Незнакомой мне тетушке я искренне сочувствую. Так как если я верно представила по описанию и по аналогии, там всё очень плохо.
Вид из окон отеля отличный, ещё и захватывает древнюю часть города. Что прекрасно, ведь домики более современные выглядят скучненько. Типовые дома, в пять-семь (выше редко) этажей. Как стандартная «панелька» в любом захолустном городке России-матушки.
Но главное в Гуйлине и окрестностях — не архитектура. Хотя на объекты культурного наследия, те же пагоды Солнца и Луны, поглазеть стоит. Их как раз в этом году закончили перестраивать, а изначально парные пагоды на озерах были построены во времена династии Тан. Пагоды соединены переходом — под водой.
Работники отеля с превеликим удовольствием рассказали о том, как лучше добираться до пагод и других достопримечательностей. Посетовали, что на пагодах устанавливают подсветку: золотую на солнечной, белую на лунной. Но пока что процесс не закончен. А вот когда доделают — будет изумительно красивый ночной вид.
Замануха в стиле: приезжайте к нам ещё.
Есть ещё дворец некоего принца, другие пагоды, буддийский храм на горе Сокрушающей волны, что посреди реки высится. И всё же есть здесь то, что намного круче любых рукотворных построек.
Природа. Фантастические и неповторимые виды.
Я так многословно рассказываю, потому как нам выделили целый день на акклиматизацию. Целый день ничегонеделанья после безумного периода съемок.
Причем день не такой уж и обязательный. Хоть здесь и юг страны, но из-за особенностей климата особого пекла в Гуйлине не ощущается. Погода относительно мягкая, влажность высокая. После июльских дождей в Бэйцзине так-то тоже влажность высоченная. Да, плюс тридцать пять градусов днем — так и в столице не меньше шпарило.
По моим личным ощущениями, к такой погоде организм нормально привыкает. По-умному: пояс субтропического влажного муссонного климата.
Раз нам выделили целый день (немыслимая роскошь!), мы с моей замечательной решили потратить его не на городские виды. Все-таки лучшее в Гуйлине — то, ради чего сюда едут туристы — это пейзажи.
Те самые горы, жестоко обозванные «прыщиками», являются карстовыми образованиями. Столпы известняка разнообразных, порой весьма причудливых форм, поднимаются, словно каменный лес. Зеленый: почти все скалы покрыты лианами и деревцами.
Гуйлинь в переводе — лес османтусовых деревьев. Османтуса тут действительно много, на каждом шагу растет. Но мы не в пору его цветения прибыли. Чуть позже, в сентябре-октябре всё будет заполнено сладким ароматом и желтыми цветами.
По весне окрестные горы вспыхивают разноцветными островками цветущих орхидей.
И — будто диковинных гор было мало — через весь город протекает спокойная, медитативная река Ли. Вместе с рекой Юйлун (встреча с драконом, привет от дорамной семьи Юй) и четырьмя озерами она входит в ландшафт «Две реки, четыре озера».
«Нет ничего красивее под небесами, чем пейзажи Гуйлинь», — гласит древнее высказывание. И оно не на ровном месте возникло (а на гористом).
Лицзян — это река цветения персика (дословно). В марте-апреле берега украшены нежным персиковым цветом. Вообще, нет неудачных сезонов для путешествия вдоль берегов реки Ли. Зимой горы покрываются снежными хлопьями. Зимы, благодаря климату, тут мягкие.
С марта цветут персики. А ещё азалии, просто их меньше. Следом распустятся дикие орхидеи. Лето — пора буйной сочной зелени. Осенью порадуют взгляд красные клены и цветущий османтус. В любое время года хорошо!
Мама не была бы мамой, если бы не чувствовала дочь тоньше, чем кто-либо. Даже лучше самой дочери…
После изнурительных репетиций и съемок в бешеном потоке киношной жизни этой вороне нужна была передышка. Меня ещё не догнала усталость, но организм-то не каменный. С учетом возраста — я по силе и выносливости на самый мелкий «прыщик» здешних гор не тяну.
И телу, и разуму нужен отдых. Хотя бы несколько часов умиротворения.
Изначально мамочка хотела прогуляться пешком по улочкам вдоль берегов. Но затем — стихийно — план изменился. На сплав, едва начало светать, по реке Ли. Так уж вышло, что я проснулась в четыре часа утра без будильника. И сна — ни в одном глазу.
Ещё один привет «Воззванию к высшим», точнее, к предрассветным фотосессиям для продвижения. И, соответственно, подъемам затемно.
В это время кухня ещё не работала. Можно было заказать каких-нибудь перекусов, что-то из заморозки или еду с доставкой. Но меня таким не кормят — за тем, что я ем, матушка бдит с суровостью ястреба. (Хорошо, хоть рацион не как у птенцов хищных птиц).
Мы вывалились в холл перед лифтами. Там назначили встречу с Чу Суцзу — её безжалостно разбудили. Тирания!
Чу порхнули к нам в двойном объеме. В смысле, обе-две собрались с нами на поиски очень раннего завтрака, плавно перетекающего в программу отдыха.
Кого мы встретить в холле не ожидали (номера заказывались более-менее рядом как раз для удобства), так это Жуя, дядюшку Ли и Дуду. Заспанный актер тер глаза и вяло переставлял ноги. Вела его — весьма настойчиво — собака.
