— Здесь, — выдохнул Дэниел. — Эта решетка.
Вглядываясь между прутьями решетки, он мог видеть только зловещую черноту подвала.
— Здесь есть кто-нибудь? — прошептал Сильвейн.
— Я почти ничего не вижу. Будь готов к тому моменту, когда я сдвину эту решетку.
Упершись коленями в обе стороны трубы, он ухватился за железную преграду и что было силы надавил на нее всем телом. Металл заскрежетал по камням и медленно уступил. Наконец образовался узкий лаз. Дэниел толчками распахнул решетку пошире, приподнял голову и огляделся по сторонам. Вокруг все было темно и тихо.
Большая, со сводчатым потолком, комната была вся завалена заплесневелыми бумагами и книгами, соломой, мешками с отходами и стеклянными бутылками.
— Понятно, — прошептал Дэниел.
Они вылезли из трубы и сняли свои плащи, спрятав их под соломой. Сильвейн шейным платком вытер вспотевшее лицо.
Где-то скрипнула дверь. Сильвейн уронил платок на захламленный пол.
Дэниел услышал, как из колчана извлеклась стрела.
— Этого я беру на себя, — прошептал Сильвейн.
«Молодец», — подумал Дэниел и тоже стал готовить свое оружие.
В комнату ступила какая-то тень. В тишине послышался звук отпускаемой тетивы. Стрела вонзилась в живую плоть.
Человек вскрикнул. Дэниел и Сильвейн бросились к нему, чтобы заткнуть ему рот. Но через несколько секунд, сраженный метким ударом в грудь, мужчина испустил дух.
— Мне плохо, — снова прошептал Сильвейн.
Дэниел наклонился, чтобы обыскать тело в надежде найти ключи. Тошнотворный комок подкатил к горлу. Он устал от смертей и тайных деяний. Ему нужен был открытый, честный бой при свете дня, а не убийства в потемках.
Должно быть, этот парень был маленькой сошкой, потому что его карманы оказались пусты. Кряхтя, Дэниел и Сильвейн оттащили тело в угол огромной комнаты и прикрыли его соломой.
Они выскользнули за дверь и очутились в темном коридоре.
— Здесь еще два этажа вверх, — проговорил Дэниел, всматриваясь в густую темень.
— Откуда ты знаешь?
— Де Вир кое-кому заплатил здесь.
Выругав себя в очередной раз за то, что потерял план этажей, он направился в сторону узкого пролета каменных ступенек. Они продвигались медленно и бесшумно, задержавшись па первой лестничной площадке, чтобы заглянуть в длинный проход, заваленный кипами бумаг.
Со времен Террора это место очень изменилось. В камерах больше не было отчаявшихся мужчин и женщин. Преступления многих из них заключались лишь в том, что в их венах текла кровь древних благородных династий.
Как у Лорелеи.
Воспоминания о ней совсем некстати выплыли из глубины сознания Дэниела. Ее ненависть обжигала ему душу. Дэниел давно знал, чем для него самого обернется обман.
Но теперь, когда Лорелея знала правду, он будет стоять на ее стороне и постарается исправить все ошибки и недоразумения последних месяцев.
Дэниел рисовал в своем воображении, как Лорелея в смятении расхаживает по комнате, планируя свою будущую жизнь, в которой для него нет места. Но ему без Лорелеи уже не будет жизни. Он должен вымолить ее прощение.
Он кивнул головой, подавая Сильвейну знак следовать за ним. На следующей лестничной площадке, куда через полуоткрытую дверь на втором этаже падал сноп света, они услышали разговор охранников.
— …побил меня снова, Фулар. Ты лишил ужина моих малышей, вырвал его прямо у них изо рта.
По деревянному столу зазвенели монеты.
— Ну хватит, Исамбар, играть на моих чувствах. Твои дочки едят как королевы, ты обожаешь их.
— Ну, не больше, чем ты своего мальчишку. Послышался шелест тасуемой колоды карт.
— Скажи-ка мне, он все еще в Сорбонне?
— Да, получает отличные оценки. Нам с женой приходится много трудиться, чтобы оплатить его учебу.
Сильвейн подготовил стрелу. Дэниел последовал его примеру и попытался выбросить из головы все мысли. Впервые за последнее время ему это не удалось. Разум подвел Дэниела, не позволив ему даже на мгновение уйти от действительности, спрятаться в привычном коконе холодной темноты. Он не мог не думать о двух мужчинах, сидящих за приоткрытой дверью; не мог не думать об их детях; не мог лишить их семьи кормильцев.
У Дэниела дрожали колени, когда он поднял свой лук, вложил стрелу и вошел в караульную комнату.
— Месье, — сказал он. — Прошу извинить за вторжение.
Мужчины оторвались от своих карт и с удивлением уставились на вошедших. Охранник постарше оцепенело сидел, прислонившись к спинке стула. Молодой вскочил на ноги и потянулся рукой к эфесу своей шпаги.
— Пожалуйста, не надо, — произнес Дэниел. Сильвейн шагнул и стал рядом с ним. — Наши стрелы гораздо быстрее вашей стали.
Старший охранник оставался неподвижным, только смотрел во все глаза на Дэниела.
— Но вы…
— …просто привидение, — закончил за него Дэниел, увидев по изумлению в глазах мужчины, что тот узнал его. — С этого расстояния я смогу пригвоздить вас к стене.
Молодой охранник сделал глубокий вдох, намереваясь закричать.
