Сомневаюсь, что Лили удержится от подглядывания мыслей своих сокурсников. Любой начинающий легилимент поддается этому соблазну и старается читать все свое окружение. После этого чаще всего ему приходится менять окружение. Сейчас головы подружек Лили, да и всех остальных, заняты произошедшими событиями. С учетом репутации слизеринцев у грифов, ее выбор вряд ли встретит понимание.
В зал ворвалось с десяток почтовых сов. Пройдя на бреющем полете вдоль столов, они сбросили свои послания. Кстати, слухи о меткости этих вредных птиц крайне преувеличены. Стоит чуть зазеваться и важное письмо окажется не у тебя в руках, а в твоей тарелке с супом, или в самой супнице. Впрочем, возможно это говорит именно о меткости птиц…
После окончания ужина уже на выходе из Большого зала я заприметил Блэка. Не того, который Блохастый, а номер два. Сначала он незаметно пристроился следом за мной, а затем прибавил шаг и вскоре мы шли рядом.
— У меня для тебя письмо от… — младший Блэк многозначно закатил глаза и протянул мне конверт. Было видно, что он заметно волнуется. Еще один идеалист на мою голову. Нет, в свое время я тоже был таким — искренне верил в Волди, чистоту крови и прочее. Но все же во многом мной двигал обычный расчет. Талант значит многое, но зачастую деньги и связи значат гораздо больше.
Подписей на конверте не было, но догадаться об отправителе было несложно. Особенно после намека юного Блэка.
— Спасибо, Регулус, — кивнул я.
Блэк смущенно кивнул в ответ и поспешил в сторону подземелий. Я спрятал письмо под мантией и направился к себе.
— Кар! — разозленный Петр яростно атаковал, стоило мне только открыть дверь. Сделав заход, он сел мне на руку и больно впился когтями.
— Прости, я оставил тебя на весь день взаперти и забыл покормить.
Ворон еще раз хрипло каркнул и сильнее впился когтями в мою руку. Поморщившись от боли, когти у Петра были острые, я достал из кармана мантии несколько сушеных жуков и протянул птице.
Все еще недовольный Петр придирчиво осмотрел подношение, немного подумал, аккуратно все склевал и вновь каркнул, требуя добавки. Закончилось все тем, что мне пришлось добрые полчаса заниматься исключительно птицей. Наконец Петр устроился на высокой спинке кресла и задремал, позволив мне заняться своими делами.
Письмо Темного лорда я вскрывал с некоторым трепетом. Просчет реакции Волдеморта на Обретенную и мою помолвку с ней — это одно. А вот что на самом деле решит Волди — это уже совсем иное.
В письме было простое, сухое поздравление с помолвкой. И понимай это как знаешь. Я потер виски. Кость для Волдеморта должна быть воистину гигантских размеров, чтобы на ее разгрызание Темный лорд бросил все свои силы. Надеюсь, Аберфорт мне ее даст. В ином случае мое положение несколько осложнится.
Сам того не ведая Дамблдор весьма помог мне этим своим трехнедельным запретом покидать Хогвартс. После таких известий Волди ждет личных объяснений. А с ним никогда не знаешь, чем они могут закончиться. Наградой может быть курциатус или и вовсе авада. И пока мне нечего предложить ему взамен утерянной Обретенной, лучше этой встречи избежать.
Еще три недели, и у меня будет новая волшебная палочка. Мне совсем не хочется заниматься Аберфортом с этой деревяшкой с пером Дамблдорского феникса. Особенно в свете информации, что феникс — это «умершая» сестра Дамблдора. С этими мыслями я и сам не заметил, как заснул прямо сидя в кресле.
На удивление я довольно неплохо выспался. Даже тело не особо затекло. Предыдущий опыт сна в кресле был более неудачным. Надо будет не забыть поблагодарить Дамблдора за отличную мебель в моих покоях… прежде чем его убить. Или лучше сначала убить, а потом поблагодарить? Да, второй вариант надежней.
Быстрый обжигающе-горячий душ, очередная кормежка Петра, упаковка своего драгоценного тела в свежую мантию — вот я и готов к очередному дню в этой обители ненужных знаний. Сегодня Слизерин будет заниматься фермерством. Уход за магическими существами весь день. Теория и практика с профессором «почти целым» Кеттлберном. Хуже только прорицания.
Нет, я люблю магическую живность… когда она на разделочном столе. Ведь в ней так много ценных и очень дорогих ингредиентов. А вот отношения с живыми «милыми зверушками» у меня как-то не складываются. Наверное, все эти единороги, гиппогрифы и грифоны чувствуют, что я вижу в них только все самое лучшее. Рог единорога, сушеный язык гиппогрифа, выжимку грифоньей печени и прочие наиболее полезные их части. Почему-то им это не нравится. Глупые твари!
День прошел как я и думал, то есть скучно. Тема занятий — лукотрусы, была мне мало интересна. В защитниках деревьев не было полезных для зельеварения ингредиентов. Младшие духи природы, что с них взять.
С Лили мне удалось увидеться только вечером. Гриффиндор сегодня учился вместе с Равенкло, а нам в пару достался Пуффендуй.
— Ты не важно выглядишь. Что-то случилось? — поинтересовался я, когда мы направились на отработки.
— Случилось то, что мне хочется перебить половину своего факультета, — поморщилась она.
— Подумаешь, — фыркнул я, — порой мне тоже хочется перебить половину твоего факультета.
