И после каждого приступа я вновь корректировал и корректировал разум, латал собственное сознание, радуясь тому, что являюсь священником Ирулин, а значит, и от этой душевной болезни госпожа меня неизбежно исцелит. По мере того, как приступы становились всё реже и реже, в замок вернулись остальные обитатели, и жизнь, наконец-то вернулась в почти что лишённую безумия колею.
Шли дни и недели. Я продолжал пользоваться пыточным стулом, всё больше и больше развивая свою магию, достигнув в этом деле серьёзных результатов. Теперь моя магическая сила уже почти достигла уровня обычного подростка этого мира, а знания и контроль превосходили почти всех известных мне магов. Более того, из-за того, что магия стала частью моей сути, по тонкости манипуляций и даже силе воздействия я превзошёл возможности своих старых протезов. Единственное, что сильно уступало — порядком улучшившееся зрение, которое теперь могло видеть магические потоки, но не регистрировать части спектра вне видимого диапазона.
К моим пыточным упражнениям присоединились Ксандаш и Хартан, которых идея взойти на новые ступени могущества очень захватила. Со временем нам компанию составила Незель. Учитывая то, что под крылом Ирулин выгорание никому из нас не грозило, в подобных тренировках практически не было недостатков, кроме совершенно отвратительных ощущений жизни, покидающей тело. Лексне, как Высшей Целительнице, наиболее важен был контроль, так что она прибегала к помощи более традиционных упражнений. Для Кениры и её мамы этот стул являлся олицетворением беспомощности и неволи, так что иметь с ним дело обе категорически отказались. Впрочем, с их океанами элир, подобные тренировки стали бы синонимом бессмысленности.
Чтобы не тратить энергию зря, я подключил этот магический насос к энергетической системе замка, оборудовав дополнительными структурами коммутации и преобразования, с огромными потерями преобразующих всю элир, кроме моей, в гармонизированную форму. И учитывая живущие в замке два ядерных реактора в лице мой жены и тёщи, синонимом бессмысленности следовало бы назвать именно этот контур.
Несмотря на зиму, давно вступившую в свои права, мы наконец-то закончили все замковые работы. Я оборудовал купол на крыше климатическими артефактами и вывел туда трубы геотермального обогрева. Кенира принесла из Таргоссы несколько взрослых фруктовых деревьев и ягодных кустов, посадив их прямо на заснеженном дворе. И каким бы безумным и бессмысленным это действие ни казалось, с ума она вслед за мной не сошла — все растения не только имели полноценную корневую систему, которая находилась в большом коме плодородной земли, но и несли на себе благословение Валудур. То же самое жена собиралась сделать на крыше, устроив там оранжерею, парочку фонтанов и небольшой бассейн — обстановку, практически, как в храме Мирувала.
И вот в самый разгар зимы, в тридцатых числах Второзима, как-то незаметно выяснилось, что прошла целая неделя без единого приступа. Этот факт, конечно, ничего не менял — мне предстояло ещё долго тренировать магию, развивая её до той степени, когда поход в Цитадель получит хоть мизерный шанс на успех. Но теперь-то я мог взяться за надолго отложенный проект — собственное омоложение. Конечно, у меня имелись наработки ещё со времён исцеления Мирены, остались даже кое-какие артефакты. Но теперь, с новыми возможностями и повышенными вычислительными мощностями разума, не было не единой причиной этот ритуал не улучшить. Так что, оставив через Диршаду новый заказ на ещё пару бочек медицинского геля, я погрузился в вычисления. И, как это обычно происходит, закончить дело мне помешали новые обстоятельства.
Этим вечером мы собрались на террасе, мило болтали, ужинали и пили вино. Купол барьера защищал нас от промозглого зимнего ветра и падающих снежинок, а климатические чары поддерживали комфортную температуру. В очередной раз собралась наша компания — только-только заскочил Ксандаш с Лексной и Паталой, мы с Кенирой ждали возвращения сына, а Мирена — подруги. Тана знал, что мы его ждём, и не только пообещал появиться вовремя, но и прихватить Незель из храма. Следующие два дня были выходными, практика Лексны была закрыта, а Пале не требовалось идти в школу. Мы собирались прекрасно провести время — вода в озере замёрзла достаточно для катания на коньках, выпало достаточно снега, чтобы можно было лепить снеговиков, строить крепости и играть в снежки, ну а купание в горячих источниках в такой мороз выглядело особо заманчиво. Настроение было полностью расслабленным, так что, когда управляющая система выдала громкий звук гонга, я даже не сразу понял, что произошло.
Для того, чтобы сообразить, что таким образом я обозначил звук тревоги, мне понадобилось не менее трёх секунд. Одновременно со мной поняли это Ксандаш и Кенира. Мы вскочили на ноги, переглянулись и почти одновременно выкрикнули:
— Тана!
Звуком гонга я обозначил не приближение врага или активацию осадного режима, а срабатывание Последнего Шанса. Теперь эвакуационный контур внутри пространственного хранилища был настроен не на маяк университета, а на врата нашего замка, и о подобной нештатной телепортации замок всегда уведомлял.
Мы помчались вперёд, пробегая через распахивающиеся перед нашими носами двери. Не став ждать лифта, практически перепрыгнули пролёты центральной лестницы. Выбежав через один из входов во двор и добравшись до арки врат, мы застыли на месте.
