Дэниел едва сдержался, чтобы не задушить ее. Ее смех, когда она отказала ему, эхом отозвался в его ушах, разозлив его. Тогда он был полон мечтаний, но теперь он знал их цену.
— Не более жалкий, чем ты, милая Жозефина, — сказал он. — Ты пришла сюда, провоняв потом своего любовника…
Вспышка ярости в ее глазах подтвердила его догадку.
— Как ты смеешь…
— Как я смею что, мадам? — он тихо рассмеялся. — Как я смею заикаться, что пока твой муж отсутствует, подвергая себя опасности, твою постель согревает Ипполит Шарль?
Жозефина замахнулась, чтобы залепить ему пощечину. Дэниел перехватил ее руку.
— Это все еще Шарль, да? — спросил он. — Или ты добавила другого жеребца в свою конюшню?
Он отпустил женщину и демонстративно вымыл руку. Потом Дэниел медленно поднялся из ванны. Она пожирала глазами его сильное тело.
— Это не твое дело.
Дэниел не мог поверить, что было время, когда он боялся ее. Он на самом деле верил, что эта женщина владеет его душой. Она и сейчас обладала властью, с которой ему приходилось считаться, но холодные весенние недели в Альпах Дэниел научился без страха смотреть в лицо опасностям. Ошибки еще можно было исправить. Застывшие сердца можно согреть.
Жозефина же, в отличие от него, ничему не научилась. Она подошла ближе и стала между ним и стопкой свежих полотенец, которые лежали на скамеечке у ванны. Она распустила свои прекрасные волосы, шпильки с тихим звоном посыпались на пол. Она погладила его по бедру.
— Мы пережили с тобой что-то особенное, Дэниел. Помнишь? — она стыдливо опустила глаза. — Возможно, я была не права, когда сбросила это со счетов. Но нам еще не поздно все исправить. Выйдя из ванны, он стиснул ее руку.
— О да, милая Жозефина. Видишь, я уже принял ванну, — Дэниел наклонился к ней, она облизала губы, подставляя их для поцелуя, — а ты все еще грязная. — Он слегка подтолкнул ее. Она ударилась коленями о край ванны. Одетая в белый шелк женщина полетела в тепловатую мыльную воду.
Не обращая внимания на ее свирепые угрозы, Дэниел взял полотенце, небрежно обернул его вокруг бедер и вышел.
Мадемуазель Торнон, портниха Лорнемент де Трасе, поднесла к глазам лорнет в золотой оправе и медленно обошла вокруг Лорелеи.
— Говорите, что вы гостья первого консула? — спросила она.
— Да. Мы с мужем разместились в Тюильри.
Мадемуазель Торнон и Клери де Ремюсат обменялись долгими взглядами. Хотя они с Лорелеей одного возраста, Клери была гораздо искушеннее ее и обладала опытом зрелой женщины. Ее прекрасный рот под довольно-таки длинным носом изогнулся в улыбке, пара ямочек на румяных щечках придали ее внешности пикантный оттенок.
— Дэниел Северин оказал Бонапарту важную услугу, — сказала Клери. — Лорелее нужны платья на все случаи.
— Я понимаю так, что он получил и соответствующую компенсацию, — сказала мадемуазель Торнон.
— Естественно, — ответила Клери, ощупывая пальцами богатый лионский шелк.
Лорелее стало неловко за свое неведение. Она понятия не имела о цене вещей. Лорелея даже не была уверена, может ли позволить себе купить то, что задумала Клери.
— Мадам Бонапарт знает, что вы пришли ко мне? — спросила мадемуазель Торнон.
— Нет, — сказала Клери, и на лицах обеих женщин отразилась радость, что смутило Лорелею. Она с покорностью сносила беззастенчивое разглядывание портнихи и жалела, что Дэниел не подготовь ее к жизни в Париже.
— Где, черт возьми, вы взяли такую одежду? — спросила мадемуазель Торнон, осторожно дотрагиваясь до отворота куртки Лорелеи.
— В приюте Святого Бернара, — она посмотрела на свой жилет и бриджи. — Это все, что у меня есть. Вы поможете мне?
— Помочь вам? — мадемуазель Торнон дотронулась до локонов Лорелеи. — Короткие волосы, — пробормотала она, — но хорошие. У вас отличная фигура, моя дорогая, и романтическое выражение лица, что прекрасно сочетается с греческим стилем. — Наконец она улыбнулась, и ее лицо стало не таким строгим. — Мои дорогие, — проговорила она, — мы втроем сыграем одну шутку.
— Что ты сделал?
Сквозь тусклый свет винного погребка на Рю де Валонс Дэниел всматривался в окружающие его шокированные лица. Все присутствующие были знакомы ему — суровые, честные, решительные мужчины, на которых можно было во всем положиться. Все они были швейцарские патриоты, которые собрались в Париже, чтобы поддержать своего заключенного в тюрьму лидера — Жана Мьюрона.
Дэниел неторопливо отпил из бокала. Дешевое виноградное вино обожгло ему горло.
— То, что я сказал, — объяснил он. — Я спровоцировал Жозефину.
— И тем самым подписал Мьюрону смертный приговор, — проворчал Натаниэл Штокальпер. Его отец был убит во время резни. И глядя на сына, узнавая в лице юноши до боли знакомые черты, Дэниел вновь вспомнил прошлое. — И свой тоже.
— Не поверю, что мы побеждены, когда мы даже еще не начинали, — сказал Дэниел. — Все может произойти, если ты на правильном пути.
