В Яншо после этого нам останется работы на пять дней.
Хотелось бы сказать, что они пройдут так же солнечно и тепло, как съемки перед ликами каменных исполинов.
Но эта ворона — честная.
Глава 20
Кроме Яншо, у съемочной группы был запланирован выезд в близлежащую горную деревушку. Именно ради сцены в деревне мы прибыли сюда в августе.
Это время, когда рисовые террасы Лунцзы зелены. Мягкий климат позволяет собирать два урожая риса в год. В Юннани мне довелось увидеть блестящие зеркальные поля сразу после посадки риса.
Драконий хребет открылся мне в пору сочной изумрудной зелени.
Осенью, ближе к октябрю, спелые колосья вызолотят поля. Рукотворные террасы горного хребта станут похожи на золотые ступени небесного храма. Возраст этих террас близится к восьми сотням лет.
Отличный панорамный вид наши операторы пустят в дело. Как оформление к путешествию Вихря. Цель: «отпросить» у строгих деревенских родителей одного из танцоров. Ведь когда команда отправит видеокассету с танцем на столичный конкурс, мало кто реально будет верить в успех.
А он случится. Провинциальную группу танцоров заметят, выберут для участия в «массовом замесе» дэнсеров. И это прекрасно… было бы, если бы не пора сбора урожая. Кроме риса, жители деревень так-то много всего растят.
Второе место по сбору урожая в округе Гуанси занимает кукуруза. Дальше идут соя, батат, пшеница, тыква, сахарный тростник. Его, кстати, прямо на улице отжимают с помощью механического пресса. И продают: разбавленным и нет, со льдом и без — словом, в разных вариациях.
Ещё, конечно, растят острый перец. Как в Китае без перчика?
И вместо сбора всего этого один из мемберов Вихря намерен умотать в Бэйцзин. Оставить самый жаркий сезон на престарелых родителей.
Я, признаться, малость сомневалась в полезности этого эпизода. Как будто мы учим молодых людей плохому.
Экранная «мать» паренька тоже примерно так мыслит. Что выражается в воплях и весьма бойком забеге с разноцветным полотенцем за «сыном, который вырос раздолбаем». Носятся они по двору, уставленному разнообразными поддонами и корзинами с уже собранными дарами природы.
«Мать» — это актриса, а не местная жительница, как можно было бы подумать после тщательной работы стилистов. Местные «играют» молчаливых работящих тетушек.
Невозмутимые тетушки при этом продолжают методично что-то там резать на огромном решетчатом столе внушительными тесаками. (У мамочки дома тоже такие есть, ага).
Всё заставлено, обвешено, рассыпано… Когда я говорю: всё, это значит, что даже крыши украшены тарами с овощами для просушки.
Ведь мало собрать урожай. Нужно его сохранить.
Дальше ещё коптильная печь — от неё тянутся дым и умопомрачительные запахи. И через всю эту красоту носятся «сынок-танцор» и его «мама».
«Наташа, мы всё уронили», — почти про эту сцену. Обрушат деревянные подпорки, рассыпят живописно (и немножко попинают) тыквы, поднос с острым перцем навернут… А пучком лука-порея всё-таки надают по шеям нашему второстепенному герою.
Но — отпустят. Ведь в конечном итоге — мудрость, озвученная немолодой и неулыбчивой женщиной — каждый родитель желает, чтобы его ребенок прожил счастливую жизнь. Раз сын решил, что его счастье — в танцах, пусть попробует. Мать не станет его удерживать силой.
Так мои сомнения и развеялись: в дыме от копченостей и чихах от остренького. Эпизод ну очень уж яркий и сочный получился. Прямо — моё почтение тому, кто его придумал.
А счет за всё уроненное щедро оплатил Зеленый лимон. Причем никто, даже я, не сомневался: после нашего ухода всё тщательно соберут, отряхнут и оставят в числе заготовок.
Местные, особенно из числа деревенских, очень рачительные.
Бонусом ко всему этому фееричному веселью шла прогулка по деревне. Не все дома в ней кирпичные, большая часть — деревянные. В основном старинные, сработанные без единого гвоздя (деревянным зодчеством Руси для меня пахнуло в китайской деревне). И с необычным (на мой неопытный взгляд) фундаментом.
Эти камни сложены без раствора, ничем между собой не скреплены. То есть, можно буквально вытащить какой-то камушек из опоры дома. И дом при этом не рухнет.
(Каюсь, я один вытянула — надо же было проверить! — а потом запихнула обратно).
Из непредвиденных бонусов: мы походили по деревне и наткнулись на женщину, торгующую вышитыми вещами. Яркие цветные узоры — часть местной культуры. Они совсем не такие, как мамины шелковые картины или работы из школы вышивания в Лицзяне.
Здесь узоры кажутся грубее, но зато в них «шифруются» скрытые значения. В основном это традиционные пожелания удачи и процветания. Но можно и настоящее послание составить. По преданию, одна из местных девушек в древности вошла в императорский дворец, как наложница.
Некоторое время спустя она прислала в родной дом вышитый платок. И по нему (в отличие от письма с восхвалениями) семья девушки узнала, как тяжела жизнь наложницы во дворце. Незадача: рассказчица не знала, предприняла ли та семья хоть что-то, получив скрытое послание.
