льными, но против токсинов и ядовитых газов у нас имелись артефакты активных фильтров частиц, пропускающие только молекулы кислорода и азота, а когда Эгор поместил нас в зону полного вакуума, нормальное дыхание обеспечили коронки на коренных зубах. Пусть запас воздуха в пространственном хранилище этих артефактов был не очень большим и его хватило бы лишь на пару часов, но я не верил, что этот бой продлится дольше.
Мы проигрывали. Мирена, Ксандаш и Хартан увязли в бесконечной волне големов, нас с Кенирой теснил Повелитель чар. И пусть мы пока держались, все вычисления и прогнозы показывали, что поражение неизбежно. И у нас не оставалось особых козырей, чтобы переломить сражение в нашу пользу.
Прозрение пришло внезапно. Пусть я и разделял убеждения Эгора, что у мага должен торжествовать разум, унаследовал его скепсис в отношении медитаций и путей духовного совершенствования, но, видимо, в моей голове накопилась какая-то критическая масса данных, выводящая мышление на новый уровень. Окружающий мир будто застыл, всё в нём стало двигаться гораздо медленней, словно я попал в сон и смотрел наружу глазами Склаве. Чувства и эмоции, которые ушли прочь вследствие использования форсированного режима, вернулись, но не стали мешать, а превратились в новый слой информации. Страх, ярость и отчаяние, захлестнувшие душу, были взяты под контроль рациональной частью разума и теперь лишь придавали сил. А воробьиные инстинкты, врождённая магия моих духовных собратьев, дополнили картину мира, открывая целые мириады новых возможностей.
Я шагнул к Кенире, взял её под руку и сделал шаг вперёд. Пространство, ставшее таким понятным и податливым, расступилось, и мы очутились рядом со сражающимися друзьями. Вокруг, сколько хватало глаз лежали оплавленные, искорёженные и иссечённые големы, которые, как я знал, ещё не были окончательно мертвы, во многом — моими стараниями. Мой двойник и я вскинули вместе руки, и на пути бьющих в нас лучей, шаров и искр заколебался воздух, поглощая атаки и выпуская в рядах врагов. Одну из точек выхода я создал совсем рядом с Эгором. Раздалась серия взрывов, разметавшая бронзовую армию, и мы кинулись в самую гущу боя, понимая друг друга без слов. Мы крошили, рубили и взрывали големов, направляли их атаки против них же самих, оставляли за собой заслоны и щиты, чтобы задержать преследующего нас Эгора — одного-единственного, видать залп Кирутала уничтожил двойника.
Я почувствовал, как тело переполняет полный восторг, рациональная часть разума и инстинкты работают в полной гармонии, дополняя и усиливая друг друга. Я словно прорвался из кокона личинки и расправил крылья, став бабочкой. Если раньше для создания пространственных плетений требовалось время, то теперь хватало лишь намерения и желания, ну а высвободившиеся мощности суперкомпьютера в моём мозгу занялись контролем обстановки, прогнозами и определением целей.
Я почувствовал, что хохочу, упиваясь боем, словно какой-то из коллег Ксандаша или боец Больших Игр. Пространство изгибалось и размывалось, наша команда появлялась каждый раз в новом месте, и огромный объём элир Кениры и Мирены не был препятствием, наоборот, ощущался частью меня самого. Эгор не стоял без дела, он непрерывно атаковал, используя всё новые и новые чары. Но теперь мы являлись теми самыми неуловимыми воробьями, сражающимися с фениксом и выходящими из этой схватки победителями.
Големы закончились как-то внезапно. Вот ещё десяток мгновений назад нам противостоит целая армия, пять мгновений — отряд, а мгновением ранее последняя платформа Кирутал в сопровождении тройки Таагов превращается в груду искорёженного металла. Вот мы разворачиваемся к Эгору и атакуем его всеми имеющимися силами, уже ощущая неизбежную победу.
Ох, сколь же обманчивым оказалось это чувство, сколь же ложными вышли надежды! Я успел лишь заметить на лице Эгора новую довольную улыбку, как на нас обрушился ад.
Галадийр Эгор Рундриг ауф Каапо, как оказалось, не просто превосходил Рагдраже. Мирикеш зря попался в его ловушку и оказался застигнут врасплох. Ничто в моём прошлом не могло подготовить меня к настоящей силе своего бывшего рабовладельца, никакие знания не позволили оценить все его возможности.
Я вновь попытался увести команду из-под шквала атак, но пространство стало медленным и неподатливым, вязким, словно смола. Обрушившиеся на нас удары разнонаправленных стихийных окрасов, сложные каскадные структуры чередовались с таранами огромной силы. Рои почти невидимой мошкары, имеющие не только материальное тело, но и магические плетения, которые комбинировались друг с другом, присасывались к щитам и поглощали их энергию, перестраивая и делая своей.
Мне тоже пришлось развеять аватар, чтобы сосредоточиться на одном теле. Ошеломлённые напором, мы пытались выстоять, колдовали, не жалея элир, выкладывались до последнего. Но этого было мало.
