— Жертвы. Ничего особенного — просто животные с тёплой кровью. В идеале — что-нибудь на уровне баранов и немного быков. Если получится выловить живьём кита — тоже лишним не будет, утонувших тоже хватает.
Командующая понятливо кивает — в жертвоприношениях жрица разбирается получше меня.
— Будет. Ещё что-то?
— Вина хорошо бы. Хорошего — для богов, крепкого — для воинов и такого, чтоб почти прокисло, но не совсем — для душ.
На секунда та задумывается, затем решительно встряхивает головой:
— Будет!
— Всё, остальное — мелочи, которые сделают и сами солдаты.
— Это как, они сразу в Чертоги? — интересуется Бату. Понимаю, что приятель "делегирован" с вопросами от воинской части нашего отряда, так что не злюсь и терпеливо отвечаю.
— В Чертоги или на перерождение — это у кого какая вера, какая судьба, какие желания…
Смотрю на остекленевшие глаза (нет, он не дурак — просто для орка это звучит как "высокая" философия для среднего человека — у него очень практичный ум) и со вздохом:
— Да в Чертоги, в Чертоги.
Стоящий неподалёку Леер фыркает смешливо, но замолкает, стоит только перевести на него взгляд.
— Чем помочь надо? — продолжает Бату.
— Да не мешало бы. Погребальный костер буду устраивать символический. Хорошо было бы, если б каждый принёс что-то для костра. Ну там ствол дерева, крупную ветвь, масло для росжига.
— Типа, чтоб костёр получился от всех, — вмешивается Огненный Щит.
— Аа, эт понятно, эт верно! — сияет Бату и идёт рассказывать суть задания воякам.
Подготовка короткая — схему я набросал на листочках папируса, после чего раздал магам, желающим поучаствовать в этом — они и проследили, как воины чертят линии в каменистой земле — пара часов работы. Затем обошёл всё вокруг, поправил и начал…
Кромка открывается — это не только "театральный эффект", хотя и он важен. Просто рядом с ней Души и отпечатки сознания приобретают большую плотность, могут говорить понятней, соображать чуть больше. В качестве побочного эффекта — их видят не только маги, но и все, в ком есть хоть капелька Силы.
— Ааа…, — раздались приглушённые вздохи наблюдающих за ритуалом людей и нелюдей.
— Да начнётся пир! — командую я и вспыхивают многочисленные костры, зажжённые в строго определённых местах. Только сейчас начали резать скот — так, чтобы кровь пролилась на определённые завитки Узора.
Души подлетают и начинают пить, на глазах обретая плотность. На живых они смотрят печально, но не все, не все… Есть призраки вполне довольные — они успели ухватить, что ждёт их в дальнейшем — и остались этим очень довольны. Они подлетают к товарищам и начинают передавать какие-то просьбы и пожелания — не только свои, но и своих более "призрачных" товарищей — тех, кто не может сам общаться с живыми.
Не стоит думать, что погибшие и умершие от ран говорят сплошь о кладах или изрекают мудрые наставления друзьям и родственникам. Чаще всего это мысль, которая мелькала перед смертью.
— Пить. Передай братьям, что вода — это благо, — втолковывает один такой своему дальнему родичу. Другие рассказывают об интрижках, упущенных возможностях, детях на стороне и тому подобное.
Тем временем жарится мясо — полусырое, "с кровью". Открываются бочонки и амфоры с вином, после чего всё перемешивается. Еда и выпивка для живых — скорее символические, здесь не стоит нажираться и напиваться. Мы подчёркиваем своё родство, не более. Душам же такой ритуал очень важен — теперь в загробном мире они не будут хотеть есть или пить, будут весёлыми. Это не совсем так — всё намного сложнее. Однако доля истины в этом есть, так что переубеждать непосвящённых никто не торопится.
Через пару часов самые занудливые души донесли свою волю до живых, все выпили и поели и начались танцы и песни. Выглядит это… сюрреалистично — в круг живых танцоров влетают призрачные, начиная выкидывать коленца. К голосам живых певцов вплетаются голоса душ — уже заметно отличающиеся от человеческих.
Страшно? Нет — люди/нелюди пусть и на взводе, но мёртвых никто не боится. Ритуал проведён и проведён по всем правилам, так что даже былые враги уже перестали быть таковыми — их же Проводили! Да, несколько… нервно, но опасности — никакой. А дома-то что можно будет рассказать!
Пусть такие вот Проводы и не являются особой редкостью, но обычно они — прерогатива жрецов и магов, так что возможность поучаствовать очень сильно поднимает собственную самооценку.
Наконец, живые начали уставать, а ночь клонится на середину.
— Зажигайте костры! — командую я — и огромные, сложенные по всем правилам, они загораются очень быстро. Души устремляются к очистительному огню и взмывают в Небеса, оставляя в огне мелкие грехи.
С новгородцами прощаемся достаточно тепло. Погибшие? Ну так здесь все — либо профессионалы, либо добровольцы, желающие подзаработать, да и Сиаман ни для кого Родиной не является… Отношение же к погибшим столь простое по многим причинам — и прежде всего потому, что здесь не много говорят о "Сверхценности человеческой жизни".