В качестве благодарности за рассказ мамочка закупилась сувенирами. По-моему, у нас столько родственников и знакомых (включая подчиненных) не наберется, сколько Мэйхуа накупила в порыве щедрости.
К этому моменту обе Чу уже несли груз из сушеных перцев и грибов шиитаке. Грибы тоже прямо тут собирают, они вкусные и полезные. Дядя Ли помогал с переноской костюмов. Маме тащить покупки самой вроде как не по статусу.
Так что нам без просьбы выделили «носильщицу». По совпадению — ту девушку, что выражала прежде недовольство спасением Гоу. Лучше бы никого не выделяли. С таким недовольным красным лицом та несла сумку, будто уже закусила перчик. Всухомятку. И теперь огненно-жгучие семена с кожицей вызывали «дыхание дракона».
— Знаешь, дай-ка мне, — не осталась слепой к поведению девушки мама. — Свободна.
Вроде как её — девицу ту — потом распекали за недостойное поведение. Но это уже были внутренние дела студии. Мы никаких претензий не предъявляли. Всего лишь не хотели, чтобы нам впечатление от выезда в колоритное селение испортили досадливым видом.
А их, впечатлений, оказалось неожиданно много.
Кира Воронова в деревне — российской, конечно же — бывала. Но так редко, что те случаи по пальцам сосчитать можно. Так что сейчас, в китайской провинции, мне всё было в диковинку.
Понятно, что вау-эффект длится недолго. День-два, максимум месяц. А когда вкалываешь от зари до зари на тех же рисовых полях день за днем, год от году, впечатления совсем иные. И никаким ярким красным перчикам не сделать рутинный труд привлекательнее.
Но для туриста — самое то. Вот и в кино деревенский быт одной кратенькой сценкой покажут. Вкусной и сочной.
Да нам после этого ещё и премия положена. За вклад в развитие внутреннего туризма. Впрочем, эта ворона готова удовольствоваться национальным признанием. Как себя любимой в роли танцующей малышки Шао, так и всего кинофильма.
Скромность, как здесь часто повторяют, украшает.
На следующий день по возвращении с Драконьего хребта зарядил дождь. Хлесткий, затяжной. Капли стучали по черепичным крышам и мощеным древними камнями мостовым. Ветродуй задувал колючие струи под навесы, заставлял прикрывать ставни.
Вроде и закончился сезон дождей, а небо решило иначе.
Съемки все у нас тут остались натурные. А в ливень танцевать нас загонять — у цитрусовых начальников мысли не возникло. Угу, многократно усиленный риск травм на мокрой поверхности, а ещё, наверняка, повальная простуда. Разгоряченное тело и холодные струи — то ещё комбо.
Короче говоря, мы сидели в номерах и пялились на то, как идет дождь.
Дядя Ли уехал в Гуйлинь. Забирать из ветлечебницы Гоу. Нас по телефону уверили, что хвостатый вовсю идет на поправку. При соблюдении врачебных рекомендаций (диета, никаких резких движений, но можно аккуратно начать расхаживаться) собакен может отправляться домой. В нашем случае — в гостиничный номер.
Финансами на оплату услуг Мэйхуа снабдила дядю Ли с запасом. Мало ли что: всплывут побочные расходы, не мотаться же туда-обратно? Рентген, осмотр, анализы, операция по остеосинтезу. Лечение, стационар — это всё очень недешево.
А удобных переводов через систему быстрых платежей пока, увы, Цзинь даже не начал внедрять. Больше того, он и не в курсе, что ему предстоит всем этим заниматься…
«Не хочешь — заставим», — подумала я о судьбе родственничка.
Улыбнулась по-доброму: с тем, как китайцы обычно упахиваются, одним проектом меньше, одним больше… Просто время ещё не настало. Как бы одной вороне не хотелось его подогнать.
О спешке: в студию Бай Хэ поступило интересное рекламное предложение. Не первое (и, смею надеяться, не последнее) за время съемок кинофильма. Но остальные были менее привлекательны. Или требовали скорейшего исполнения контракта, а нам пока не до этого.
Выбрав кинофильм Зеленого лимона, мы — всей студией — сделали его первоочередным приоритетом. Но рекламодатель — итальянский парфюмерный бренд Омега (не припомню такого в моем-прошлом мире) — не спешил.
Временные рамки довольно широкие, итальянцы (точнее, их представительство в Китае) готовы были ждать до октября. К октябрю «Я помогу тебе взлететь» будет отснят и отправится на постпродакшн. Найти несколько дней на рекламные съемки Жуй Синь точно сможет.
Даже если прямо завтра студию Бай Хэ завалят предложениями с новыми ролями (а уже начали, правда, из описаний — там скучный проходняк, но тенденция важна), мы встроим в график актера рекламу парфюма.
Если, конечно, договоримся по деньгам. И сам Жуй согласится с условиями.
— Госпожа Лин? — с толикой сомнения обратился Синь, вызванный на совещание в наш с мамой номер. — Я не ослышался? Вы хотите знать, заинтересован ли я в рекламном контракте?
— Именно, — кивнула Мэйхуа. — Я считаю, что на переговорах мы сможем добиться более выгодного предложения. Сейчас оплата явно занижена. Когда «Я помогу тебе взлететь» доснимут, и начнется продвижение, твое имя и лицо так же взлетят в цене.