Хуже всего было то, что я узнала ее сладкий, цветочный аромат. Тот самый, что висел в воздухе в спальне в тот день, когда мы летели в Майами. В тот день, когда у Троя с кем-то был секс.
— Не правда, — мой голос был тихим, хотя я знала, что она говорит правду. — Если бы Трой любил тебя, он бы никогда не делил тебя с другим парнем. А если бы у него были чувства к тебе, это ты была бы в его постели, а не я. И никто другой.
В этом был смысл. Я все поняла, и это придало мне немного сил. Я вскочила на ноги, направив свой мобильник ей в лицо.
— Он перестал встречаться с тобой, не так ли? Несколько месяцев назад. Вот почему ты здесь. Ты в отчаянии.
По румянцу, поднимающемуся от ее груди к шее и щекам, я поняла, что была прав.
Она тоже встала, глядя на меня сквозь натянутую улыбку.
— Единственная причина, по которой ты в его постели, а не я, заключается в том, что он заключил сделку с дьяволом. Я знаю все о твоем браке, Спэроу. Он ненастоящий.
Где-то в моем сознании была крошечная, мультяшная версия того, как меня бьет прямо в лицо мультяшная версия Кэт. Мультяшная Я отшатнулась и упала на колени.
Но настоящая Я шагнула к двери с надписью «Только для персонала», зная, что если останусь, то сделаю что-нибудь, о чем потом пожалею.
Каталина последовала за мной, все еще дразня меня.
— Единственная причина, почему ты не сдохла и Трой не избавился от тебя, чтобы освободить место для меня, это то, что я изменила ему с Броком. Небольшая интрижка закончилась тем, что я забеременела Сэмом.
Ее слова были торопливыми, она еле дышала. Мультяшная Я получила пулю в плечо, кровь размазалась по стене.
— И последнее, но не менее важное, — сказала она, и я остановилась в дверях. — Даже после того, как я разбила ему сердце, у меня в животе был чужой ребенок, Трой все еще заботился обо мне. Делал все для меня. То, что у нас с ним… Милая, ты даже можешь не пытаться. Тебе будет больно, не хочу, чтобы ты на что-то надеялась.
Мультяшная Я вскочила на ноги, призывая фальшивую силу.
— Ты ничего не знаешь о моих отношениях с мужем. Ничего не знаешь о том, что происходит. Просто Трой перестал появляться, и это убивает тебя. Ты волнуешься, — я улыбнулась. — Всё меняется. И люди тоже. Двигайся дальше, повторяй за Троем. Пока, Каталина.
С этими словами я захлопнула дверь перед ее носом так сильно, что стены вокруг меня задрожали.
Мультяшная Я пнула мультяшную Каталину в зад.
Но Каталина была права. Он не любит ее. Но меня тоже.
И правда была в том, что она знала одну вещь, которую он не хотел мне говорить: что заставило его жениться на мне.
Глава 17
Трой
Я припарковался перед туманным кладбищем.
Мой отец был похоронен на одном из старейших кладбищ Бостона. Неприрученная трава, грязь, мох и паутина украшали надгробия, как украшения на Хэллоуин. Несмотря на то, что кладбище выглядело ужасно, я знал, что папа не хотел бы, чтобы все было по-другому. Кладбище находилось позади церкви в Южном Бостоне, куда мы ходили каждое воскресенье. Практически его второй дом.
Здесь были похоронены не только мои родственники, но и многие воспоминания. О некоторых я вспоминал с нежностью, о других мечтал забыть, как, например, об отце Макгрегоре.
Я приходил сюда каждую пятницу днем, перед тем как наступали выходные, а вместе с ними и новые, свежие грехи. Пришел сюда, чтобы поговорить с человеком, которого мне так отчаянно не хватало. Он был моим священником, его надгробие — моей исповедальней.
Он никогда не судил. Никогда не ругал за то, кем был.
У меня есть незаконченное дело, о котором нужно позаботиться. Чтобы выяснить, кто виноват в смерти моего отца.
Я присвистнул, пробираясь по кладбищу, это была моя личная ирония. Это было все равно что пойти выпить пива со старым другом.
Не обращая внимания на моросящий дождь—это действительно было самое странное лето в Бостоне, и, к моей радости, осень начиналась так же мрачно, —я присел на корточки перед могилой отца, положив локти на колени. Как и у всех отцов и сыновей, у нас были трудные разговоры, даже после его вечного сна.
Последние несколько недель я снова был занят попытками выяснить, кто его убил. Кто послал Крупти. Кто бы это ни был, он использовал посредника (жалкий местный парень, который погиб в аварии через несколько месяцев после смерти отца). Человек, стоявший за смертью отца, был умен.
Я заставил людей копать глубже, пытаясь выяснить, кто послал Крупти убить его. Но это было трудно. Все враги моего отца были либо мертвы, либо в тюрьме. Что-то тут не сходилось.
Я уже начал сомневаться, что человек, пославший Крупти, был моим врагом, а не врагом моего отца. По крайней мере, я свел счеты с Пэдди Роуэном, старым говнюком. Хотя это было не только для отца, но и для нее. В последнее время я часто говорил с отцом о Спэроу.
— Робин тоже была такой занозой в заднице? Спэроу откуда-то унаследовала свою наглость, и точно не от отца.