Кто разбудил дядю Цзялэ, непонятно. Думаю, просто сработала привычка сельского жителя вставать до рассвета. И приниматься за труд, а то потом, на солнцепеке, куда тяжелее работается.
О, к слову: вся Поднебесная живет по общему часовому поясу. Ради национального единства, как завещал дедушка Мао.
Как «московское время», на которое ориентировалась вся Россия, здесь «бэйцзинское время». Только на него не ориентируются, по нему тут живут. И проводят церемонию поднятия флага — по всей стране — одновременно. Масштабно, но не всем, мягко говоря, удобно.
Вообще, старшие помнят недолгий период, когда в стране вводили (неуспешно) переход на летнее время. Цель — экономия электроэнергии. Не всем регионам этот переход оказался удобен. В итоге мы (в плане времени) больше никуда (никогда?) не переходим.
Есть неофициальный часовой пояс в западной провинции Синьцзян (плюс два к Бэйцзину). Но чаще жители западных областей просто сдвигают ритм жизни. Рабочий день начинается не в девять утра, а, скажем, в одиннадцать.
Что в очередной раз подтверждает общеизвестное: человек — это такая скотина, которая ко всему привыкает.
Наверное, вспомнила я про временные казусы, когда чуть не уткнулась дяде Ли в бок. Задумалась — со мной это бывает.
— Отлично, — кивнула сама себе Мэйхуа, убедившись, что столкновение прошло без вреда для всех участников. — Девушки, вы захватили зонтики? Тогда позавтракаем — и в путь.
— Да, госпожа, — в один голос откликнулись сотрудницы.
— Зонтик? — почесал затылок дядя. — А дождя не обещали.
Фасолинка высунула язык.
Жуй зевнул, прикрыв рот ладонью.
Мать моя посчитала этот жест за знак согласия. И мы поехали в лифте с позолотой, теребить дежурного администратора.
Сервис: нам тут же предложили варианты с блюдами быстрого приготовления. Овощи плюс местная вариация омлета с зеленью. Повара, сказали, сейчас же разбудят. Мама не стала отказываться.
Кроме того, работник отеля, узнав о планах дорогих гостей проплыть по реке Ли ни свет ни заря, взял на себя труд — предоставить нам водный транспорт.
— Надежный, — грозно сказала Мэйхуа, — Не трухлявую лодочку.
— Будет исполнено в лучшем виде, — согнулся под девяносто градусов администратор.
Мне стало отчасти неловко. Отчасти — потому что даже если я попрошу этого человека вести себя свободнее, уже следующему гостю он снова будет кланяться.
Вздыхать и осознавать несправедливость мира долго не получилось. Нам подали завтрак. Кроме обещанных яиц и овощей, принесли блюдо с маленькими обжаренными рыбешками — они отсюда, из реки Ли выловлены. Немножко — весьма отдаленно — похоже на нашу корюшку.
Кто бы знал, что вскоре этой вороне предстоит познакомиться чуть ли не клюв к клюву с рыбными добытчиками!
Мы приехали на причал, когда нормальные туристы ещё даже не проснулись. Администратор расстарался для особых гостей: трап кораблика на восемь персон нам обещали подать в пять тридцать утра.
Тут есть несколько ценовых категорий и, соответственно, размеров туристических суден. Лодка на восьмерых — это примерно как номер люкс. Ряд удобств и цена в восемьсот пятьдесят юаней с носа.
«Трехзвездочный» круизный теплоход будет рассчитан на сорок пассажиров (эконом-класс). «Четырехзвездочный» на тридцать персон (стандарт). Думаю, принцип ценообразования ясен.
Мэйхуа оплатила все восемь мест, хотя нас (с учетом песочного хвоста) на одного меньше. Чтобы никого чужого под шумок не подсадили. Даром, что рейс вне расписания и в такую рань. Это же возможность побыть рядом с двумя известными лицами — лучше не рисковать. Отдать деньгами, а не нервами.
Мы подошли к каменному спуску раньше срока. И оно того стоило!
Грань между ночью и днем. Небо еще не решило, светлеть ли ему, или еще отдохнуть в полудреме. Вода прозрачная до донышка. Самое яркое — свет фонаря на носу бамбукового плота.
О, как я залипла, наблюдая за процессом рыбалки с бакланами!
Старенький китаец на плоту везет пернатых пассажиров. Они же средства добычи рыбы — бакланы. Неторопливо толкает плот по течению. Бакланы в какой-то момент взлетают с транспортного средства.
«Приводняются», недолго плывут рядом с плотом. А затем нырком уходят под водную гладь. Погружаются, а чуть позже выныривают с добычей — рыбой в клюве или в зобе. Мелкая и средняя рыбешка сразу проглатывается, а крупная не помещается. С ней прирученные птицы плывут к хозяину.
Старичок забирает рыбу, закидывает её в плетеную корзину. Из ведерка достается рыбка помельче. Её-то и получает птица, как поощрение за хороший улов.
Традиция рыбалки с бакланами очень древняя. И практически вымирающая… Современные сети и спиннинги эффективнее пернатых добытчиков. Конкретно здесь, на реке Ли, это больше туристическое действо.
Городским жителям такое ведь в диковинку (по факту: я чуть в воду не шлепнулась, так увлеклась наблюдением). Тут даже шею птицам не обвязывают (чтобы только мелкая рыбешка проскальзывала внутрь — так мне позже гид сказал).