…Проснуться его заставило странное ощущение: ему показалось, что левая нога его быстро бежит куда-то и тащит за собой всё тело. Он с испугом открыл глаза.
– Чертёнок! – укоризненно говорила кухарка, дёргая его за ногу: – Опять ты спрятался? Вот я ужо – погоди! – скажу хозяйке…
– Это я, тётенька Палагея, не прятался, – вот, ей-богу, не прятался! – И Мишка, вскочив на ноги, убеждённо перекрестился.
– Черти тебя спрятали?
– А я пришёл и было везде заперто… дядя Николай стал бы ругаться, – ну я – махать через ворота… – скороговоркой объяснил Мишка, зорко следя за руками тётеньки Палагеи.
– Иди, иди, шишига, ставь самовар-от, ведь уж скоро шесть часо-ов…
– Это я чичас! – с полной готовностью воскликнул Мишка и, довольный тем, что так дёшево отделался, сломя голову побежал в кухню.
Там, бодро возясь около самовара, позеленевшего от старости, пузатого ветерана с исковерканными боками, Мишка вступил в беседу с кухаркой.
– Ну уж в цирке вчерась – ах тётенька! здорово представляли! – щуря глаза от удовольствия, сказал он.
– Я тоже было хотела пойти, – угрюмо отозвалась кухарка и со злым вздохом добавила: – Да разве у нас вырвешься!
– Вам нельзя, – серьёзно сказал Мишка, и так как он был великий дипломат, то, ответив кухарке сочувственным вздохом, – пояснил свои слова: – Потому вы вроде как на каторге…
– То-то что…
– А уж был там паяц один… ах и шельма!
– Смешной? – заинтересовалась кухарка оживлением Мишки.
– Тоись просто уморушка! Согнёт он какой-нибудь крендель – так все за животики и возьмутся! – живо описал Мишка, держа в руках пучок зажжённой лучины.
– Ишь ты… люблю я этих паяцев… клади лучину-то в самовар – руки сожжёшь.
– Фюить! Готово!.. Рожа у него – как на пружинах… уж он её и так кривит и эдак… – Мишка показал, как именно паяц кривит рожу.
Кухарка взглянула на него и расхохоталась.
– Ах ты… таракан ты… ведь уж перенял! Ступай убирай мастерскую-то, ангилютка.
– И фот тяк! – пискливо крикнул Мишка, исчезая из кухни, сопровождаемый добродушным смехом Палагеи. Прежде чем попасть в мастерскую, он подбежал в сенях к кадке с водой и, глядя в неё, проделал несколько гримас. Выходило настолько хорошо, что он даже сам рассмеялся.
…Этот день стал для него роковым днём и днём триумфа. С утра он рассказывал в мастерской о клоуне, воспроизводил его гримасы, изгибы его тела, пискливую речь и всё, что врезалось в его память. Мастеров томила скука, они рады были и той незатейливой забаве, которую предлагал им увлечённый Мишка, они поощряли его выходки и к вечеру уже звали его – паяц.
– Паяц! На-ко вымой кисти!
– Паяц! Принеси лазури!
И Мишка, чувствуя себя героем дня, белкой прыгал по мастерской, всё более входя в роль потешника, гримасничая и ломаясь. Эта роль, привлекая к нему общее и доброе внимание мастеров, льстила его маленькому самолюбию и весь день охраняла его от щелчков, пинков и иных поощрений, обычных в его жизни. Но – чем выше встанешь, тем хуже падать, это ведь известно…
Вечером, пред концом работы, один из мастеров, писавший поясной образ св. великомученика Пантелеймона, подозвал к себе Мишку и сказал ему, чтобы он поставил икону, ещё сырую, на окно; Мишка, кривляясь, схватил образ и… смазал пальцем краску с ящичка в руке св. целителя… Бледный от испуга, он молча и вопросительно взглянул на мастера.
– Что? Дорвался? – ехидно спросил тот.
– Я нечаянно-о… – тихо протянул Мишка.
– Дай сюда…
Мишка покорно отдал ему икону и потупился.
– Давай башку!
– Господи! – умоляюще взвыл Мишка.
– Ну?!
– Дяденька! я…
Но мастер схватил его за плечи и притянул к себе. Потом он, не торопясь, запустил ему пальцы своей левой руки в волосы на затылке снизу вверх и начал медленно поднимать мальчика на воздух. Мишка подобрал под себя ноги и поджал руки, точно он думал, что от этого тело его станет легче, и с искажённым от боли лицом повис в воздухе, открыв рот и прерывисто дыша. А мастер, подняв его левой рукой на пол-аршина от пола, взмахнул в воздухе правой и с силой ударил мальчика по ягодицам сверху вниз. Это называется «встряска», она выдирает волосы с корнями и от неё на затылке является опухоль, которая долго заставляет помнить о себе.
Стоная, схватившись за голову руками, Мишка упал на пол к ногам мастера и слышал, как в мастерской смеялись над ним.
– Ловко кувыркнулся, паяц!
– Это, братцы, воздушный полёт.
– Ха-ха-ха! Мишка, а ну-ка ещё посартоморталь!