Албрехт де Вир, агент по торговле шерстью из кантона Юри, приподнял бровь:
— Что-то не похоже на Ворона. С каких это пор ты стал таким идеалистом, мой друг?
«С тех пор как встретил Лорелею», — хотелось ответить Дэниелу. Он уставился в стакан, чтобы скрыть выражение своего лица. Поборов смущение, снова посмотрел на швейцарцев:
— Мы все время знали, что не Жан украл золото.
— Но пока мы выясним, кто это сделал, его все будут считать виновным.
— Это сделала Жозефина, — сказал Дэниел. Штокальпер присвистнул:
— Ты уверен?
Он кивнул.
— У меня была очень интересная встреча с главным секретарем Жозефины. Мне стоило это значительной части моего вознаграждения, но я выяснил, где находятся деньги. Они в банке в Женеве, — его губы скривились в иронической улыбке. — На счете Ипполита Шарля.
Де Вир хлопнул ладонями по столу.
— Слава Богу! Вот оно, свершилось. Теперь нам нужно только подать прошение министру юстиции, и Мьюрон будет освобожден.
— Это не так просто, — признался Дэниел. — Нам нужны доказательства, связь между этим вкладом и украденным золотом.
— Мы швейцарцы, — сказал де Вир. — У нас врожденная терпеливость.
— Мы не можем позволить себе быть терпеливыми, — заметил Штокальпер. — Жозефина вместе с Фуше могут очень быстро организовать казнь Мьюрона.
У Дэниела сжалось все внутри.
— Жозефина не отважится на этот шаг так скоро после того, как Бонапарт перешел через Альпы. Уничтожить Мьюрона — это значит залепить швейцарцам пощечину, после того как Швейцария выступила союзницей в походе Бонапарта.
— Победит ли Бонапарт в походе на Италию? Дэниел вспомнил французскую армию, превосходящую по численности и вооружению австрийцев. А потом подумал о первом консуле и отчаянной политической необходимости победы.
— Он победит. Он знает, что должен привезти домой трофеи. Генуя капитулировала перед австрийцами, но на девятый день французы взяли Монтебелло. Мы еще услышим о его победах.
— Итак, что мы теперь будем делать? Дэниел забарабанил пальцами по крышке стола.
— Мы пошлем кого-нибудь в Женеву навести справки об этом вкладе.
Человек, сидевший в углу, встал и отряхнул брюки.
— Я поеду, — это был Бейенс, банкир из Цюриха и близкий друг семьи Мьюрона.
Дэниел записал фамилию вкладчика на клочке бумаги и передал ему.
— Желаю удачи, мой друг. И будь осторожен. Бейенс нахлобучил на голову чудную красную шляпу и вышел из винного погребка.
— Я все еще считаю, что мы должны устроить Мьюрону побег из тюрьмы и переправить его домой, в Швейцарию, — высказал свое мнение Дэниел.
Мужчины все в один голос заговорили и насмешливо заулыбались.
— Ты думаешь, что мы не пытались это сделать? — сказал де Вир. — В прошлом месяце мы ворвались в Отель-де-Миди. Охранники убили Бреннера и перевезли Мьюрона в тюрьму Святого Лазаря. Каждый раз, как только мы подбираемся к нему ближе, они перевозят его.
— А где Мьюрон сейчас? — спросил Дэниел. — В Фэдоксе, — сказал Штокальпер.
— Я думаю, что ты допустил большую ошибку, Дэниел, подстрекая Жозефину, — сказал де Вир, но потом усмехнулся: — Так говоришь, толкнул ее в ванну? Поделом ей.
— А как насчет твоей жены?
Дэниелу вдруг стало плохо от запаха кислого вина и подгоревшего жира.
— Откуда ты узнал о Лорелее?
Из темного угла тесного погребка появился мужчина:
— Я рассказал им. Я знал, что ты воспользуешься моим советом.
Дэниел изумленно смотрел на грубую одежду мужчины, копну его тусклых, немытых волос и суровое выражение в мальчишеских глазах. Значит, парень добрался до Парижа.
— Сильвейн? — воскликнул Дэниел. — Как много ты им рассказал?
Ожидая ответ на свой вопрос, Дэниел обвел взглядом комнату.
— Твои друзья были удивлены, когда услышали, что ты полюбил швейцарскую девушку, — сказал Сильвейн. Он подергал себя за светлые волосы, которые редко росли на подбородке. — Все считали, что ты предпочитаешь парижанок.
— Причем всех сразу, — добавил Штокальпер, и мужчины рассмеялись.
Дэниел постарался скрыть свою досаду и попросил еще вина. Пока швейцарские патриоты обсуждали свои планы, вечер постепенно перешел в ночь. Они так и не нашли ответа на вопрос, как их народ сможет выжить при Бонапарте. Но в одном они были уверены: им необходим Мьюрон, единственный человек, обладающий достаточным влиянием, чтобы объединить разрозненные группировки Швейцарии и твердо стоять за независимость. Им нужно было освободить его и отвезти на их горную родину.
Дэниел вдруг понял всю важность и значимость своей миссии. И это понимание поразило его. Совсем недавно его интерес к Мьюрону был сугубо личным. Сейчас же он обнаружил, что думает как патриот, а не как наемник, теперь независимость Швейцарии имела для него особое значение.
Городской колокол отбил полночь, когда Дэниел и два его попутчика вернулись в Тюильри. Сильвейн и дочь де Вира, молодая бойкая женщина по имени Грета, поступают на службу к Дэниелу в качестве лакея и горничной мадам Северин. Но их тайной обязанностью будет оберегать ее, потому что ревность Жозефины может стать причиной смерти Лорелеи.