Папа не ответил. Но у меня было чувство, что если бы он был здесь, рядом со мной, он бы фыркнул от смеха и сказал что-то грубое об этих девушках. У меня было такое чувство, что даже если он и любил Робин, то никогда не показывал своих чувств.
Винить его было нельзя. Я тоже не был полностью в контакте со своими эмоциями. Большую часть времени я даже не был уверен, что они существуют.
Я сорвал несколько травинок и бросил их на его могилу. Давненько я не ограничивался одной женщиной. Каталина была моей последней попыткой отношений, и закончилось всё полным провалом.
— Малыш? Малыш, это ты?
Легка на помине. Кэт пробиралась ко мне на своих высоких каблуках, волосы прилипли к голове, капли дождя падали на лоб. Ее зубы стучали под холодным моросящим дождем.
У нее всегда были склонности к преследованию. Еще до того, как я впервые порвал с ней. Когда она все еще носила маску милой, застенчивой девочки. Она сопровождала Марию, когда та приходила убирать в родительский дом, всегда поглядывая на меня сквозь свои длинные вьющиеся ресницы, улыбаясь так, словно я сам повесил луну в небе и зажег солнце.
Но еще она была собственницей.
Всегда вынюхивала, чтобы убедиться, что я принадлежу только ей.
Я выпрямился, только тогда осознав, как промок от дождя, и встал перед ней с суровым и неприветливым лицом. Она остановилась в нескольких шагах от меня. Дождь усилился, и трудно было разобрать выражение ее лица.
— Она еще ребенок, — объявила она. — Ты сам сказал, что ваш брак это соглашение. Ты сказал, что она была обузой для твоего отца, — ее тело тряслось, и не от холода. — Мне нужно, чтобы ты вернулся, Трой.
— Хватит, — я съежился в своем промокшем пальто. — У нас был прощальный секс, мы попрощались в моей квартире несколько месяцев назад. Мы расстались.
— Трой, малыш, нет, — она упала передо мной на колени, и грязь забрызгала все вокруг. Она обхватила мои ноги, как будто они были якорем, и слезы потекли по ее лицу, смешиваясь с каплями дождя. — Пожалуйста. Она никто. Она тебя не хочет. Ты ей не нужен. Она не заслуживает тебя. У нас есть целая история. Химия. У нас есть кое-что испорченное и извращенное, но это наше. Это мы. Это всегда были мы.
— Тебе действительно следовало подумать об этом, прежде чем забеременеть, — мой тон был резким, но злость исчезла.
Мне больше не нравилось трахать Брока. Все в этой ситуации казалось безвкусным. Бесполезным. Похоже, я двигаюсь дальше.
— Ты сказал мне выйти за него замуж, — она шмыгнула носом, с которого капала вода, ее ногти все еще цеплялись за мои брюки. — Ты сказал, что это будет лучше для всех из-за этой проклятой беременности. Ох, Трой…
— Кэт, — прорычал я. — Проклятая беременность — это твой ребенок. Может, тебе стоит позаботиться о нем, — но я знал то, что Кэт никогда не говорила вслух.
Она обижалась на Сэма, потому что Сэм был последней каплей между нами. Я не мог забрать ее обратно после того предательства.
— Это могли быть и мы. Женаты. Счастливы, — умоляла она. — Мое место в твоей постели, в твоем доме, в твоих мыслях. Я сделаю все, что угодно. Скажи мне, что нужно сделать, чтобы вернуть тебя.
— Ты позоришься, — я повернулся и пошел к своей машине.
Меня взбесило, что она вторглась в мое время с отцом. Она последовала за мной, истерически рыдая, спотыкаясь о землю, а затем, шатаясь, поднялась на ноги. Туфли на шпильках не самая лучшая обувь для грязного кладбища. Но Кэт всегда любила устраивать шоу. Двадцати с чем-то-летний Трой восхищался этим. Сейчас мне всё равно.
— Не делай этого, — предупредила она. — Я тебе все испорчу.
Я вздохнул.
— Каталина, детка, ты не можешь разрушить даже свою гребаную жизнь, не говоря уже о чужой.
— Гори в аду, — она толкнула меня, а потом замахала кулаками.
Я увернулся от ее девчачьих ударов и схватил ее за запястья, ведя назад к высокой каменной ограде, которая окружала кладбище, и прижимая ее спиной. На мгновение я задумался, действительно ли я когда-то любил ее.
— Хватит, — сказал я. — Здесь всё закончится. А теперь слушай меня внимательно и вбей это себе в голову, потому что я не повторяю дважды. У тебя был шанс. Я отдал тебе всё. Надрывал задницу, чтобы ты покупала себе всякое дерьмо. Рисковал. Построил бизнес, открыл французский ресторан только потому, что это была твоя любимая еда—все для тебя. Но ты предала меня. Ты накачалась кокаином на мои деньги, и мне пришлось отправить тебя в реабилитационный центр, где ты еще больше облажалась. Мы хорошо повеселились, а теперь пора прощаться. Понятно?
Каталина снова принялась бесцельно колотить меня кулаками и кричать:
— Прекрати говорить такие вещи!
Я знал, что ей было тяжело это слышать, но самое смешное было то, что мне больше не было трудно говорить это, признаваться в этом себе. Я отправил Кэт в реабилитационный центр в Малибу незадолго до того, как мы расстались. Самая дорогая гребаная реабилитация в Штатах. Сауны и круглосуточные спа-салоны. Только самое лучшее для моей девочки. Она вернулась беременная от своего консультанта. От Брока.