Первым пал Ксандаш. Несколько радужный лучей пробили его защиту, лишь на мгновение задержавшись на прочнейшем доспехе из шкуры одного из самых сильных монстров. По какой-то нелепой иронии атака испепелила руку и ногу, сделав Ксандаша таким же инвалидом, что он и был до нашей встречи, пусть на этот раз пострадали противоположные конечности. Когда в Ксандаша ударил третий луч, сработал Последний Шанс. Вот только та пространственная аномалия, что препятствовала переносу на поле боя, стала преградой и для телепортации. Сработали вспомогательные меры, тело Ксандаша словно очутилось в кристалле чистейшего алмаза, а луч, ударивший ему в грудь, просто бесследно исчез.
Второй пала Мирена. Пространственное искажение, которому я не смог ничего противопоставить, разорвало её тело на части. Не знаю, почему реликвия Ризвинн сработала так поздно, возможно, богиня не считала ранение смертельным, но лёд времени, окруживший Мирену, успел охватить лишь две половины. Сердце сжалось — женщина, к которой я испытывал столько чувств, пусть и не была окончательно мертва, но спасти её я бы смог только в случае успешной победы над Эгором.
Я чувствовал всю боль Кениры, всё её отчаяние, но не мог послать ей даже утешения — не хватало времени даже на то, чтобы дышать.
Хартан получил несколько скверных ран, пробивших броню и задевших руку и бок. Но эликсиры, кипящие у него в крови, не давали почувствовать боль, так что наш сын сражался с решительным отчаянием. Тана оказался везучим, ведь следующий удар шёл в голову и должен был стать смертельным, так что оковы времени заточили его в сравнительно целом состоянии.
Мы с Кенирой накинулись на Эгора, вкладывая своё отчаяние в каждую из атак. Пространство кипело и пузырилось, битва происходила в воздухе — нам приходилось зачаровывать под ногами опору, чтобы не рухнуть в пропасть. Я просчитал несколько сложных чар, использующих особенности ауры Эгора, способных комбинироваться с ней и перестраивать её, обращая против владельца. Части этих чар я замаскировал под наши с Кенирой разрозненные атаки, а когда Эгор их разрушил, его ожидал очень неприятный сюрприз.
Его окутало яркое сияние, фиксирующее тело в пространстве, и Повелитель Чар, столь сильный и умелый, застыл на месте, неспособный двигаться или колдовать. Это длилось всего лишь считанные мгновения, Эгор тут же подстроил структуру собственной элир, избавляясь от оков, но этого мгновения мы не упустили.
Луч, выравшийся из наших с Кенирой вытянутых рук, был настолько ослепительным, что казался не белым, а чёрным. Он ударил Эгора в грудь, пробивая его навылет, а потом пошёл вверх, испепеляя шею и голову. Мы не стали глазеть на смерть врага, словно деревенские зеваки, а бросились в сторону, повторив атаку ещё раз, а потом ещё и ещё. Я не мог поверить в победу, подозревал, что есть какой-то подвох, но моё зрение феникса подсказывало, что это было настоящее тело нашего врага, а не один из аватаров, типа проекции, развеянной чуть ранее. Так что мы ударили снова, сжигая само пространство, где стоял Эгор.
И, как оказалось, сомневался я не зря. Луч, ударивший из маленького солнца, внутри которого должен был погибнуть Повелитель Чар, выглядел по сравнению с нашими атаками тонким и тусклым. Вот только он попал Кенире в живот, прошивая мою жену насквозь. А когда он погас, я увидел в теле любимой сквозную дыру, из которой ещё не успела потечь кровь или начать вываливаться остатки внутренних органов. Следующий луч ударил Кенире в сердце, но сработал Последний Шанс, и моя жена застыла в прозрачном кристалле временной заморозки.
Я закричал — страшно, дико и безумно. Отбросив любые попытки удержаться за здравый рассудок, бросился в последнюю отчаянную атаку. Я впал в ту самую воробьиную фугу, но до конца себя не потерял, наоборот, пытался помочь подступившему безумию каждой нейронной связью моего изменённого разума. Меня одолела одержимость одной-единственной мыслью — если не победить врага, то хотя бы уничтожить, забрав его с собой.
Эгор выскользнул из пылающего инферно и обрушил на меня серию ударов. Его вид уже не был столь изящным — от ранее безупречных изысканных одеяний остались жалкие ошмётки, богато расшитый дублет представлял из себя остатки рукавов, кое-как удерживающихся на запястьях. Вот только наша с Кенирой атака не оставила на его голой и неожиданно мускулистой груди ни царапинки, а смазливое лицо искажала широкая ухмылка.
Я не знаю, что именно произошло. Была ли это запоздалая помощь богов, либо же у меня открылось второе дыхание, но я странным образом стал понимать, куда прилетит следующий удар. Мне удавалось реагировать раньше, чем происходила атака, находить малейшие бреши в защите и обрушивать туда шквал чар, умудряясь каким-то образом остаться в живых. Время словно расслоилось. Внутреннее чутьё фиксировало то, что ещё не произошло, но это был не веер вероятностей или возможных событий, каким-то непостижимым образом я знал, что это непременно случится. Я отражал удары и наносил свои — и вот ещё несколько лучей пронзили тело Эгора, пространственная аномалия изломало пространство, где он стоял, а огненная вспышка испепелила его останки. Я бил, бил и снова бил до тех пор, пока не почувствовал, что задыхаюсь, что тело покидают силы и приходит характерная боль тяжёлого магического истощения. Вернувшийся разум подсказал, что теперь, когда Мирена и Кенира пребывают в безвременьи, доступа к их магии я больше не имею, так что приходится рассчитывать только на свои невеликие запасы.