Нет, мой господин, — сказала Хэйко.
Несомненно, даже советники сёгуна, сколь бы слабы они не были, не оставят подобное оскорбление безнаказанным, — заметил Сэйки.
Гэндзи оглядел руины дворца «Тихий журавль».
Здесь нет никакого оскорбления. Мы спали три столетия и видели сны о древней воинской доблести. Теперь мы проснулись. Только и всего.
ГЛАВА 8Маккё
Некоторые верят, что победа зависит от более искусной стратегии.
Другие полагаются на доблесть.
Третьи возлагают надежды на милость богов.
Есть и такие, которые рассчитывают на шпионов, убийц, соблазн, измену, продажность, алчность, страх.
Все эти пути иллюзорны — по одной простой причине. Одна лишь мысль о победе — и ты теряешь реальность, цепляясь за иллюзию.
Но что же реально? Когда ты скрестишь клинок с врагом, и жизнь твоя повиснет на волоске, ты поймешь это.
А если не поймешь, значит, ты прожил жизнь напрасно.
Преподобный настоятель, — сказал Сэйки, — вы совершили оплошность, не привезя с собой вашего чужеземца. Согласно пророчеству, на Новый год некий чужеземец спасет жизнь князю. И мы до сих пор не знаем, кто именно это будет.
Сохаку предпочел пропустить мимо ушей сарказм, с которым Сэйки произнес его бывший духовный титул.
Я настойчиво предлагал князю Гэндзи именно так и поступить. Он отказался, сказав, что чужеземец, о котором шла речь в пророчестве, уже найден, и его жизнь уже спасена.
Покойный князь Киёри доверил нам троим оберегать его внука, — сказал Кудо. — Это означает, что в некоторых случаях мы должны быть непреклонны, и даже идти против воли молодого князя. Сохранить его жизнь важнее, чем приобрести или потерять его благосклонность.
Я прекрасно это осознаю, — сказал Сохаку. — Но я не мог действовать вопреки прямому приказу князя.
Слабый довод, — сказал Сэйки. — Вы могли устроить так, чтоб чужеземец прибыл в Эдо самостоятельно — возможно, в результате «недоразумения». Князю пришлось бы тогда принять все как есть.
Благодарю вас за ценное наставление, — сказал Сохаку. Чувствуя, что начинает злиться, он поклонился с преувеличенной почтительностью. — Прошу вас, объясните мне еще, каким «недоразумением» я должен был воспользоваться, чтоб помешать князю назначить господина Сигеру на прежнюю должность?
Благодарю вас за то, что вы подняли еще один важный вопрос, — сказал Сэйки, поклонившись Сохаку с не меньшим раздражением. — Не будете ли вы столь добры поведать нам во всех подробностях, что же именно произошло. В моем ничтожном разуме не укладывается, как же могли произойти столь опасные и абсурдные события.
Я бы предложил всем нам говорить потише, — вмешался Кудо. — Наши голоса разносятся далеко.
На самом деле и Сэйки, и Сохаку говорили приглушенно. Однако же, преувеличенная вежливость была опасным признаком. Так начинался не один внезапный поединок. И Кудо вмешался лишь затем, чтобы снять напряжение.
Трое самураев сидели среди развалин, на месте одной из комнат, прежде смотревших на центральный садик. Что любопытно, садик нимало не пострадал от обстрела. Даже узоры, прочерченные на песчаных дорожках, остались целы. Чего нельзя было сказать о комнате, в которой находились собеседники. Крыша, стеня и большая часть пола исчезли. Сэйки, Сохаку и Кудо сидели в единственном уцелевшем углу. Их спутники остались на страже в коридоре — точнее, в том месте, где был когда-то коридор. Окружающая обстановка никак не отразилась ни на позах, ни на манерах, ни на церемонности самураев.
Здесь царит замешательство, страх и домыслы, — сказал Кудо. — Никому не ведомо, кто совершил это нападение и почему. Мы — командиры. Все будут смотреть на нас, ожидая объяснений. Не лучше ли нам занятся поиском ответов, вместо того, чтобы обмениваться упреками?
Ответы не имеют значения, — сказал Сэйки. — Важно лишь то, как мы себя ведем. Если мы спокойны и уверены, наши подчиненные тоже будут спокойными и уверенными, вне зависимости от того, знают ли они — или мы, если уж на то пошло, — что-нибудь, или нет.
Сохаку подался вперед.
Нам не следует отвлекаться от сути и говорить о таких незначительных подробностях, как чужеземец и Сигеру. Истинный вопрос заключается совсем в другом.
Я согласен, — сказал Кудо. — Нам следует принять решение по главному вопросу.
Я полагаю, что ответ очевиден, — сказал Сэйки.
Сохаку и Кудо удивленно переглянулись.
Неужто я что-то упустил? — спросил Сохаку. — Когда мы виделись в последний раз, вы настойчивее всех нас размышляли, не ввести ли пост регента, который будет реально править княжеством. Если память мне не изменяет, вы сказали, что молодой князь ни на что не годен и приведет наш клан к гибели.
Возможно, мне следовало сказать не «ни на что не годен», а «несколько чрезмерно утончен».
А это его безрассудное увлечение чужеземцами-христианами? — поинтересовался Кудо. — Неужели и по этому вопросу ваше мнение изменилось?
Нет, я продолжаю считать это опасным, — сказал Сэйки. Ему вспомнилось то неприкрытое проявление чувств, которому он стал свидетелем совсем недавно. — Я бы даже сказал, что эта опасность сделалась еще сильнее. Против них можно будет предпринять определенные действия в будущем, если придется — втайне, без дозволения молодого князя.
Успокоенный Кудо кивнул.
Вкупе со всем прочим, его поведение в отношении дяди может служит решающим доводом.
Вот в этом я бы усомнился, — возразил Сэйки. — Согласен, на первый взгляд оно выглядит очень спорным. Однако же, если вспомнить о пророческих видениях, может оказаться, что это был чрезвычайно мудрый шаг.
Пророческих видениях?! — Сохаку был взбешен. — С каких это пор вы верите в подобные сказочки? Я ни раду не видел ни единого доказательства того, что князь Киёри мог предсказывать будущее, а я служил ему двадцать лет! Что же касается князя Гэндзи, единственное, что из будущего его интересует, так это с какой гейшей он будет спать сегодня ночью и какое сакэ он приобретет для следующей своей вечеринки под луной.
Сигеру — законченный безумец, — сказал Кудо. — Я был среди тех, кто брал его под стражу. Если б вы были там, вы б не говорили сейчас так снисходительно. Он сидел и смеялся, а с головы до ног его покрывала кровь родичей, и рядом с ним лежали бездыханные тела его жены, дочерей и единственного сына. Я никогда не забуду этой картины. Хотя и хотел бы.
Слышу и понимаю, — сказал Сэйки.
Сохаку и Кудо вновь переглянулись; на этот раз на их лицах читалась покорность судьбе. Это было одно из любимых выражений Сэйки, и означало оно, что Сэйки принял решение, и его не переубедить.
Сэйки тем временем продолжал.
Несомненно, ваши доказательства неоспоримы. Однако же, мое отношение к молодому князю несколько изменилось. Хотя я и не уверен до конца в его провидческом даре, теперь я допускаю такую возможность.
Он указал на восточную часть сада, туда, где прежде располагались внутренние покои дворца.
Сохаку взглянул в указанном направлении.
Я не вижу ничего, кроме руин. Несомненный довод в пользу решительных перемен.
И я тоже вижу руины, — согласился Сэйки. — Но я вижу также нечто такое, чего вы не видите.
И что же это?
Развалины личных покоев князя Гэндзи.
Да, это я тоже вижу. И что же?
Если б он не настоял на поездке в монастырь Мусиндо, во время обстрела он находился бы там.
Сэйки был вознагражден: на лицах его товарищей проступило понимание.
Он не мог этого знать! — воскликнул Кудо. Но голос самурая дрогнул.
Однако же знал, похоже, — сказал Сэйки.
Ничего не доказано, — сказал Сохаку.
Но и не опровергнуто, — сказал Сэйки.
Если он знал, то почему же не предупредил нас? — спросил Сохаку.
Я не утверждаю, что понимаю, каким образом действует волшебное предвидение, — сказал Сэйки. — Ясно одно: нам следует на некоторое время отложить решение этого вопроса. А пока что приготовьтесь к путешествию. Оставаться здесь небезопасно.
Вы хотите сказать, что рекомендуете отступить в «Воробьиную тучу»? — уточнил Сохаку.
Да.
Эту рекомендацию чрезвычайно трудно исполнить, — сказал Сохаку. — Большинство провинций, лежащих между Эдо и Акаокой, враждебны нам. Внутреннее море не представляет из себя особого препятствия. Но его патрулируют корабли сёгуна. В таких условиях дорога на наш родной остров делается весьма опасной.
Я предпочитаю опасность смертельной угрозе, — сказал Сэйки. — Мы не можем оставаться здесь.
Есть и еще одно соображение, — вмешался Кудо. — Сёгун никому не давал дозволения покинуть Эдо.
Моя верность принадлежит Окумити-но ками Гэндзи, князю Акаоки, — отрезал Сэйко, — а не узурпатору, присвоившему титул сёгуна и захватившему сёгунский дворец.
Он поклонился собеседникам и встал.
Если мой князь прикажет мне повиноваться этому человеку, я буду повиноваться. Если он прикажет мне убить этого человека, лишь смерть помешает мне выполнить приказ. Я знаю, кто я. Уверен, что и вы знаете.
И, не дожидаясь ответа, Сэйки развернулся и зашагал к развалинам княжеских покоев.
Старый упрямец! — бросил Кудо.
Сохаку фыркнул.
Он и в молодости был упрямцем. С чего бы годам лишить его этого примечательного свойства?
Совершенно ясно, что теперь он не согласится на введение регенства. Он убедил себя в том, что Гэндзи видит будущее.
На том беседа и завершилась. После продолжительного молчания Сохаку и Кудо взглянули друг другу в глаза, поклонились и встали.
Мне очень жаль, Эмилия, — сказал Старк. — Я не нашел никаких останков мистера Кромвеля.
Быть может, ангелы и вправду вознесли его на небо, как ему казалось, — отозвалась Эмилия, но печальная улыбка показывала, что сама девушка в это не верит.
И что вы теперь будете делать? — спросил Старк.
То, что должна. Соберу вещи, какие смогу найти, уложу и буду ждать корабля, плывущего в Америку.