С великим трудом удержался, чтобы не накинуться на еду прямо тут. Мертвяк ехидно захихикал и отошел еще на пару шагов.
Он качнулся на кривых ногах и сказал глухим голосом:
– Ты же не станешь нападать на мирную нежить посреди Абергуда.
Секунду я думал, пока еще способен думать. В голове пронеслись картинки, совсем не похожие на мирный исход. Тряхнул головой – не помогло. Красная пелена сгущается, на глазные яблоки давит, в мышцах нестерпимый жар.
Я кинул злой взгляд на Шамко, глаза загорелись.
– Жди здесь. Не вздумай бежать, – прохрипел я. – Все равно найду, сожру. Понял?
Бледный парень судорожно закивал и вцепился пальцами в подоконник. Из‑под них с тихим шорохом посыпалась труха.
Я обернулся к мертвяку. Тот отступил еще на несколько шагов и готов бежать. Но спиной поворачиваться не спешит – знает, чем это грозит.
На глаза попался проем между домами на другой стороне улицы. Как раз в том направлении, куда отчаянно шагает нежить.
– Когда‑нибудь убегал от ворга? – спросил я, глотая слюну.
Гнилая рожа исказилась ненавистью, он посмотрел по сторонам и произнес уже не так уверенно:
– Тебе не выбраться. Ильва достанет тебя! Ты тот самый ворг!
– Какой? – хищно спросил я.
Мертвяк буквально выплюнул слова:
– Который украл принцессу!
Я стал медленно наступать, поглядывая на проем между домами и одновременно на прохожих. Под ногами скрипит настил, у стены трясется парень, пьяница на углу с интересом наблюдает за нами.
– Может, тот. Может, нет, – проговорил я глухо. – Это не важно. Особенно тебе.
Мертвяк продолжал пятиться, пьяный мужик на углу вытянул шею и медленно моргает. Рожа перекошена, вместо одежды тряпье, волосы – хуже, чем у меня после дороги. Если начнет рассказывать небылицы про воргов – никто не поверит. Женщина с оконной клумбой стоит спиной, остальные вроде не обращают внимания.
Обмениваясь хищными взглядами, мы перебрались на другую сторону, я смерил расстояние до проема и довольно оскалился.
В желудке снова заурчало, на этот раз так громко, что мертвяк посмотрел на живот. Затем сделал еще несколько шагов и оказался возле проема.
Мир вспыхнул. Запомнил, как прыгнул на нежить и втолкнул его внутрь. Кажется, проем оказался глубоким, потому что пришлось гнаться за мертвяком. Потом хруст костей, жгучая боль в плече и сладкий, ни с чем не сравнимый вкус костей.
Разум вернулся, только когда на земле остался ворох незамысловатой одежды и острога, которую мертвяк пытался воткнуть мне в бок.
В животе приятно потяжелело, по телу теплыми волнами потекла сила. Снова могу перекидываться, в волка, в медведя, в кота. После такой трапезы хоть в орла!
В голове, словно ножом, полоснула мысль, я выдохнул:
– Шамко!
Наспех обтерев лицо и руки, я кинулся к выходу.
Подумал – парень смылся. Придется гоняться по свежим следам, пока не растрезвонил, что произошло. Гвардейцы перекроют входы и выходы. Видел только один, но наверняка есть еще. И там Жамчин, чтоб его лешие порвали.
Я вылетел на улицу и замер в удивлении.
Парень все еще стоит, сжав пальцами подоконник так, что побелели костяшки, ресницы хлопают, как у дочки сыровара. В глазах ужас и безнадежность.
Через пару мгновений я оказался рядом.
– Надо же, – сказал я ровно, но так, чтоб понимал, кто хозяин положения. – Думал, ты на полпути к самому лорду с докладом о беглом ворге.
Шамко наконец оторвал обескровленные пальцы от подоконника, кадык нервно колыхнулся. Лицо бледное, наверное, у эльфов такие. Волосы прилипли ко лбу и лезут в глаза.
– Чтоб меня к утопленникам бросили? – сказал он, заикаясь. – Это ж я тебя сюда притащил.
Я почесал лоб и хмыкнул.
– Верно, – произнес я. – Ты сообщник.
Он печально вздохнул и уронил голову.
– Что ж делать‑то теперь? – спросил он обреченно.
– А действительно, что? – произнес я.
Убивать не хочется, не по чести это. Тащить в Мертвую степь – тем более.
Окинув критическим взглядом паренька, я несколько мгновений тер подбородок и задумчиво мычал. Тот смиренно стоял, прижавшись к стене, подбородок опущен, волосы всклочились. Из‑под доспеха торчит край кнута.
– Если отпущу, – проговорил я, глядя вверх, – рано или поздно сдашь.
Во взгляде паренька появилась надежда, он отлип от стены и произнес тихо:
– Не сдам…
– Точно? – спросил я строго и на всякий случай щелкнул зубами. – Надо, чтоб не сдал.
Парень вздрогнул, по лбу покатились крупные капли – то ли туман осел, то ли сам вспотел. Еще минуту мы стояли, бросая друг на друга недоверчивые взгляды. Шамко косился в сторону центральной площади, я порыкивал.
Женщина возле оконной клумбы так и не обернулась, сажает цветастые кустики в рядок, песни напевает. Только пьяница таращится на меня дикими глазами, пытается что‑то сказать. Но язык не слушается, получается несвязное бормотание.
