— Наверно, если захочет и постарается. Никто не будет настаивать на смертном приговоре. И он вернется к жизни не потому, что ему так хочется, а потому, что он просто иначе не сможет. В нем много жизненной силы, и он не сумеет жить одним прошлым. Это будет не сильная любовь, но он женится и обзаведется потомством.
— И забудет ее?
— Разве я так сказал?
— У Сюзанны были задатки, которые могли развиться во что-то очень хорошее, если бы ей не искалечили душу. На ее долю выпало много несправедливостей, — рассудительно сказал Кадфаэль.
— Добрый мой друг! — тепло возразил Хью, с сожалением покачивая головой. — Сомневаюсь, чтобы Сюзанну можно было отнести к агнцам. Она сама выбрала дорогу, которая завела ее далеко за пределы человеческого милосердия. Ее счастье, что она не дожила до суда! А теперь, я полагаю, — прибавил он, глядя на задумчивое лицо своего друга, на котором не заметно было следов уныния, — теперь ты мне скажешь, что Божье милосердие простирается дальше человеческого.
— А как же иначе! — истово подтвердил брат Кадфаэль. — Без него мы все обречены на погибель.