В этот момент порыв ветра принес порцию кислого запаха, в котором примешался еще один очень знакомый и тревожный. Охотники и правда очень быстро передвигаются. И с ними еще кто‑то.
Кровь в жилах забурлила, я вскочил, ставя принцессу рядом с собой, и прикрыл ее плащом.
– Если обидел чем, извини, – сказал я, надеясь, что прозвучало это не слишком жалко.
В душе порадовался, что другие ворги не слышат позорного и недостойного зверя признания.
Изабель крепко прижалась ко мне. Всем боком ощутил ее живое и нежное тепло, даже стук сердца уловил. Правы были в стае: таких, как я, нужно выгонять. Чтобы либо сам издох, либо заматерел.
Шамко отполз в траву и круглыми глазами таращится на происходящее. Сделать, понятно, ничего не может, разве что осколками ледяной травы швырять в призраков. Но это как медведю комар.
– Убегай, парень, – рявкнул я в сторону. – Приближаются охотники, с ними еще кто‑то. Прячься. У тебя есть шанс.
– А вы? – простонал Шамко.
– Мы? – сказал я. – Будем торговаться со смертью.
С этими словами я вскинул голову к ночному небу и издал звук, известный каждому воргу с момента рождения. Над Мертвой степью прокатился жуткий рычащий вой и эхом разнесся в разные стороны. Какая‑нибудь стая услышит и почтит память ворга, павшего в яростной борьбе с нежитью.
В горле потеплело, как в глубоком детстве, когда пил теплое лосиное молоко, в голове пронеслись картины из жизни.
Ярость достигла того предела, когда уже не горячит сознание, а наоборот – остужает. Я готов, твари. Готов.
Из грудных клеток фантомов ко мне потянулись десятки светящихся жгутов. На концах пульсируют небольшие шары, видимо, этим крепятся к телу жертвы.
Я округлил спину и зарычал в зверином оскале. Рука сама метнулась к жгуту, но когти снова прошли сквозь прозрачную массу.
– Присоединяйся к нам… – прогудел фантом.
– Будь нашим братом… – отозвались остальные.
– Лучше я себе голову оторву, – прорычал я.
Один из фантомов пропел:
– Будешь счастлив в объятиях Ильвы…
В меня словно молния ударила, я проревел:
– Вы не получите! Не получите! Я ворг! Я не стану прислужником королевы нежити!
В голове, как испуганные зайцы, заметались мысли, лапы затряслись от бессильной ярости. Пока я судорожно думал, как и что сделать, один жгут приблизился ко мне. Сделав небольшой замах, он устремился к животу.
– Не трогайте нас, – взмолилась Изабель, пряча лицо у меня на груди.
Жгут застыл в мизинце от кожи. Я с непониманием уставился на фантомов, которые с покорным видом качаются в воздухе. Лучи на головах обвисли и устремились в землю. Принцесса выглянула из‑под края плаща и похлопала пушистыми ресницами.
Круг из призраков неожиданно разорвался, фигуры расступились, пропуская нас вперед.
Все еще не веря в неожиданное спасение, я медленно двинулся между призраками, крепко прижимая Изабель к себе.
– Да хранит тебя вечная тьма, – прогудел ближний фантом.
– Да хранит тебя вечная тьма… – загудел хор фантомов.
Под гулкое эхо голосов мы выбрались из круга. Стараясь не оглядываться, я нашел паренька и взглядом указал следовать за нами. То, что произошло, не укладывалось в голове.
– Изабель? – произнес я сурово, шагая настолько быстро, что почти бегу, Шамко еле поспевает.
Она обхватила руками мою шею, ногами не всегда наступает потому, что почти несу. Хрупкое тело скрывается под плащом, которого с лихвой хватает на двоих.
– Что не так? – встревоженно спросила она, заглядывая васильковыми глазами мне в лицо.
Я покосился на нее. Надеялся увидеть вытянутый зрачок в левом глазу – признак тревоги и напряжения, но тот вполне человечий. Круглый и черный.
– Ничего не хочешь объяснить? – спросил я глухо.
Краем глаза заметил, как она побледнела, руки сильнее сжали меня, словно боится, что сейчас отпущу, брошу прямо тут и пойду дальше.
– Не знаю, – проговорила она дрожащим голосом. – Я ничего не знаю, Лотер. Все само происходит. Не оставляй меня, пожалуйста! Я буду смирной, я никогда не буду спорить. Я даже вещи буду твои носить, когда перекинешься. Только не оставляй…
Ее слова оборвались, я на ходу глянул на лицо Изабель. В глазах столько воды, что непонятно, как еще по щекам не бежит. Губы дрожат, взгляд беззащитный настолько, что сам сейчас завою.
– Глупая. Я не оставлю тебя, даже если сама попросишь, – сказал я утешительно. – Только не реви.
Она шмыгнула носом и смахнула слезинку, которая все‑таки прорвалась сквозь ресницы.
Ледяная трава кончилась, снова пошли уже ставшие привычными синие стебли. Вдалеке показалось что‑то серое, высотой с небольшого горного тролля. Тут их быть не должно. Насколько знаю, нежить с троллями не в ладах. Она со всеми не в ладах.
Шамко неожиданно прибавил прыти и поравнялся со мной.
– В тебя страх силы вселил, что ли? – спросил я. – Так быстро очухиваться даже гоблины не могут.
– Мне кажется, – проговорил он, задыхаясь на бегу, – впереди что‑то есть.
– Угу, – бросил я.
– Может, камень? Агатовый, – снова выдавил парень.