Я угрюмо покосился на него, тот икнул и сполз по двери на землю. Еще пару секунд мычал, потом глаза заволокло, он откинулся назад и громко захрапел.
– Значит, так, – сказал я, разворачиваясь в сторону крепости. – Помогаешь выбраться из Абергуда, и мы больше не встречаемся. Обнаружу ловушку – оторву голову.
Шамко снова вздохнул и шмыгнул носом. Плечи повисли, на лице отразилась такая скорбь, словно зрел гибель всего мира. Он поднял на меня печальный взгляд.
– Ладно, – сказал я и ободряюще хлопнул его по плечу. – Не хнычь. Все нормально будет.
Он пошатнулся и потер костлявое плечо.
– Да уж, – проговорил парень.
Быстрым шагом двинулись в сторону гигантской тени в тумане. Пока шли, парень испуганно косился на меня и пытался что‑то сказать. Я, в свою очередь, поддерживал образ хищного и опасного зверя – хмурил брови, проверял языком клыки, тряс головой. Дружелюбие хорошо дозировано, как, например, с Куртом. Но там долги. А тут – парень мне обязан. Вот и пускай отдает.
Он долго мялся, на ходу кусая ногти. Наконец произнес, указывая мне на руку:
– У тебя тут.
– Что? – спросил я и покосился на плечо.
Небольшая рана с рваными краями красуется над локтем, но кровь уже свернулась. К вечеру совсем затянется, только шрам будет напоминать о неудачном повороте. Да и тот сойдет со временем.
– Ерунда, – бросил я.
Парень как‑то сжался и втянул голову в плечи. От него разит страхом, этот запах не перепутать ни с чем. Даже в этом облике слышу, как колотится сердце.
Когда до крепости осталось несколько домов, я спросил:
– У вас нежить всегда так разгуливает?
Брови паренька задумчиво сдвинулись, он опустил взгляд. Не дожидаясь, пока сообразит, я продолжил:
– Хотя после того, что увидел в Изумрудном лесу, ничему не удивляюсь. Значит, Ильва и вас обязала сотрудничать?
До Шамко наконец стало доходить.
– Да нет, – сказал он дрожащим голосом. – Мы давно торгуем с нежитью. Я же говорил, зелья всякие. Некоторые давно живут в Абергуде, на людей не нападают.
Я скривился и спросил:
– Чем тогда питаются?
Парень пожал плечами, обходя небольшую бочку с дурно пахнущей рыбой.
– Честно говоря, не знаю, – сказал он, вытирая нос. – Никогда не интересовался.
Я покачал головой и проговорил мрачно:
– А стоило бы. Наверняка регулярно пропадают бродяги. Или кто посерьезней. Хотя одиноким мертвякам много не надо. Никто и не заметит, чем промышляют.
Шамко в ужасе вылупил глаза, пальцы проверили рукоять кнута под доспехом.
– Не может такого быть… – прошептал он.
Я с ухмылкой покосился на него и продолжил:
– Вы вообще в курсе, что замыслила Ильва? Или болотные газы последние мозги разъели?
– Что замыслила?
– Лорд наверняка в курсе, – отмахнулся я. – Такое обычно не проходит мимо управителей. А значит, в доле с темнейшеством.
Показались двери крепости. На входе два стражника в кожаных доспехах, укрепленных то ли костяными, то ли еще какими‑то щитками. На поясах кривые мечи, в руках двурогие пики.
Шамко остановился, щека прислонилась к углу дома.
– Мимо них не пробраться, – проговорил он обреченно. – Должен быть пропуск или личное приглашение лорда.
Я прикинул размер ворот, обмундирование стражников. Створки высокие, противоосадные, но сейчас открыты, что значит – уверены в безопасности и неприступности. По краям столбики с колоколами и по две обмотанных тряпками палки.
В воздухе привычная сырость и запах давно не мытого тела, я поморщился. К тому же от стражников несет тиной и хлебным напитком.
Шамко спросил сдавленным голосом:
– Нападать будешь?
– Раскидать их можно, – согласился я. – Но будет много шума. На него прибегут гвардейцы. А биться с хорошо обученной армией – совсем другая история.
Парень облегченно выдохнул, я фыркнул и строго посмотрел на него. Голова абергудца втянулась в плечи, не по размеру подобранные доспехи усугубили картину – он стал похож на панцирного зверя, какие обитают в жарких странах.
– Так, – сказал я жестко. – Где второй выход из города?
– Второй? – переспросил Шамко и невинно захлопал ресницами.
Пришлось показать клыки и зарычать, лишь тогда парень перестал изображать дурачка. Но промолчал.
– Чем раньше покину город, – сказал я с нажимом, – тем быстрее забудешь о нашей встрече. Не хочешь же, чтобы весь Абергуд узнал, кто привел сюда ворга?
Он вылупил глаза и быстро замотал головой. Я удивился легкости, с которой можно напугать абергудца, пообещав выдать с потрохами.
– Так где второй выход? – спросил я снова.
Шамко замялся и глянул в сторону, взгляд скользнул по остроге у стены. Та привлекательно блестит шипами, так и просится в руки.
Я глухо зарычал, но проговорил терпеливо:
– Серьезно? Я тебя целиком проглочу. Мяукнуть не успеешь.
Для надежности сверкнул красными глазами и провел когтем по деревянной стене. Воздух разрезал противный, резкий звук, парень нервно скривился, глаз задергался.