— Исамбар, подожди, — остановил его напарник. Он выглядел очень напуганным. — Вы пришли за Мьюроном.
— Да.
Дэниел отошел в сторону. Сильвейн быстро разоружил охранников, отбросив шпаги и алебарды к дверям. Потом он связал им руки и ноги.
Дэниел в это время забрал у Фулара ключи.
— Не думаю, что вы скажете нам, где находится Мьюрон?
— Умоляю, сударь, не спрашивайте. Это будет стоить мне моей работы.
— Займешься армейскими контрактами. Жена первого консула сколотила на этом бизнесе состояние, — посоветовал Дэниел.
Пробормотав извинения, Сильвейн заткнул им рты кляпами. Дэниел взял лампу, и они вышли, замкнув за собой дверь в караульную.
— Теперь нам нужно найти Мьюрона и выбираться отсюда, — сказал Дэниел.
Они попробовали открыть первую камеру. В связке были четыре ключа, третий подошел. Дверь распахнулась. В лицо Дэниела ударил затхлый запах нежилого помещения.
— Жан? — прошептал он в темноту.
Ему никто не ответил. Они заперли здесь оружие охранников.
Дэниел открыл еще четыре двери. Все камеры были пусты. Но в пятой — с тошнотворным запахом испорченной пищи, мочи и кислого вина — из угла, в который не проникал свет лампы, метнулась тень.
У Дэниела подпрыгнуло сердце.
— Жан?
По холодному полу зашаркали шаги, зашуршала бумага и солома.
— Что за черт? Кто это?
— Это Дэниел, — сказал он. — Дэниел Северин. Быстрый вздох, а потом тишина. Напряжение, отягощенное недоверием, недопониманием, многими годами соперничества в далеком прошлом, идеализмом Жана и цинизмом Дэниела, установилось между ними.
— Дэниел… — задрожал в темноте хриплый шепот.
— С тобой все в порядке?
— Да.
— Ты можешь идти?
— Да.
— Тогда пошли. Со мной Сильвейн, Жан. Он из Швейцарии, такой же патриот, как и ты.
Жан помедлил.
— А ты, Дэниел?
— Я здесь. Разве этого мало?
Все трое направились к караульному помещению. Сильвейн высоко поднял лампу, освещая темный коридор. Из-за закрытой двери слышались сдавленные звуки; ножки стула колотили по полу. Охранники пытались освободиться.
— Месье Мьюрон, — с благоговейным трепетом начал Сильвейн. Он протер глаза и заморгал. — Святая Дева Мария, вы же…
— Брат Дэниела, — сказал Жан.
— Наполовину, — насмешливо вставил Дэниел.
— Да вы же похожи как две капли воды.
— За исключением волос Дэниела, — Жан вопросительно посмотрел на своего брата.
— Но ты никому не говорил об этом, — сказал Сильвейн. — Почему?
— Я пришел его спасать не потому, что он мой брат, — ответил Дэниел. — Было бы слишком эгоистично с моей стороны подвергать только из-за этого опасности тебя и остальных. Пошли.
Они спустились в комнату, куда выходила канализационная труба. Несмотря на все бодрые заверения Жана, Дэниел знал, что его брат ослабел после проведенных в заключении месяцев. «Лорелея даст ему что-нибудь от кашля, — пришла ему в голову неожиданная мысль. — Она поставит его на ноги». В сознании Дэниела затеплилась надежда на примирение с Лорелеей и сохранение их брака.
— Боже, мы будем спускаться здесь? — спросил Жан, вглядываясь в узкую шахту.
— Ты лезешь первым, Сильвейн, — сказал Дэниел.
Юноша начал спускаться.
— Теперь ты, Жан, — сказал Дэниел. — Я полезу последним и поставлю на место решетку. Тогда они не догадаются, что мы уйдем по реке.
Жан сделал глубокий вдох и начал спускаться. Из-за двери послышались приглушенные голоса и шаги. Борясь с паникой, Дэниел ухватился за железную решетку.
Шаги быстро приближались.
Уголком глаза Дэниел заметил на полу белый лоскут.
Платок Сильвейна. Он укажет преследователям, как они ушли.
— Не ждите меня, — прошептал Дэниел.
— Что случилось? — спросил Жан.
— Верь мне. Иди. Мне тут нужно еще кое-что сделать.
— Но…
— Уходи, Жан.
Дэниел собирался схватить платок и вернуться к трубе. Но прежде чем он успел дотянуться до платка, дверь открылась. Все, что он смог сделать, это поставить решетку на место и присесть на корточки между двумя стопками старых книг.
— Я ненавижу это место.
Это был голос Фулара. Свет факела осветил место у порога. Из трубы послышался скрежет.
— Что это? — спросил другой голос. «Исамбар», — вспомнил Дэниел. Они вырвались из караульного помещения. Черт бы побрал его вновь обретенную чрезмерную чувствительность. Он должен был убить их.
— Не знаю. Иди, проверь канализацию.
— Канализацию? Не думаешь же ты…
— Просто сходи проверь.
Послышались еще шаги, а потом длинная пауза. Факел осветил комнату.
— Я ничего не вижу. Проклятие, Фулар, теперь мы влипли.
Дэниел замер, молясь, чтобы охранники больше не услышали ничего из трубы, надеясь, что они не заметят тела под соломой. Секунды тянулись бесконечно.
Охранник повернулся, и свет его факела вырвал Дэниела из темноты. Он увидел нахмуренное лицо Фулара, его распахнутые от удивления глаза.