Рычащая Дуду, затихший в руках дяди Ли среднего размера тощий хвостик, знакомые люди в малознакомых мне ипостасях. И убогий статист, чьего лица и имени никто никогда и не вспомнит. Много чести для подобного мусора.
Двадцать первый век начинается…
Пока я щипалась, мои Чу закончили с бумагой. Суцзу с отвращением на лице подхватила шлепок этого ушлепка. Смачно ударила им по скуластому лицу.
Мэйхуа вытащила еще несколько купюр, швырнула в сторону «пострадавшего».
— На медицинские расходы, — озвучила, развернулась, чтобы подхватить меня.
Я тихо-молча радовалась, что на шум не высыпали соседи. Видимо, привыкли к громкому «товарищу» по соседству. И ещё тому, что прогресс в виде телефонов с камерами и интернетом пока что не достиг нас.
Ибо попади случившееся в сеть — мы с Жуем оба завершили бы карьеру.
А так мы группой спешно удалились. Поймали таксиста, рванули в Гуйлинь. На вопрос о докторе для животного местный водитель ответил: «М-м…», — что здесь переводилось, как «без понятия».
Гоу поехал с дядей Ли, Жуем и Дуду. Мама, я и две Чу дождались вторую машину. Спасенный от изверга песик породы «дворовой» молчал всю дорогу. Фасолинка аккуратно лизала мордочку рыжеватого песеля. Словно говорила: «Продержись ещё немного, брат».
И он продержался. В Гуйлине нашлась клиника, где собаку забрали в стационар. Одно ребро было «плохо» (не знаю, что это значит) сломано, требовалась операция. Но этот бедолага выдержал и наркоз, и вмешательство. Оставалось только ждать.
И убеждать себя, что хороших, отзывчивых людей всё равно больше, чем подонков. Во всякой точке земного шара, в любом из миров. Потому что мне никак нельзя терять веру в людей.
На фоне безрадостных мыслей и тщетных самоубеждений известие о том, что следующий день тоже выпадает из графика съемок, принесло облегчение. Нет, я не радовалась, что при транспортировке разбили главную камеру.
Скорее, взбодрилась от того, что успею привести себя в тонус. Тому всячески способствовали мамочка, обе Чу и Дуду. Ей тоже не особо давалось ожидание, и чувствительную умную собаку отдали мне на растерзание. В смысле, на затискивание до упаду.
Оказалось — рабочий метод. Хандру как рукой сняло.
А на смотровую площадку, которую выбрала мама, мы всё-таки поднялись. За час до рассвета, вдыхая свежесть утреннего тумана. Тот казался морем — из молока и облаков.
Морем безбрежным, пестрящим «островками» — верхушками карстовых гор. Прекрасным и вдохновляющим.
Мироздание, эта ворона не расклеилась.
Просто минутная слабость.
Не дождетесь!
Глава 19
Когда мы спустились с обзорной площадки — вынырнули из молочно-облачного моря — пришли вести из клиники. Хвостатый пациент вышел из наркоза. Прогноз на выздоровление Гоу — осторожно-положительный.
— Уф-ф, — выдохнули шумно, с облегчением я, мама и порыв внезапного ветра.
— Всё будет хорошо, — добавила Мэйхуа.
— Госпожа директор, — обратился дядя Ли к маме. — Могу я спросить?
На таком обращении к моей деятельной настоял сам дядюшка. Мол, ему неловко будет по-родственному общаться при чужих людях. При этом ответное «дядя Ли» никого не смущало. Он же старше, годится в дядюшки — ничего необычного.
— Конечно, — улыбнулась мама.
Мягкий рассветный луч светила вызолотил её лицо. Теперь понятно, в кого Мэйли такое солнышко — вон как сияет родительница!
— Когда песика выпишут, вы уже решили, что с ним станется? — задал он логичный, в принципе, вопрос.
Вообще-то, глядя на нежные нежности брутального Синя и внушительной Фасолинки, я млела. Такие они милые в эти моменты! И сердечко нет-нет, а щемило: тоже хотелось безусловной преданности. Своего хвостатого друга. Не обязательно собаку, тут как раз возможны были варианты.
Но ещё я понимала: с учетом моей занятости, это будет не вполне мой питомец. Кто будет ухаживать за животным, когда я в садике или на съемках? Очевидно, исполнение моей прихоти стало бы дополнительной нагрузкой для взрослых.
Нормальные дети не задумываются о подобном. И это естественно.
Однако эта ворона не нормальный ребенок.
— В гостиницу Яншо разрешили заселиться с животным, — ответила мама. — У нас такой же номер, как и у Жуй Синя с Дуду. Не думаю, что возникнут сложности.
— Ай-ё, дырявый мой рот, слова растерял, — вытер лоб запястьем дядя. — Я хотел узнать вот что: можно ли мне выкупить песика? Если у вас на него других планов нет? С вычетом из зарплаты? Я же его на руках держал, и он совсем не вырывался. Наоборот, жался ко мне. После всего — доверился. Будь я псом, клянусь Небом, кусал бы всех людей. Я и счета его покрою за лечение. Постепенно, правда.
Чек там обещает набежать внушительный. Больше денежек в разы, чем мамочка «насорила» перед бывшим хозяином. Чтоб ему всю жизнь икалось…
Дядя Ли удивил, но не так, чтобы слишком. Одинокий вдовый мужчина в незнакомом городе. Со шрамом в душе. Потребность в любви, как сказали бы психологи?
Я потянула на себя мамину руку. Кивнула, когда та обернулась на мой беззвучный призыв.
— Если вы того желаете, дядя Ли, — мягко улыбнулась Мэйхуа. — Он останется с вами. Но о деньгах я слышать не желаю. Обижусь.
— Спасибо вам большое! — просиял родственник. — Обещаю хорошо заботиться о Гоу.
— Не сомневаюсь, — кивнула мамочка.
Логично: она уже доверила дяде Цзялэ самое дорогое — меня. Не будет ставить под сомнение его готовность заботиться о собаке.
История спасения Гоу быстро перестала быть тайной. Сложно в плотном скоплении людей утаивать, что там за пес такой. Особенно, когда это не незнакомцы.
Отчеты по состоянию Гоу нам давали два раза в сутки, незадолго до обеда и ближе к вечеру. Чу принимали вызовы вместо мамы, и всякий раз убегать с телефоном в безлюдное место — сложно.
К маме, мне и Синю стафф с расспросами подходить стеснялся. Но у них же в доступе — две Чу. Традицию витаминизирования съемочной группы фруктами перемещение из столицы в провинцию не отменяло. Выдача фруктиков — удачный момент для проявления любопытства.
В итоге — опустив деталь с героическим врывом Жуя — Чу Суцзу (с разрешения мамы) «сдалась» сотрудникам Зеленого лимона. Выдала им кусь действа: госпожа Лин выкупила песика из очень плохих условий. Избитое животное с множеством травм (в том числе и застарелых) сейчас находится на стационарном лечении.
Сотрудники впечатлялись щедростью и добросердечием (именно в таком порядке) моей замечательной. А Чу запоминала их реакции. Чтобы попозже, в номере, рассказать маме о некоторых из них.
Зачем? Если вопрос про раскрытие тайны собаки по имени Гоу, то проще было сказать правду (основную часть), чем давать поводы для фантазий. А что до реакций… Земля круглая, как говорится. Как знать, кто из этих людей однажды к нам «подкатится»?
Реакции, собранные сестрицей Чу, довольно честные. Для сотрудников низшего звена (а большие люди вопросов не задавали) Суцзу — ровня. Слащавая вежливость в беседе с ней не обязательна. И это несколько раскрепощает.
Если бы стафф общался с Мэйхуа, кроме восхищений и восхвалений ничего не прозвучало бы.
А так мы узнали побольше. Несколько мужчин покачали головой и сделали непонимающее лицо. «М-м», — сказал один младший сотрудник. — «Удивительно». Будто ему рассказали сказку, а он не поверил.
Одна девушка скривилась. Будто незрелый лимон укусила. «Лучше бы о людях позаботились. Какая-то шавка? Что толку — деньги на ветер».
Девица из обслуги уровня «направлять обдув» и «менять полотенца для танцоров». То бишь, из низкооплачиваемого персонала. Весьма вероятно, не благополучна в финансовом плане. Иногда в людях говорит зависть.
Сейчас я пройдусь по самому краешку. Политика — то, куда вороний клюв совать не стоит. Но всё-таки. Существует курс на увеличение благосостояния граждан. Государственная программа по борьбе с нищетой — так это называется.
Субсидии бедным регионам, социальные программы, строительство дорог и инфраструктуры, различные инвестиции…
Юани льются полноводною рекой. Ручейки из этого мощного потока находят «заводи» в карманах представителей госструктур. Считается, что коррупции в Срединном государстве нет. Мы этому, конечно, верим.
Но можно ли послушно сидеть у берега широкой денежной реки, сравнимой по мощи с рекой Хуанхэ, получая при этом официально где-то тысячу-полторы юаней (это позже заработок чиновников кратно возрастет)? Ага, и отправлять детей учиться за границей. У родственников откуда-то доходный бизнес образуется…
Ладно, способы отвода мелких и не очень денежных потоков от господдержки — не воронье дело. Я вообще-то про другое хотела сказать.
С бедностью борются не первый год. Даже не первое десятилетие. Однако нищета, особенно в глубинке, всё ещё цветет буйным цветом. Не нужно далеко ходить за примером. Батя мой в школьные годы мог брать с собой на обед в школу только маринованные овощи. В основном дикий лук, собранный своими руками.
Не потому, что его не любили и нарочно морили голодом. Просто ничего другого не было. И это не какой-то особенный единичный пример, таких была тьма тьмущая в послевоенном Китае. Семья Ли преодолела трудности, даже юного Танзина смогли отправить в столицу.
Сейчас у них крепкий дом, хозяйство. Несколько полей, мандариновые сады. Уверенность в завтрашнем дне.
Мне, далекой от масштабных идей и политики, охота сравнить прогресс клана Ли и всей Поднебесной. Действительно, многие жители улучшили своё материальное состояние. И продолжат в том же духе.
Да, нищеты всё меньше. Но она не канула в забвение. Она всё ещё может взглянуть на меня. Непропорционально большими черными глазами на истощенном лице худосочного ребенка в обносках. Или же бешеным взглядом человека, готового отрезать лапу своему псу, чтобы прокормиться — хотя бы на день.
Это — непарадный, нетуристический Китай. Как комнатушки-коробки или подвальные каморки с плесенью. В таких всё ещё живут многие из моих соотечественников.