Существует множество спортивных игр типа регби или лапты, но НАМНОГО более жёстких. Настолько, что смерть не является чем-то редким, даже если речь идёт о схватке уличных команд. Специально убивать не принято — боги не одобрят (а боги тут существуют, так что народ не столько верующий в богов, сколько знающий об их существовании), но когда воинскими искусствами занимаются буквально все — в большей или меньшей степени, то и смерть в обычной спортивной схватке не является чем-то из ряда вон выходящим.
Смерть — что-то очень повседневное, привычное, так что большинство воинов воспринимает противника не как врага — как соперника. Понятно, что это относится только к таким вот случаям — "войнушкам" за ресурсы, ведущимся на чужих территориях. Стоит только затронуть "исконные" земли, как война немедленно превращается в священную и тут уже не до "спортивного" азарта.
Несмотря на нежелание заниматься трофеями, памятных вещичек с войны тащу очень много. В основном — подарки бойцов и магов, участвовавших в боях. Брать приходится все, но постепенно большая их часть найдёт своих хозяев — буду дарить тем из знакомых, кому они смогут пригодиться. Исключение — какие-нибудь памятные вещички.
Всё та же каюта в "Кокетливой Каракатице", разве что обитатели немного другие — многие здесь обзавелись приятелями, так что "Великое Переселение" оказалось неизбежным. В частности, обратно мы плывём вместе с Леером в одной каюте — подружились.
— Рэй, опять задумался? — прерывает мои мысли толчок в спину.
— А?
— Да ты как залип у борта, так уже полчаса строишь, — удивляется Бату.
— Да…, задумался, а опасности вокруг нет, вот и расслабился.
— Задумался? Опять небось о чём-то таком… непонятном, — вертит пальцами орк.
Он и правда не дурак — даже более того. Другой бы просто не смог бы стать полусотником тяжёлой пехоты — подразделения достаточно элитного. Другое дело, что практичен он до безобразия. Настолько, что если б ему довелось пожить в России 90-х (в человеческом облике, понятное дело). то прозвище "Конкретный" было бы практически обеспечено. Друзья, родня, выпивка, еда, бабы, золото, хорошее оружие — это да, а непонятные "умствования" — тьфу, ерунда бестолковая!
Глава двадцать седьмая
Плаванье было тихим, даже слишком, так что мореходы начали тревожиться.
— Не к добру, — бурчал навигатор себе под нос, но так, чтобы его не слышали матросы. Впрочем, матросы сами говорили об этом.
"Не к добру", потому как по дороге в Сиаман только короткие шквалы налетали раз двадцать, а сейчас что-то подозрительно хорошо идёт. "Подозрительно", потому что район для мореплавания здесь такой, что заставил бы преждевременно поседеть даже опытного морского волка.
— Благоволение богов? с некоторым сомнением спрашиваю у Леера. Тот пожимает плечами:
— Всё бывает, кончено. Просто… такое вот затишье чаще всего перед большими неприятностями.
Огневик "накаркал" — за пару дней до прихода в Карфаген мы попали.
— Кальмары! — раздался истошный крик с мачты, — брачные игры!
Мне мгновенно поплохело — местных кальмаров было множество разновидностей, но несколько из них достигали гигантских размеров и во время брачных игр собирались в гигантские стаи, становясь предельно агрессивными.
Обойти их не получится — корабли наши слишком неторопливы, а вокруг много рифов, поэтому…
— Приготовится к бою! Маги — по каютам, искать всё, что может помочь, — раздаётся на морем мой голос, усиленный заклинанием Мегафона. Нефертари на своём корабле ушла далеко вперёд и пока до неё дойдёт информация… Я же остаюсь одним из старших офицеров, пусть и формально. Следом летит следующая фраза:
— Я ворон, поэтому если у кого есть опасная дрянь, которую можно сбрасывать кальмарам на головы — собирайте. Сейчас начну облёт кораблей.
"Опасная дрянь" прежде всего у Леера — Огненный Щит прежде всего сапёр, если перевести его специализацию на понятный лад. Не совсем, понятное дело — и сильно не совсем, но кое-что общее есть — взрывающаяся гадость.
— Держи! — друг вываливается из каюты с целой охапкой "гранат" разного типа, — эта взрывается, это жидкий огонь, это…
Быстро разбираем "гранаты" по кучкам, "взводя" каждую на определённый импульс Силы — строго некромагический. В вороньем облике полноценная магия не получится, но долбануть сырой Силой могу. Некромагическая же потому, что и кальмары не просты — кое-какие способности имеются.
Вспоминаю и снова заклинание Мегафона.
— Маги! Если у вас есть что-то, что можно сбросить на головы кальмарам, вывешивайте красные тряпки! Чем больше гадости, тем больше красного.
Затем (наконец-то!) вспоминаю, что Нефертари — соколица и лечу туда. Приземляюсь, Оборачиваюсь, привычно (общаться с ней приходилось частенько, так что — рефлексы) припадаю на одно колено:
— Кальмары.
Дальше коротко свой план. На десяток секунд она задумывается… Отрицательно качает головой, встряхивая огненными кудрями: