а — и выписал премиальные, так что пришлось заткнуться… И да — свадьба предстоит длинная — больше недели.
В свободное время (свободное от Леры) меня оккупировал Майк, таскавший по друзьям — он почему-то воспылал ко мне благодарностью. За что? Ну да хрен с ним — парень нормальный, хотя и с солидными прибабахами. Что за прибабахи? Ну так американец, а точнее — американский еврей, это очень своеобразная личность. Такие имеют личных адвокатов и личных психоаналитиков, могут рассказать тебе о детских проблемах и каких-то комплексах. Словом — открытые где не нужно до такой степени (где нужно — они вполне закрытые), что становится неудобно.
Лечу, никому не мешаю — и внезапно несколько ворон принуждают к посадке. Действуют они согласованно, так что понятно — оборотни. Отлетаем в один из переулков и Оборачиваемся.
— Почему в офис не зашёл?! — Сердито говорит мне невысокий, бритоголовый крепыш (на английском, естественно). Увидев явное удивление, остыли и начали рассказывать о местных реалиях, которые сильно отличались от российских.
— Да ладно, парни, какие на хрен офисы и прочая хрень, — не слишком-то верил я их информации, — неужели не ясно, что большая часть усилий будет идти на свары друг с другом.
Лютер (тот самый крепыш) пожимает плечами и говорит:
— Все понимают. Просто правительство выделяет для этого деньги и неслабые привилегии для тех, кто играет по правилам.
— Ну неужели непонятно, что таким образом вас контролируют?
— Да понятно — и что? Старички ведут какие-то свои игры, да и в целом — не так уж и контролирует.
Тут он криво ухмыляется и добавляет:
— Неизвестно ещё, кто кем крутит — собака хвостом или хвост собакой.
Зайти в офис всё-таки пришлось.
— Имя, — спрашивает скучающий гоблин.
— Не понял сути вопроса — у меня их много.
— Под каким именем вас знают Иные в Москве.
— Сильвер, ученик Рэйвена.
— Рэйвен…, — гоблин оживает и посматривает уже заинтересованно. Поясняю, чтобы избежать возможных недоразумений:
— Недавно стал.
Далее гоблин выдал мне обычную брошюру, в которой рассказывалось о Иных в штатах — очень толерантно. Видно было, что брошюры эти напечатаны по тем же канонам "общечеловеческих" ценностей и имеют мало общего с реальностью. Гоблин с откровенным ехидством наблюдал за мной.
— Если бред убрать, сколько будет здесь отличий от других частей мира? — Спросил его я.
— Да не слишком — так, стараемся свои свары проводить где-то в глуши. Ну — и вся эта хрень с офисами.
В действительности, как позднее просветил меня Лютер, отличия всё же были — и местами достаточно существенные. Бумажная волокита заметно меняла жизнь Иных, приковывая их незримыми цепями.
Венчание проходило в каком-то историческом месте — и это был странноватый микс из христианских, еврейских и чёрт знает ещё каких традиций, собранных в одну кучу. Как по мне — так полный сюр и безвкусица, но судя по шепоткам гостей — их впечатлило.
Следующие две недели провёл как в угаре. Совершенно верно — умотали. Да, оборотень и всё такое, но… невеста (вроде бы уже жена, но до окончания этой двухнедельной вакханалии все упорно называли её невестой) умотала, таская с собой на все мероприятия. Неудивительно, что сумма премиальных была больше изначально заявленной…
— Если бы не ты — Лерка таскала бы меня, — заявил мне довольный папаша, выдав ещё неделю оплаченного отдыха на Гавайях.
Взял, хотя по американским меркам это не самое престижное место для отдыха[6], да ещё и отель трёхзвёздочный… Мелковато для "почти олигарха".
Понял уже через несколько часов — место облюбовали свингеры. Судя по всему Иван Моисеевич имел своеобразные понятие об отдыхе. Из отеля сбежал, сняв комнату домик у одного из местных алкашей. Я не ханжа, просто… Вы всерьёз считаете, что свингеры должны быть молодыми и красивыми? Ой зря…
Домой добирался на танкере — подбросили "халтурку" — требовалось очистить его от множества пакостных духов, появившихся после стоянки в Китае. Так и плыли — я работал, а группа прикрытия обеспечивала отсутствие интереса к моим действиям.
Высадился в Дании и добирался уже самолётом. Ещё в полёте задумался — а почему бы мне не успокоить себе совесть и не обеспечить родственников? Тащить их в Москву… Нее — они у меня абсолютно провинциальные — по складу личности. Такие либо быстро уезжают из больших городов, либо ломаются, причём чаще всего с последствиями — наркотиками и прочим. Думал недолго — просто купил участки в Шепиловке и начал строить дома — родителям, брату с сестрой, племянникам.
— Правильно, — поддержал Ганс моё решение помочь родне, — я вот в своё время всё откладывал и откладывал… Дооткладывался, блин.
Тут он резко помрачнел и замолк.
— А давай напьёмся? — Предложил он мне через несколько минут.
Напиваться мы решили в привычной тусовке музыкантов.
— Боря, давно не виделись, — обнимаюсь я клавишником известной группы. Цверг улыбается и:
— Сильвер, ты как насчёт поучаствовать в записи? Группка одна нарисовалась — недурственная. Своего ударника у них нет — какой-то конфликт. Только сразу говорю — по деньгам глухо, но вот славы можешь хапнуть.
Вопросительно смотрю на него.
— Талантливые ребята, харизматичные — взлетят не сегодня, так завтра.
— Давай так — встретимся сперва, а потом и решать будем. А то мало ли.
Ребята оказались симпатичными, играли весьма качественный фолк-рок и были буквально помешаны на истории славян. Рассказывали о ней интересно, патриотично, но — близко к официальной версии.
— Да бред, — скривился Лёха, когда у нас зашёл разговор о великих правителях. Я называл Ивана Грозного, Петра, Екатерину Великую и других, известных по урокам истории.
— Пётр… Не зря его антихристом называли. Собери в кучку некоторые факты, известные не только историкам, но и достаточно широкой публике: насильно стриг бороды, буквально заставлял подданных курить и пить, носить иноземное платье. Известно?
— Известно, — несколько растерянно подтверждаю я. Оппонент удовлетворённо кивает и продолжает:
— В Нидерландах побывал в анатомическом театре… Морге, короче, — пояснил он, заметив, что я не слишком понимаю, — просто там проводились публичные вскрытия. Ну модно это было.
— Ни хрена себе мода! — Не сдержался я.
— Думаешь, сейчас сильно умнее, — сощурился Леха.
— Ладно. Так вот — он заметил, что одному из свиты зрелище не нравится, разозлился и велел тому ГРЫЗТЬ мёртвое тело. Неповиновение — смерть, беглецов ему выдавали, были уже прецеденты. Вернулся домой — там бунт стрельцов. Что делает Пётр? САМ становится палачом, пытает их, затем рубит головы — ПУБЛИЧНО — и заставляет это же делать свитских. Ты понимаешь, что такое палач в те годы?
— Их не любили, — коротко отвечаю ему. Лёха зло смеётся:
— Не любили? В большинстве городов Европы и Руси их даже в кабаки не пускали — вообще. Если же пускали — то самого последнего разбора — туда, куда ходят даже не нищие, а прокажённые и сифилитики. Представляешь — правитель великой страны — палач!
На минуту он затихает, затем снова начинает говорить. Видно, что на взводе — для него это не просто история — это его молодость.
— Возьмём самое безобидное на первый взгляд — бритьё бород и ношение одежды. Оставим в стороне суеверия и прочее. Ты в курсе, что те же испанцы всегда носили бороды и никто не считал их дикарями? Бороды или усы носили и большинство европейских военных. По крайней мере — в элитных частях. Растительность на лице — признак того, что ты не кастрат, не сифилитик[7], не мужеложец, наконец…
Помалкиваю…
— А одежда? — Продолжает владелец автомастерской. — Ты помнишь, какая она была в то время — неудобная и дорогая, да не по климату? Все эти башмаки, чулки, кафтаны, парики да треуголки… Считай, лет по десять жизни у дворян отобрал — воспаления лёгких, почек, да мочевого пузыря стали прямо-таки эпидемией. И так во всём! А достижения? Территория увеличилась, ага… А то, что людей стало на четверть меньше — это херня, бабы новых нарожают!
В общем, послушал-послушал — попросил не поднимать исторические темы, очень уж… задевает.
Глава пятнадцатая
— Зоран, Зоран, погоди! — Раздался крик нашей старосты. Вот уж человек оригинальный — не ходит, а бегает, не говорит, а кричит — и так во всём. Энергии море и потому ещё на первом курсе её выдвинули в старосты. Зря. Не скажу, что совсем провальная, но к этой бы энергии ещё и мозгов…
Не совсем всё плохо, но её интеллект как паровоз, что ли — способен ездить только по накатанным рельсам. Выучить что-то — запросто, а вот сделать хоть мелкое открытие — хрена. Подозреваю, что после учёбы она поработает-поработает по специальности (и то не факт) — да и пойдёт торговать лекарствами или медтехникой. Хотя… по общественной линии или куда-нибудь на госслужбу такие тоже нужны.
— Зоран! — Светка подбежала, так что орёт, по сути, едва ли не в ухо.
— Поговорить нужно.
— Ну говори — минут пятнадцать у меня есть, — сообщаю ей.
— Это долгий разговор.
Пожимаю плечами и ухожу.
— Давай тогда сейчас, — делает "одолжение" староста. Идём в кафешку, расположенную неподалёку, где я молча заказываю две вазочки мороженого. Зачерпнув мороженого, Света жмурится и тут же переходит к делу:
— Ты знаешь, что Вера беременна, а у Лики проблемы в семье? — С места в карьер начинает она. Не знаю — да и не интересно, за исключением буквально полудюжины человек я ни с кем не общаюсь — даже здороваюсь редко.
— Для них очень важно остаться в институте и ты должен отказаться от места на кафедре, — с напором произносит она.
— Нет, — равнодушно отвечаю ей, продолжая неторопливо поедать мороженое. Глаза у девушки округляются…
— Да как это нет! Ты парень, они девушки, неужели тебе не стыдно?! Когда ты откажешься, они смогут остаться на кафедре и комнаты в общаге будут за ними!