Этот смех резал Мишке душу и был намного острее боли от «встряски». Ему приказали подняться с пола и накрывать на стол для ужина. В кухне его ждало ещё огорчение. Там была хозяйка – она поймала его и начала трясти за ухо, приговаривая:
– А ты, чертёнок, спи, где велят, а не пря-чься, не пря-чься, не пря-чься.
Мишка болтал головой, стараясь попасть в такт движениям хозяйкиной руки, и чувствовал едва одолимое желание укусить эту руку.
…Через час он лежал на своей постели, под столом в мастерской, сжавшись в плотный маленький комок так, точно он хотел задавить в себе боль и горечь. В окна смотрела луна, освещая голубоватым сиянием большие иконостасные фигуры святых, стоявшие в ряд у стены. Их тёмные лики смотрели сурово и внушительно в торжественной безмятежности своей славы, лунный свет придавал им вид призраков, смягчая резкие краски и оживляя складки тяжёлых риз на их раменах.
Без дум, весь поглощённый чувством обиды, мальчик покорно ожидал, когда это чувство затихнет… а блестящие краски икон постепенно вызывали воспоминания о вчерашнем вечере, о красивых костюмах ловких, гибких людей, которые так свободно прыгают, так веселы и красивы…
…И вот он видит арену цирка и себя на ней, с необычайной лёгкостью он совершал самые трудные упражнения, и не усталостью, а сладкой и приятной негой они отзывались в его теле… Гром рукоплесканий поощрял его… полный восхищения пред своей ловкостью, весёлый и гордый, он прыгнул высоко в воздух и, сопровождаемый гулом одобрения, плавно полетел куда-то, полетел со сладким замиранием сердца… чтоб завтра снова проснуться на земле от пинка.
Справочное бюро
Скелет у змеи есть, а её позвоночник может состоять из сотен прочно соединённых позвонков. Количество позвонков достигает 141–435. Для сравнения: у человека их всего 33–34. Эта особенность подарила змеям потрясающую гибкость тела.
Гримасничать человеку позволяет большое количество мимических мышц. Выражение лица – очень важная составляющая общения, с его помощью мы передаём эмоции. Каждая мышца отвечает за небольшой участок: например, есть мышца, опускающая уголок рта и другая мышца, поднимающая уголок рта. Мимические мышцы бывают «радостные» и «грустные».
Лошади – очень удобные для цирка животные. В их диких предках заложен инстинкт: если опасно – убегай. Этим активно пользуются дрессировщики в цирке – часто мы видим лошадь, бегущую по кругу. Облегчает процесс дрессировки и то, что лошадь в природе – животное стадное; для домашней лошади человек занял место вожака, которому нужно подчиняться. Не будем забывать и о том, что в цирке мы следим не только за движениями самой лошади – не меньший интерес вызывает у нас искусство наездника. Человек давно оценил: рост и ширина спины лошади удобны для верховой езды.
Цвет глаза человека зависит от особенностей его радужки, или радужной оболочки глаза. Чёрный и коричневый (карий) цвет глаз определяется тем, что в радужке много тёмного пигмента – меланина. А вот синих «красок» в глазу нет. В синих, голубых или серых глазах меланина мало, а цвет, который мы видим, – результат рассеивания света в радужке. Кстати, по этой же причине небо и воду мы видим голубой и синей.
Раньше для изготовления красок использовали минералы, животных и растения. Растирая в порошок охру, получали жёлтую и оранжевую краски, размельчая малахит – зелёную, киноварь – алую, из толчёного угля выходила чёрная. Пурпурную краску получали из моллюсков, красную – из насекомых. Иногда рисовали разноцветной глиной. Порошок нужного цвета смешивали с водой – и краска готова. Иногда в краску для вязкости добавляли клей, или яичные белки, или молоко.
Кошка передвигается бесшумно благодаря тому, что ходит не на всей стопе, как человек, а на пружинистых пальцах. Кроме того, толстые мягкие подушечки позволяют распределять вес равномерно по всей поверхности. К тому же когти большую часть времени спрятаны в специальных складках кожи обманчиво мягких лап, что тоже способствует бесшумности ходьбы.
Самовары делали из меди. Со временем золотисто-розовые предметы из меди покрываются патиной – плёнкой зелёного цвета. Такой цвет патине придаёт карбонат меди, образующийся в присутствии воды под действием углекислого газа.
Лучина – длинная щепка сухого дерева, предназначенная для растопки печи, освещения избы. Получали её, отделяя щепки от полена специальным длинным ножом – косарем. Для освещения лучину вставляли в специальную металлическую подставку, светец, а рядом ставили тазик с песком или водой.
Пытаясь настигнуть жертву или же спасаясь от преследователя, представители животного мира совершают порой огромные прыжки. У некоторых зверей лучше получается прыгать в длину, а у других – в высоту. В лесу найдётся немало хороших прыгунов: белка и заяц, лягушка и кузнечик. Но рекорд по прыгучести принадлежит крошечным насекомым. Кошачья блоха может подпрыгнуть вверх на 34–35 см, что превышает её собственный рост почти в 130 раз! В длину блоха прыгает на расстояние, в 60 раз превышающее её собственную длину тела. А ещё одна крошка – цикада-пенница способна подпрыгнуть на