Словно муха, застывшая в янтаре, перед нами предстал Хартан. Прозрачное, почти не преломляющее свет поле временной заморозки, напоминало кристалл чистейшего кварца. Тело Хартана выглядел очень скверно. Его левая нога отсутствовала по колено, заканчиваясь обугленной культей. Лицо наискось рассекал глубокий порез, проходящий через нос и глазницу. Рот его открылся в безмолвном крике, руки были вытянуты вперёд в попытке сотворить какую-то магию. Тело не слишком пострадало — куртка из кожи дрийксы обеспечила хорошую защиту, но, очевидно, недостаточную, чтобы уберечь нашего сына от неминуемой смерти.
Я остановился в растерянности. Мне хотелось кричать, что-то делать, как-то ему помочь, но я прекрасно понимал, что придётся только ждать — ведь разрушить временную заморозку снаружи я не мог никак, более того, считал, что это вообще невозможно.
— Ули, ты боялся, что твои артефакты не работают, — голосом, настолько спокойным, что у меня по спине пробежали мурашки, сказала Кенира. — Ну так вот, только что они спасли нашему сыну жизнь.
Я чувствовал, что внутри неё нету ни страха, ни беспокойств. Она не боялась за сына, знала, что теперь у него всё будет в порядке, теперь её распирала холодная ярость. И я очень не завидовал тому ублюдку, кто такое устроил.
— Я дрался с Хартаном, — сказал Ксандаш, — и он далеко не слабак. То есть тут поработали серьёзные силы, причём, скорее всего напали внезапно.
Я промолчал, лихорадочно перебирая варианты, пытаясь понять, кто же мог быть виновником нападения.
Пока мы так стояли, во двор выбежали Лексна и Мирена. Лексна принялась внимательно осматривать Хартана, визуально оценивая повреждения и прикидывая требуемую терапию. Мирена же побледнела, приложила руки к груди и выкрикнула:
— Незель!
Я похолодел. Тана должен был забрать жрицу, так что вероятность, что на них напали вместе, была очень высока. Вот только у Незель Последнего Шанса не имелось.
Мирена окуталась целым веером различных барьеров, подбежала к портальной арке и активировала врата в Нирвину. Я, не раздумывая, бросился вслед за ней, входя форсированный режим, приготовившись немедленно атаковать всех, кто нас встретит по ту сторону. Тут я ничего поделать не мог, но знал, как только спадёт заморозка, о моём сыне позаботится Лексна. Рядом со мной бежал Ксандаш, его лицо выражало спокойную решимость.
Вот только весь наш благородный порыв пропал втуне, столкнувшись с суровой реальностью. Как бы ни пыталась Мирена вновь и вновь активировать врата, ничего не происходило. Арки, расположенной в Нирвине, больше не существовало.
Глава 12Другую щеку
Мой кристально ясный разум, функционирующий сейчас исключительно в мире фактов, логики и причинно-следственных связей, прекрасно осознавал, что стоит мне отпустить форсаж, как я тут же начну паниковать и совершать глупые необдуманные поступки. Незель являлась одним из самых дорогих мне людей, так что не переживать за её судьбу я не мог. Но теперь я имел возможность не бегать по округе, словно безголовая курица, а спланировать дальнейшие действия.
Самым простым способом была телепортация на маяк в университете. У нас до сих пор имелась пара неиспользованных эвакуационных катапульт, которые я не только не отправил в утилизацию, но и не изменил сигнатуру пункта назначения. Но от университета до нашего дома было почти тридцать минут ходьбы, которые мы себе позволить не могли. Не было у нас и времени дожидаться отмены стазиса и разговора с Хартаном. Нужно было действовать сразу, но, опять-таки, не нарваться на неприятности самим. Тот, кто устроил нападение, мог оставаться в засаде именно в надежде на наше появление. И к этому следовало быть готовым.
— Лексна, ты остаёшься с Паталой здесь, — сказал я. — Я прошу тебя…
— Ули! — оборвала меня она. — Не беспокойся, о Тане я позабочусь. Ни о чём не волнуйся, я знаю, где у тебя что лежит. Так что иди. И ты, любимый, береги себя.
Ксандаш подошёл к жене, крепко обнял и поцеловал.
— Спасибо, — кивнул я. — Переодеваемся. Две минуты. Тааг, одеть всех в броню, максимальная скорость. Кенира, комбинезон, броня, защитные артефакты.
Не дожидаясь её ответа, я начал срывать с себя домашнюю одежду, оставляя лишь нижнее бельё. Рядом со мной из воздуха возник мой костюм из Цитадели, доспех из кожи крежл-змея и два тяжёлых браслета. Я залез в комбинезон, натянул ботинки и как можно быстрее принялся надевать бригантину. Мирена, Кенира и Ксандаш принялись раздеваться, совершенно игнорируя снег и холодную погоду. Тааг метался между ними, хватал своими щупальцами элементы штурмовой брони, прилаживал на тело, защёлкивал замки и закручивал винты. Когда я, наконец, затянул последний ремень на наколеннике и уже тянулся за шлемом, все были готовы. Я защёлкнул тяжёлые браслеты защитных артефактов прямо поверх наручей и повернулся к жене.