– Вы кого-то искали, – повторила она, будто размышляя над словами Тесс, – но не сказали об этом шерифу.
– Именно.
– Почему?
Тесс понадобилась лишь секунда, чтобы выдать правдоподобную ложь, но ей показалось, что Марианна заметила задержку:
– Мои отношения с клиентами носят конфиденциальный характер.
– Юрист?
– Нет, но работаю на юриста.
– Частный детектив.
– Да.
– Не местная.
– Да.
– Похоже на игру, – сказала Марианна, закрывая книгу и подпирая подбородок рукой. – Двадцать вопросов. Сколько у меня осталось?
– Что, если мы поменяемся ролями и я задам вам несколько вопросов? В вашем доме этим летом были гости?
– Очевидно же: был один. Джентльмен в домике у бассейна.
Она улыбнулась, весьма довольная шуткой.
– Приглашенные гости.
– Не уверена.
– Звучит в самом деле неуверенно.
Что бы ни забавляло Марианну в этом разговоре сначала, теперь это пропало – так же быстро, как и появилось. Ей стало скучно и неинтересно.
– У крестницы есть ключи, она может приходить туда, когда захочет. Поэтому и другие могут. Я не была там несколько лет, и детей у меня нет.
– Ваша крестница – молодая блондинка по имени Эмми, которая иногда пользуется прозвищем Голландка?
Тесс решила не упоминать остальные детали вроде противоречивых описаний фарфоровых кукол, психичек и анорексичных бродяг.
– Голландка, – Марианна улыбнулась. – Она много лет так не называлась.
– Под ним она выступала в Остине.
– Ах да, музыка… На самом деле ее зовут Эмили Штерн. Эмми для домашних. А почему вы ее ищете? Что… В Остине что-то случилось?
– Я ищу не ее. Я никогда ее не видела.
Тесс достала фотографию Ворона, самую позднюю – вырезку с надписью «В большой беде».
– Я разыскиваю этого мужчину. Последнее, что мне известно – он был с ней в Твин-Систерс.
Марианна мельком взглянула на фото.
– А ищете вы его из-за того, что здесь написано. «В большой беде».
– Отчасти. Его родители ничего о нем не слышали более месяца и очень переживают.
– Родители всегда переживают.
– По-моему, вы сказали, что у вас нет детей.
– Зато у меня есть родители. Или вы думаете, я из яйца вылупилась? – Тесс задела ее за живое. – Даже у Афины были родители, несмотря на то что она вышла из головы отца полностью готовой. Это вот Афродита, богиня любви, появилась из океана безо всякого объяснения. Ее и надо было бояться, скажу я вам. У меня были родители, и в свое время я заставила их здорово понервничать. И вот я здесь, взрослая женщина, и моя жизнь настолько спокойна и скучна, что нельзя представить даже в самых смелых фантазиях. А они живут в доме престарелых. С уходом. Превосходный двусмысленный термин. Будто кто-то в конце жизни может взять и не уйти.
Тесс попыталась вернуть разговор в нужное русло.
– Этот молодой человек… Его родители имеют основания беспокоиться. Он никогда не терял с ними связь на столь долгий срок.
– Жаль, я не слушала своих родителей, – пробормотала Марианна, протягивая руку к толстой стопке газет, лежавшей на стеллаже из кожи и дерева, стоявшем недалеко от кресла. Она пролистала их, особенно обращая внимание на раздел афиш, которые каждая газета печатает по уик-эндам. Тесс мельком увидела упоминание Дня всех усопших, из-за которого, как сказал служащий из «Мэрриотт», были забиты все отели. Марианна отложила газету и продолжила перебирать, дойдя почти до низа стопки, пока наконец не нашла то, что искала.
– Все зависит от контекста, правда же? Мисс… Как вас, милая?
– Тесс Монаган.
– Откуда вы, кстати? Не могу понять по акценту.
До этого Тесс понятия не имела, что у нее есть акцент. Она уж точно не растягивала «о» и не поступала вольно с «r», как типичные балтиморцы. Да и речь Марианны не была по-техасски медленной. До сих пор здесь никто еще не говорил так, как, по мнению Тесс, должны были разговаривать техасцы.
– Из Балтимора.
– Я поняла, что не с юго-запада, еще до того, как вы начали говорить – по реакции на моих друзей, – она указала на ухмыляющиеся скелеты. – Вам они не очень-то понравились, это очевидно. Даже моя русалочка.
Тесс постаралась не содрогнуться от вида ужасной русалки.
– Она не так уж плоха.
– Все зависит от контекста, – повторила Марианна. – Эти работы заставляют вас думать о Хеллоуине и прочих жутких вещах, но на самом деле они чудесны и милы, если понимаешь мексиканские традиции. И даже жизнеутверждающи.
«Как скажешь», – подумала Тесс, но в ответ лишь вежливо кивнула.
– Вы увидели фотографию вашего друга с надписью «В большой беде» и посчитали, что так оно и есть.
Марианна продолжала просматривать газеты. Наконец она остановилась и вытянула руку. Тесс поняла, что она просит дать ей фотографию Ворона. Марианна взяла ее и положила перед собой на газетную страницу. Затем повернула, чтобы сыщица тоже увидела. Когда убрала, все сразу стало ясно.
Вырезка, которую Тесс все это время носила с собой, оказалась кусочком пазла. Ворон стоял с тремя другими людьми, и это явно был снимок из рекламной фотосессии группы. Слова «в большой беде» оказались частью заголовка «“МАЛЕНЬКАЯ ДЕВОЧКА В БОЛЬШОЙ БЕДЕ” СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ “У ПРИМО”». Справа от Ворона стояла блондинка с большими глазами и короткой стрижкой. Ее многочисленные личности на фотографии было не различить, но она явно была хорошенькой. Даже красивой.
– Это Эмми, конечно.
– Разумеется, – Тесс дотронулась указательным пальцем до изображения девушки, будто это могло помочь ей узнать, кто она и где она. – Они называли ее Голландкой потому, что она похожа на мальчика с банок «Шервин-Уильямс»?[88]
– С банок? – Марианна рассмеялась. Это был короткий и не слишком заразительный смех – смех женщины, которая старалась держать себя в руках. – О, нет, и даже не потому, что она голландского происхождения. Штерны ведь на самом деле имеют немецкие корни. Их семья живет в Сан-Антонио почти так же давно, как и моя. Просто семейная кухарка, Пилар, называла ее герцогиней, когда она была маленькой, потому что Эмми держалась очень покровительственно; потом мы прозвище сократили[89]. Помню, ей и двух не было, а она уже любила командовать и пыталась всем указывать, что делать. Пилар ей говорила: «Пока не стала герцогиней, будешь слушаться меня».
Она рассмеялась так, словно вспомнила самую смешную шутку всех времен. Тесс казалось, что смеется Марианна слишком долго и громко. Смех звучал нарочито, искусственно, как у пьяной старшеклассницы.
– Я не поняла, – призналась Тесс. – Пока не стала?..
– Ах, вы же не в курсе! В Сан-Антонио каждую весну проходит праздник, фиеста, и орден Аламо составляет из девушек какой-нибудь царственный двор. Есть королева, принцесса, а все остальные – герцогини. Мы с Лолли становились герцогинями почти тридцать лет назад. Но Эмми оказалась принцессой. Двора Грандиозных Иллюзий, кажется… или Арабских Грез. Каких-то грез или иллюзий, в общем. Ее наряд отдадут в Музей Уитта.
Если б уже не знала про музей, Тесс вообще ничего не поняла бы. Грандиозные иллюзии, герцогини, принцессы?
– А кто такая Лолли?
– Мать Эмми. Это она ее избаловала. Да и не только она. Сначала Лолли, потом ее двоюродный брат Гас, который воспитывал ее, когда Лолли умерла. Пилар была единственной, кто по-настоящему воспитывал девочку.
– Как умерла мать Эмми?
Тесс не хотела, чтобы вопрос прозвучал слишком холодно и грубо, но вышло именно так.
– Несчастный случай, – сухо ответила Марианна. – Авария. Бедняжка. Оба родителя умерли, когда ей не было и трех лет, притом отца она вообще не знала. Лолли сбежала с ним из колледжа в последний год учебы и вернулась в Сан-Антонио через шесть недель; свадьбу признали недействительной, а Эмми уже сидела в животе. Он был из Эль-Пасо, из хорошей семьи, но очень беспечный. Погиб на охоте. – Марианна нахмурилась. – Я никогда не могла представить, как они жили бы с Лолли дальше, если бы этого не случилось, я даже не могла об этом думать. Он же был таким незрелым, безрассудным. Она назвала его своей последней ошибкой. Как и всех своих парней. Последняя ошибка.
– Сколько ей теперь?
– Эмми? – Марианна замешкалась, будто ей нужно было время, чтобы сосчитать. – Двадцать три. Она начала распоряжаться своим имуществом пять лет назад. Гас, конечно, хотел отправить ее в колледж, но она и слышать об этом не хотела. Мечтает стать певицей. У нее талант. Крупная звукозаписывающая компания пыталась заключить с ней контракт, когда ей было семнадцать, но Гас не дал своего согласия. Наверное, это было началом конца их отношений, а потом у них произошла ссора, когда ей исполнилось восемнадцать и она отказалась поступать в колледж. Зато теперь выглядит счастливой. Катается из Остина в Сан-Антонио и обратно и меняет группы и стили чуть ли не каждый месяц, мне кажется. Она очень предана своему делу, но совершенно не обеспокоена коммерческим успехом.
«Пожалуй, быть честным свободным художником не так уж трудно, когда есть солидное наследство», – подумала Тесс.
– Значит, сейчас она в группе Ворона?
– Ворона? Ах, твоего друга. Похоже. Ты же видела фотографию. Хотя она меняет группы и названия так же часто, как переодевается. «Маленькая девочка в большой беде» – воплощение прошлого месяца. Кто знает, как она теперь назвалась?
– Вы знали, что они с Вороном жили в вашем домике этим летом?
– Нет. Как я уже сказала, она может приходить и уходить, когда хочет.
– Вы сообщили шерифу, что у нее есть ключ и она могла там бывать?
– А зачем мне было это сообщать?
– Ведь в вашем доме убит человек.
– Шериф сказал, что человек убит где-то в другом месте, – поправила Марианна. – Просто совпадение, мисс Монаган, очередная ситуация, в которой все зависит от контекста. Вы думаете, что оба события имеют связь, потому что они связаны у вас в голове. Старая история о семи слепцах, каждый из которых пытается описать слона, ощупав только его часть.