже, выдрать кадык, если найду, и отгрызть голову. Но удержался. Во‑первых, все равно не попаду – он же дым, а во‑вторых, – может, он прав. Может, я его боюсь? Но почему? Это просто туманный призрак из черного дыма. Ворги не боятся дыма. А чего боятся? Что происходит, где я?
Мысли снова уплыли, подхваченные мутным потоком чего‑то, что сознание не в состоянии понять. Тело обмякло, захотелось лечь, поспать, и гори оно все изумрудным пламенем.
Колени медленно подогнулись, я опустился на серую поверхность и зевнул во всю волчью пасть. Даже язык вывалить не постеснялся.
– Давай‑давай, – проворковал дым. – Положи трубочку рядышком и ложись. Отдохни, ворг. Скоро больше не вспомнишь ни о чем. Будет только Ильва.
Ворг. Это он обо мне. Ворг – это я. Ильва? Кто такая Ильва? В голове каша, будто неделю бегал мышью и человечью пищу ел. Пища, это да. Есть хочется. Боги, я бы штаны отдал за плечевую кость мертвяка. Ильва – это не страшно. Звучит интересно. Наверное, город какой‑то, а может, жратва так называется. Что там он еще сказал? Принцесса?
Эта мысль прожгла сознание, как раскаленный уголь ледяную корку. Принцесса. Точно знаю, я помнил какую‑то принцессу. Куда она делась? Зачем ее забывать?
Пальцы стали медленно разжиматься, ощутил, как длинный предмет в руке медленно выползает. Что я держу? Зачем? Оно только мешает лечь поудобнее.
Шум вокруг резко усилился, я хотел зажать уши, но сил не хватило.
– А‑у‑эйя! А‑у‑эйя!
Показалось, звук исходит отовсюду. Очень знакомый звук, аж в затылке зачесалось. Существо уплотнилось, превратившись из безобидного облачка в грозовую тучу. После этого начало расширяться, обретая все более угрожающий вид.
– Проклятые шаманы! – прошипело оно эхоподобным голосом. – Я все равно превращу его!
Пение шамана стало сильнее, я напряг память, стараясь найти какой‑нибудь крючок, который выстроит мысли в ряд. Голова загудела, я вслушался в шаманское «а‑у‑эйя», повторяя про себя за ними.
В голове посветлело, я подумал про принцессу, череп словно молнией прошибло.
– Изабель! – выкрикнул я.
Дурман как рукой сняло. Пение шамана окончательно привело в себя. Я подхватил почти выпавшую из ладони трубку и поднялся на ноги.
– Это ты! – прорычал я гневно. – Тень, что ползет за мной!
Грозовая туча выросла до гигантских размеров, черная дымка полностью скрыла горы. Внутри облака блистают кривые всполохи.
Я чуть попятился и сильнее сжал трубку. В этот раз ему не удастся меня одурачить.
Здоровое состояние гнева поднялось из живота и поползло к голове. Может, сил на оборот сейчас нет, но ощетиниться и выпустить клыки всегда могу.
– Я! – прогремела тень.
– Что тебе надо? – заорал я в ярости. – Кто послал?
– Кто послал? – передразнила тень едко. – Сам знаешь!
Вариант у меня всего один, но уверен – правильный.
– Ильва? – спросил я зло.
Тень приблизилась еще на полшага, я отступил еще на два и напряг мышцы. Пусть видит, что готов к атаке.
Существо не стало приближаться, расплывчатое лицо зло покосилось на дыру.
– Иль‑ва, – произнесла тень нараспев.
– Зачем?
– А то не знаешь, – усмехнулась тень, покачиваясь у невидимой границы.
Я выпустил клыки на всю длину, взгляд впился в тварь, когти вытянулись, хотя не думал, что в мире духов это получится.
– Если честно, то нет, – соврал я.
Теперь различаю не только пение шамана, но и звук бубна – ритмичный грохот перебивает раскаты тучи. Шары в небе отдалились, теперь похожи не на арбузы, а на яблоки. Очень крупные яблоки.
– Неужели не понял? – чуть удивленно спросила тень.
Я пожал плечами, прикидывая, как лучше напасть на то, у чего нет тела. С другой стороны, оно тоже не может причинить мне вреда. Значит, уязвимо так же, как я. Надо только понять, в чем.
– Мне говорили, ты умный ворг, – насмешливо прогудела туча. – А на деле как рядовая нежить.
Сравнение с мертвяком окончательно подняло новую волну ярости, в глотке заклокотало. Еле удержался, чтобы не кинуться прямо в дымку. Лучше пускай болтает, а я послушаю и подумаю. Болтать оно любит, как уже понял.
– Ты видел нежить в таверне и ел из его рук, болван, – разоблачающе сообщила тень.
Я сделал вид, что все еще не понимаю, тень продолжила:
– Ильва метит воргов с помощью снадобья. Так одиночек обращать легче. Ты сбежал из ямы, и она разозлилась. А когда узнала, что умыкнул принцессу, пришла в бешенство. Принцесса, знаешь ли, очень дорога ее темнейшеству. Никто не понял, как удалось сбежать из ямы. Никому не удавалось.
Я слушал и помалкивал. Похоже, они не в курсе, что мне известно о Талисмане. Теперь еще Изабель ей зачем‑то сдалась.
Ожидал дальнейшего рассказа, но тень, похоже, сообразила, что сболтнула лишнего. Я не понял, существо – оно, она или оно, но моральная сторона вопроса интересует меньше всего. Это люди считают, что женщина не может быть злодеем. По мне, самые лучшие злодеи как раз женщины. Причем человеческие.