Я присмотрелся. То, что принял за тролля, и правда оказалось большим камнем. Даже отсюда видно, как гладко обточены грани. Свет месяца отражается на сероватой поверхности. Показалось, даже мерцает немного.
До него осталось всего около версты. Порыв ветра ударил в спину, принеся с собой резкий кислый запах вперемешку с горьким, пропахшим тиной и болотными испарениями. До ушей долетели обрывистые фразы и странный стук копыт.
Я не поверил, оглянулся.
С той стороны поля несутся четверо наездников на конях‑скелетах. Даже в самых диких мыслях не мог представить, что у нежити есть ездовые животные. Хотя слово «животное» созвучно слову «жить», а эти мертвее самих мертвяков. Разве что глаза горят синим.
Трое из преследователей – охотники. Даже отсюда чую, как злятся, что пришлось столько времени кругами ходить. Рожи перекошенные, в глазах бешенство.
А четвертый – живой. Нелепо подпрыгивает на блестящем в лунном свете позвоночнике, правая рука вцепилась в ребро, а в левой зажат длинный хлыст.
– Жамчин, – прорычал я, поставив принцессу на землю, и оскалился.
Шамко затравленно оглянулся и простонал:
– Гвардеец? Зачем он так далеко забрался?
Я наблюдал, как всадники стремительно приближаются. Из‑под костлявых копыт летят комья земли, трава буквально расступается перед ними. Горячая волна прокатилась по телу, приводя в боевую готовность все, от пяток до макушки.
Откинув края плаща, я присел и зарычал.
– У него личное, – проговорил я глухо. – Бери принцессу и беги к камню. Если погибну, у вас будет время спрятаться.
– Серьезно? – спросил парень изумленно. – Считаешь, что без тебя у нас есть шансы?
– Предложи другое, – гаркнул я, вцепившись когтями в землю.
Шамко растерянно замычал и приблизился к Изабель. Та посмотрела на меня глазами, полными ужаса.
– Они убьют тебя, – прошептала она еле слышно.
Может, и убьют, подумал я, но прежде оторву голову этому мерзкому гвардейцу, который умудрился облапошить меня, как щенка.
– Бегом, – скомандовал я, не обращая внимания на молящий взгляд принцессы.
Шамко вцепился мертвой хваткой в локоть Изабель и потащил в сторону камня. Поначалу она сопротивлялась, но, видимо, вид приближающихся мертвяков вернул здравый смысл – она сбросила руку Шамко и побежала с почти заячьей скоростью.
Когда между мной и всадниками осталась пара ворговских прыжков, я взревел и кинулся в атаку. За спиной звонко шлепнуло – хлыст Жамчина ударился в место, где только что стоял.
Кувыркнувшись через плечо, я проскользнул под брюхом костяной лошади, рискуя быть раздавленным, и дернул мертвяка за ногу. Нежить разъяренно завопил, в воздухе сверкнул блестящий клинок. Он попытался пырнуть меня, но потерял равновесие и полетел на землю.
Это дало несколько секунд. Вскочив, я шлепнул лошадь по костяному заду. Зверь гулко заржал, хотя чем непонятно – внутренностей‑то нет. Сорвавшись с места, он понесся в степь, взбивая копытами рыхлую землю.
– Наконец‑то я тебя догнал, – прокричал Жамчин, размахивая хлыстом. – Готовься, ворг. Сегодня последний день твоей свободы!
Хотел ответить что‑нибудь резкое, но вспомнил, что не разговариваю с теми, кого собираюсь убить. А нежить – не в счет, они и так мертвые.
Двое мертвяков стали кружить вокруг меня на лошадях, вскинув вверх кривые мечи. Тот, которого скинул, уже на ногах и осторожно крадется слева, выжидая удобный момент, чтобы напасть.
Я пригнулся и зарычал, отведя правую руку назад для удара. Мертвяки интересуют. Но в первую очередь – гвардеец.
Он крутанул хлыстом, в воздухе сверкнуло блестящее. Я успел отскочить в сторону, но руку все же обожгло.
– Что, ворг, – усмехнулся Жамчин, – трудно быть смелым, когда перед тобой настоящий противник?
В глотке заклокотало, на глаза поползла красная пелена. Я попытался проморгаться, не давая безумию завладеть сознанием, но безуспешно: дымка медленно, но уверенно застилает мир.
Жамчин продолжил издеваться:
– Где же наша красавица? Сама пришла к темнейшеству? Ах нет, это ведь ты ее сюда привел. Стоит спасибо сказать, Ильва будет довольна.
Хотел нарушить собственное правило не разговаривать с потенциальным трупом и спросить – зачем ей принцесса, но ноги уже отпружинили от земли. Я прыгнул на гвардейца, на лету извернувшись, чтобы зацепить когтями незащищенную шею. Но Жамчин ловко пригнулся и подал лошадь вперед.
– Что‑то ты не слишком умел, – проговорил он, когда я приземлился с другой стороны. – Слышал, что ворги – опасные и умелые бойцы. Видимо, ты бракованный.
Пелена накрыла глаза, мерцающая степь превратилась в сплошное красное месиво. Даже мертвяки на своих костяных клячах перекрасились в багровое. Ощутил, как теряю контроль.
Человечье сознание пискнуло и тихо свернулось калачиком в районе пяток. Дальше все в красном тумане. Я бил, резал, рвал и падал, снова поднимался. Меня тоже кромсали. Несколько раз острая боль резанула по плечам, лезвия пытались достать живот, но я успевал уворачиваться.