Некоторые зрители оказались благодарными и проставились за зрелище — самогоном. Что ещё может быть в глубинке, где с деньгами напряжно? Пьём — я без восторга, за компанию, а Фон и Лу и видом ценителей. Вроде бы и правда неплохой, но просто не люблю. Парни же пили вещи куда как похуже и пресловутый "Тройной" одеколон занимает здесь не самое почётное место.
Потом решили "угостить" местной шлюшкой — красивой (пока ещё) девахой лет двадцати. Она уже не могла нормально ходить, да и засаленая одежда в сочетании с немытым телом… В общем, утащили её "угощаться" куда-то в переулок — впятером. Зрелище было… Четверо нетрезвых личностей тащат совсем пьяную девку — буквально за руки-за ноги. Штаны и трусы (последние не то что грязные — аж заскорузлые) у неё приспущены до середины бедра, майка с курткой заранее задраны.
— Букет, — открыл рот наш молчальник.
— Неплохой самогон, но до букета далековато, — не согласился немец.
— Заболеваний букет, венерических, — показывает Лу еле заметным жестом.
Дошло не сразу, но ржали долго — действительно, "букет" гарантирован, причём каждому.
На окраине городка озираюсь и принюхиваюсь, долго кружу, убеждаясь в отсутствии слежки. Одет я легко, даже слишком, хотя осень уже вступила в свои права. Да, целый год прошёл…
Оборачиваюсь и взлетаю — счастье и облегчение охватывает меня. Больше трёх недель не мог Перекинутся и тосковал без Неба так… Сравнить не с чем.
Долго летаю, кувыркаясь в воздушных потоках. Да — кувыркаясь буквально, вороны относятся к числу самых маневренных птиц — для своих размеров, понятно. В моём же случае имеется человеческий интеллект, совмещённый с вороньими инстинктами, так что "пилот" я заметно выше среднего. А что будет лет этак через пять…
Кстати, о вороньих инстинктах — не так далеко отсюда запахло свежей кровью. Не могу удержаться, лечу — сбитая косуля на обочине. Осторожно облетаю округу — нет, я пока один тут. Сажусь на череп и выдалбливаю глаза, а затем и ещё тёплый мозг. Вкусняшка.
Шокированы? А уж как поначалу был шокирован я новыми кулинарными пристрастиями… Обнаружить, что мясо или рыба "с душком" кажется тебе аппетитным, это… Мда. Ничего, привык — эскимосы вот тухлятину едят[1], да и исландцы, хотя вполне себе европеоиды, от тухлятинки не отказываются — и ничего, никто их извращенцами не считает. Ну что делать, если организму каких-то веществ не хватает?
Запой окончился быстро и судя по обмолвкам — был он скорее "легендированым", для имиджа. Ну — все "настоящие" музыканты бухают, колются, трахаются. Вот собственно и они такие же — настоящие рокеры, епть… По приезде можно будет рассказывать о гастролях, девках, запое — "Жизни на всю катушку".
Честно говоря, аж огорчились — мы здесь как-то прижились, освоились. Местные показали нам грибные места — местные девки. Да и платят за простой…
Москва встретила неласково — меня обокрали. Не скажу, что было что красть — так, кое-какие шмотки, компьютер (сам собирал) и ещё кое-что по мелочи. Вынесли едва ли подчистую и судя по всему — старались какие-то наркоманы. Ну а кому ещё может понадобиться ношеная одежда и самосборный комп? Аж передёрнуло — ненавижу эту публику. Несколько часов занимался дезинфекцией, не только простирав всё что можно и нельзя (включая ковры), но и буквально облизав двухкомнатную квартиру с хлоркой. В милицию обращаться не стал — не хочу привлекать внимания, да и к документам могут домахаться.
Через несколько дней стал замечать взгляд в спину. Нет, я не параноик — я пограничник. Кто служил, особенно где-нибудь в густонаселённой местности, прекрасно об этом знает и умеет замечать. Повесил в квартире несколько простейших, но необнаружимых сторожков (нитка в стратегическом месте) и понял — квартиру посещают в моё отсутствие.
Начинает нарастать паника, но следующие несколько дней я хожу, пытаясь не показать своей осведомлённости. "Работают" со мной поразительно грамотно и можно с уверенностью сказать — это Система или какая-то структура, не сильно ей уступающая. Во всяком случае — в профессионализме. Пытаюсь вычислить — нужно ли бежать и если нужно, то куда.
Само-собой разумеется, что в эти дни я не перекидываюсь, хотя мотаюсь по переулкам и казалось бы — без посторонних глаз. Нет — боюсь, что засекут и тогда мизерный шанс на ПОЧТИ НОРМАЛЬНУЮ жизнь полетит к чертям. Проблема решается сама собой.
В одном из таких закоулков передо мной пролетает ворон и прямо в воздухе оборачивается в человека — худощавого шатена лет двадцати пяти.
— Ты чей, птенец? — Спрашивает он меня.
Глава пятая
Пячусь, падаю на задницу — от шатена исходит волна такой Силы, что она буквально давит. Не то что отвечать — стоять не могу. Наконец он врубается, почему я молчу и приглушает Силу.
— Свой собственный, — тут же отвечаю я, преодолев нервозность и страх (и нет — страха я в данном случае не стесняюсь).
Оборотень приподнимает бровь — на какой-то миллиметр, но ухитряется показать этим столько…
— Я сам по себе, — повторяю ещё раз.
Отпоив меня коньяком, Рейвен начал задавать вопросы и отвечать на мои. Само-собой разумеется, что было это не на улице, а у него в квартире. Квартира была необычной — и это мягко говоря. Располагалась она в пятиэтажной хрущёвке, но занимала метров этак четыреста навскидку, причём на двух этажах. Да и высота от пола до потолка была около четырёх с половиной метров.
— Магия, — коротко сказал Рейвен, заметив мой интерес.
— Потянулся за птицами, говоришь…, — сказал он задумчиво.
— Ну что ж, поздравляю — это называется самостоятельная инициация. Явление достаточно редкое и несёт в себе как положительные стороны, так и отрицательные. Проще говоря — ты самостоятелен и не принадлежишь ни к какой Стае. С одной стороны — отсутствие субординации, с другой — меньше поддержки.
Киваю понимающе и спрашиваю:
— А кто мы вообще, сколько нас…
— Ясно, ясно, — смеётся собеседник.
— Расскажу пока вкратце, ну а подробности сам узнаешь в процессе обучения.
— Всего нас — не людей и нелюдей… Подробности потом. Так вот всего нас — около семисот тысяч. Отношения разные — войны, союзы, сотрудничество и соперничество. В общем, ничуть не проще, чем у людей. В чём-то даже сложнее. Воронов всех подвидов около тысячи, оборотней вообще — около пятидесяти тысяч. Магия есть, но не надейся кидаться файерболами и прочим. Это скорее ритуалы, руны, зелья… Всё работает — и очень надёжно, но нужны знания, а не мощь. "Настоящие" маги тоже есть, но нас очень мало и почти все родились более тысячи лет назад, когда магический фон был выше.
— Это ж сколько я могу прожить?! — Непроизвольно вырвалось у меня.
— МОЖЕШЬ — много, но скорее в теории. Воюем мы меж собой и понятие "гражданский" отсутствует полностью.
— Ну а всё же?
Рэйвен пожимает плечами:
— Да так просто и не ответишь. Если сейчас решишь забиться в глушь, есть хороший шанс прожить лет триста-четыреста — если не попадёшься медведю в лапы или что-то в этом роде. Останешься в Стае — скорее всего не доживёшь до первой сотни, зато будет шанс научиться кое-каким премудростям и прожить намного дольше. Я вот третью тысячу лет Небо храню.
Задумчиво чешу короткую бородку.
— Кстати, бородка твоя ненадолго. Несколько лет — и волосы на лице расти перестают, да и на теле редеют — таковы уж особенности Воронов.
Затем начинаются расспросы о жизни до Оборота и после. Нужно сказать, что Старший (титул такой) жутко удивился, узнав, что перекинулся больше года назад, а попался только сейчас.
— Ну ты и параноик, — одобрительно сказал он. Именно одобрительно — для таких как мы осторожность и предусмотрительность превыше всего. Правда, нужно и уметь и вовремя рискнуть — и вот тут он меня обхаял:
— Прямо "Премудрый Пескарь" какой-то — забился в свою норку и не высовывался. — Неодобрительно отозвался он о моей прежней жизни.
— Придётся ломать сознание… Нет, тебя не спрашивают, потому как твоя "засветка" может привести к засветке общей. Так что основам тебя учить будут.
— Это… Магия там, рукопашка, — заинтересовано вякнул я. Насмешливое фырканье:
— Да как же забодали эти штампы! Прежде всего ты должен научиться думать.
— Эээ…
— Ты сейчас не думаешь — существуешь алгоритмами. То есть как у пресловутых "Собачек Павлова" — определённая реакция на определённое действие — автоматически, без участия сознания.
Видя, что понимаю я плохо, Рэйвен тяжело вздохнул, пробормотав что-то о "Неучах, не желающих даже пытаться думать".
— Ты, точнее все вы — отучаетесь думать с самого детства, приучаетесь к шаблонам, мозг практически не используется. Дети ещё пытаются, а взрослые… Скажи вот, — неожиданно обратился он ко мне, — ты много думал в течении дня? Не сейчас — раньше.
Честно пытаюсь вспомнить: с утра — привычная программа кухня/ванна/сортир, выглянуть в окно (погода) и одеться; на остановке жду свой маршрут и лишь изредка мелькают мысли о прелестях проходящих женщин или отвлекаюсь на какие-то мелкие происшествия; на работе — если только новое что-то делать приходиться, то есть нечасто. Мда… Действительно — роботы.
Собеседник с интересом следил за моим лицом, явно читая и скорее всего — понимал мои мысли лучше меня самого.
— Не всё так страшно, — успокаивающе сказал он.
— "Ломать" себя придётся — это без вариантов, но за несколько недель справимся. Потом и думать по другому научишься.
Хмыкает с иронией и добавляет:
— Точнее — просто думать.
Учёба началась в тот же день и как и обещалось — она была необычной. Я играл в уличных переходах, причём не только на ударных или на гитаре, но и на инструментах, в принципе незнакомых (естественно — отвратно); пел; танцевал; просил милостыню; приставал к женщинам, громко предлагая "перепихнуться" (кстати — удивительно большой процент согласившихся); писал прилюдно и многое, многое другое.