— Мне не до шуток, Сев. Они все такие завистливые и мелочные. В глаза говорят одно, радуются, поздравляют. А в мыслях то и дело проскальзывает «Почему она, а не я!». Я думала у меня множество друзей, а оказалось… Ты прав, Гриффиндор не то, что рисовало мне мое воображение.
— Если тебя это утешит, то слизерин недалек от того, что оно же тебе рисует.
— У тебя какие-то неприятности? — встревожилась она.
— Ерунда, стал внезапно центром всеобщего внимания. Скоро у меня будет либо много друзей, либо врагов. Наследники всех этих древних и благородных пока еще определяются, как и их родители.
— Прости, из-за меня у тебя сплошные неприятности.
Наш диалог был прерван вторым пришествием Поттера. Состоялось оное, когда мы с Лили почти дошли до домика Флитча. Чутье и обильный дневной снегопад подсказывали мне, что сегодня мы будем чистить внутренний двор Хогвартса от снега. Естественно лопатами, а не волшебством. А жаль — вызов малого огненного элементаля одно из моих коронных заклинаний.
Рогоносец ждал нас неподалеку от главных ворот Хогвартса. Был он без своих вечных сопровождающих и выглядел каким-то подавленным. Заприметив меня и Лили, он еще больше сник и направился прямо к нам, уткнувшись взглядом в землю. Будь во мне хоть капля сострадания, я бы его пожалел. Но чего нет, того нет — пришлось просто молча злорадствовать.
— Чего тебе, Поттер! — отнюдь не ласково посмотрела на него Лили.
— Нам надо поговорить, наедине, — сказал Поттер, все еще пряча взгляд.
— Мне не о чем с тобой разговаривать! — нахмурилась Лили.
— Но я же хочу извиниться!
Поттер сжал кулаки и все же нашел в себе силы посмотреть Лили прямо в глаза.
— При оскорблении тебе свидетели не мешали. А для извинений, значит, мешают? Не думала что ты такой трус, Джеймс.
Слова Лили били словно пощечины. Рогоносец вновь отвел взгляд и совсем сник.
— Прости за те слова вчера. Я был дураком! — все же решился он.
Я нахмурился. Почему это «был»? Это же естественное состояние Рогоносца. Лили молчала. Поттер под холодным взглядом ее изумрудных глаз явно нервничал. Сейчас в нем мало что осталось от былого самоуверенного, нагловатого молодого мага.
— Лили, ну что мне сделать, чтобы ты меня простила? — умоляюще спросил он. — Хочешь, я на колени встану?
Лили еще немного помолчала, а потом произнесла то, чего не ожидали ни Поттер, ни я.
— Хорошо, я тебя прощу, но только если ты извинишься еще и перед Северусом.
Мне показалось или в ее голосе проскользнули какие-то мстительно нотки? А все же она может быть довольно коварна и даже жестока. Моя школа. Пожать мне руку — для Поттера это гораздо унизительней, чем валяться перед Лили на коленях.
Взгляд Поттера сфокусировался на мне. Я бы соврал сказав, что заметил в нем хоть каплю смирения или тепла. Раньше он просто испытывал ко мне стойкую неприязнь и видел лишь мишень для своих идиотских розыгрышей. Теперь же…
Наверное, вот так и возникает вражда. Та вражда, что становится легендарной. Комедия-трагедии в том, что я даже сейчас не видел в Рогоносце врага. Самоуверенность? Наверное, да. Что Поттер может противопоставить моим знаниям и опыту? Да ничего!
Время показало, что я несколько ошибался…
— С-с-снейп, — процедил Рогоносец, роняя слова, словно камни на мою могилу. — Извини… меня… пожалуйста.
Звучало все это скорее не извинением, а угрозой мучительной смерти.
— Конечно, Джеймс, я все понимаю, — сказал я с самой добродушной из своих улыбок. Да, именно с той, от которой в будущем мои ученики впадали в ступор. Сделав шаг вперед, я протянул ему руку.
Некоторые моменты бесценны! Этот явно достоин занять должное место в Омуте памяти. Я готов просматривать его снова и снова. Лицо Джеймса перекосилось так, словно он съел целый лимон и не один. С трудом совладав с бушевавшими внутри эмоциями, он попытался дружески улыбнуться. Улыбка эта вышла похожей на гримасу боли. Бедняга, мне его почти жаль… Ладно, вру — не жаль мне его нисколько.
Джеймс крепко сжал мою ладонь. Будь у него силенок побольше, он попытался бы мне ее сломать. А так — все обошлось, хотя сдавил он со всей силы.
Не удержавшись, я дружески хлопнул Джеймса по плечу. О, этот зубной скрежет, он словно музыка! Рогоносец тут же вспыхнул и уже открыл было рот, чтобы выразить отнюдь не благодарность.
Ну давай, ляпни что-нибудь! Сделай мне приятное!
Поттер захлопнул рот. Я видел, каких трудов ему стоило сдержаться. Еще немного и у него появятся зачатки самообладания, а там и до разумной жизни недалеко. А зачем мне разумный, адекватный Поттер?
— Вот и хорошо! — кивнула Лили. — Надеюсь, теперь ваша глупая вражда прекратится, и вы станете друзьями.
Не понял! Она это сейчас так шутит? Взаправду решила, что мы помирились или это такая тонкая издевка и месть? Причем месть и Поттеру и мне. Поттеру то понятно за что. А я? Неужели за все эти недомолвки? Но так ведь это для ее же блага!